Привет, Пикабу. Давай знакомится. Меня вот Саня зовут. Хотя, конечно, это ты меня не знаешь, но я долго наблюдал за тобой. Сам о том не догадываясь, ты часто поддерживал меня, радовал, делился мыслями и впечатлениями, идеями и вдохновением. Ты такой разный, что кажется, будто бы в тебе есть понемногу от каждого, ты всегда найдешь о чем поговорить в любой ситуации, и это здорово смотрится со стороны. На такое хочется равняться. А что же я?  А я все не решался подойти и протянуть руку. Но вот, время течет, и теперь мне кажется, я знаю о чем я могу с тобой поговорить, чем заинтересовать. Есть много разных тем, но перед тем как мы начнем беседу, позволь я представлю себя. Я расскажу тебе историю. Не о себе, но от себя. Ведь в диалоге с тобой далеко не всегда важно что с человеком происходит снаружи, а скорее то, что происходит внутри него. Образ мысли, если позволишь. Но, что-то я заболтался, начинаем?

Фрикшоу

Тем утром проснулся я в баре.

А может и в аглицком пабе.

С порога настучал одному по таблу.

Да что там - паре.

Нахамил накрахмаленой бабе,

Сошелся в цене по баблу,

На зависть картавому раббе,

И продал все мысли. Не парит.

После начался праздник.

И вряд ли кто был недоволен,

Там кончились сразу и морали и басни.

Хотел бы уйти, но вышло - не волен.

Что делать, остался, продолжил игру.

Скурил все идеи и пропил музу,

Чтоб отпали сомненья,

А то, предположим - вру,

Послал все подальше, а шестерку - в лузу.

Дальше было фрикшоу.

И даже скорее не фрик,

А может даже не шоу,

Но на нем я оставил свой крик.

Минуту спустя спустились мадам,

И в такт колыханья грудей

Я зашагал по рядам,

По пряди волос оставляя на столике

Под восхищенные взгляды людей.

Руку пожав незнакомому другу,

Оставил в ладони его свою пятерню.

Вторую пустили по кругу

Онанисты в далеком и темном углу.

Стянув с моих плеч пиджачок,

Мне в губы жадно впилась проститутка,

И я почувствовал слабый толчок -

Это плечи упали со стуком.

А мои прекрасные губы

Чертовка решила присвоить себе.

И если б не вдарили медные трубы,

В оркестре, что раньше играл только флейтой,

Остался бы я при ушах и услышал тех змей,

Что мои ступни обвили сжимающей лентой.

Так, что я двигаться больше не смел.

Но был достаточно смел отстегнуть свои ноги,

И уже дальше лежать на грязном полу

Совершенно не зная чувства тревоги

И, глядя наверх, возносить светилу хвалу.

Но вот незадача, заместо светила

На сводчатой кровле закрепились коварные люстры.

Так моих глаз ненадолго хватило,

И теперь им уже не смотреть на девичьи бюсты.

Под конец даже хрен отвалился,

Обнаружив себя в руках обезьянки бармена.

Сам же бармен, покряхтев, наклонился

И отнял мне голову. А что уж, ведь кончилась смена.

Пора бы уже и в порядок приводить заведенье.

Что осталось мне, спросите грустно?

Отвечу вам-память осталась, хоть это не густо.

Каждому в этом проклятом мире

Досталась частичка меня.

Пусть лягут тяжелую гирей

И будут друг друга сменять

Полулживые образы парня

То только с левой рукой, то и вовсе без плеч,

Но всегда с беззаботной улыбкой,

Которую бармен стереть позабыл по беспеч...

Но стихают последние отзвуки реальности зыбкой

И мне вот-вот уже будет пора.

Но весь смысл-то в чем?

Здесь мысль как солнце стара:

Я попросту нужным не счел

Раствориться бесследно в конце,

Я в мирозданья кольце

Решил задержаться навечно,

Или хотя бы подольше,

И пусть от кольца меня теперь не отсечь, но

Скажу вам, что нету участи горше.

Спасибо, тебе, что выслушал. Готов продолжить разговор?