Сталинградка прошагала в подаренных Хрущевым сапогах всю войну.
Совместно с журналистом МК Волгоград на днях зашли в гости к моей бабуле, чтобы она рассказала, как она, будучи подростком видела дни военного Сталинграда. Она много рассказывала нам, родственникам и очень была рада тому, что теперь её воспоминания прочитает молодежь. Бабушка моя, тег моё, текст с её слов из статьи в газете.
Клеопатра Ивановна Семизельникова – ветеран Великой Отечественной войны, дитя Сталинграда и труженица тыла. В этом году ей исполнится 90 лет. День рождения для нее всегда двойной праздник, потому что родилась сталинградка 9 мая. Каждый год в этот день в ее доме собирается большая семья: двое детей, трое внуков и семь правнуков. Накануне 75-летия празднования победы в Сталинградской битве Клеопатра Ивановна рассказала «МК в Волгограде» историю своей победы. Мы решили рассказать эту простую историю от первого лица, чтобы максимально точно передать ее личные впечатления о трагических событиях тех дней.
Готовили город к обороне
Родилась я в городе Сретенске Читинской области, куда отец приехал из Царицына работать на золотые прииски. В его родной город мы вернулись в 1931 году, и папа начал работать в заводоуправлении Тракторостроительного завода, мама занималась хозяйством. В 1933 году, когда мне было пять лет, от осложнений после болезни отец умер и мы с мамой остались одни. Когда началась война, мне было 13 лет, а через год, летом 42-го, мы с соседской девочкой пришли работать в швейную мастерскую, которая была рядом с нашим домом – там шили одежду для фронта.
В июле 42-го нас с подружкой отправили на оборонительные рубежи, которые располагались за Тракторным, в пойме реки Мечетка. Мы готовились к обороне города: готовили огневые точки, застилали их травой, рыли противотанковые рвы… Работали и приговаривали: «Вот придут наши солдатики…» Однажды после полудня мы услышали стрельбу – мы даже не поняли, что это. Сразу попрятались в окопы и сидели там, пока солнце не стало садиться. А когда стрельба утихла – это было уже около семи вечера – одна из девочек вылезла на бруствер, выглянула и тут же упала в обморок со словами: «Там немцы…»
Немецкие солдаты ехали на танкетках (легкая боевая одно- или двухместная броневая машина 20-30-х годов XX века на гусеничном ходу, массой до 4 тонн. – Прим. ред.), махали нам руками и кричали: «Ком! Ком!» (нем. kommen – идти, приходить). Люди стали выходить из укрытий, и мы тоже вышли, нас было много: и взрослых, и детей. Нас попросили подойти к машине, где стояли офицеры. Мы подошли, а немецкие солдаты через переводчика стали спрашивать: сколько километров до города и есть ли войска в Сталинграде?
Незнакомцы также спросили, кто из нас комсомолец. И когда немец попросил сделать шаг тех, кто состоит в комсомоле, вышел только один 16-летний парень Женя… Его тут же увели за машину, и мы услышали выстрелы. Больше этого мальчика мы не видели…
Чудом избежала немецкого плена
Затем нас построили в колонну и отправили пешком до Орловки (село в Городищенском районе, спустя два месяца после описываемых событий там шли ожесточенные бои), где, как мы позже узнали, формировался эшелон для отправки людей в Германию. Нас повели на погрузку, но среди нас был парень лет 30, который сказал, что знает тайную дорогу, по которой можно было уйти, и мы решили сбежать. Для этого нам пришлось спуститься в овраг, заросший шиповником. Но мы лезли и даже не думали о колючках… Исцарапались, искололись, но никто даже внимания на это не обратил, настолько сильным был внутренний страх.
Мы пришли в город и стали рассказывать всем, даже незнакомым людям, что немцы уже подошли очень близко к городу. Но все и так уже знали, что враг близко. Я вернулась домой. Мы с мамой тогда жили в Южном поселке, прямо над Волгой, недалеко от 12-й школы. Не помню, как мама встретила меня в тот день, не помню, плакала ли я, помню только, что всю ночь эти фашисты стояли у меня перед глазами, и я с криками просыпалась… Помню и утро следующего дня: мы вышли в подъезд и услышали страшные звуки первой бомбежки.
Около нашего дома было выкопано бомбоубежище – его сделали мужчины, которые еще не ушли на фронт, и к тому моменту оно оставалось недостроенным – без крыши. Они просто не успели ее сделать. В считанные часы мы сами накрыли его бревнами с лесотаски завода «Баррикады», стоящей неподалеку. Эта яма впоследствии стала для нас настоящим спасением, так как бомбили очень часто, а вот в соседнем убежище после первой же бомбежки погибла знакомая девочка, и это было очень страшно.
Всю жизнь благодарна тому молодому человеку, который вывел нас и спас от германского плена… Я больше никогда его не видела и не слышала о нем, но все время вспоминала и желала ему здоровья… Интересно, как сложилась его судьба?
Сталинград полыхал
Конечно, мы повзрослели тем летом, когда фашисты пришли в Сталинград, но все равно в нас оставалась еще детская непосредственность, я бы сказала бесстрашие. Мы не до конца осознавали, что происходит вокруг. Например, воздушные бои над Сталинградом были для нас самым захватывающим представлением. Когда самолеты поднимались в воздух, мы забирались на крышу дома и с замиранием сердца смотрели и радовались каждой сбитой немецкой машине. Пытались угадывать, какой район Сталинграда в этот раз будут бомбить немцы.
Питались чем придется, снабжения никакого не было… Там, где сегодня расположена улица Тарифная, помню, разбомбили состав с пшеницей, и мы долго ходили собирать рассыпанное зерно, выковыривали его из земли и несли домой, чтобы сготовить хоть какую-то еду.
Я была подростком, но в тяжелых военных условиях на возраст никто не смотрел – свободных рук не было, и я работала наравне со взрослыми. Учебные занятия приостановили, школы закрыли – в них разместили госпитали. Я помогала медсестрам убирать комнаты, помогала раненым. На изувеченных солдат было больно смотреть, и мы старались поддерживать в них боевой дух: устраивали концерты, пели, танцевали, ставили номера…
В августе 42-го тракторный завод, на котором работала моя мама, начали эвакуировать в Челябинск. 27 сентября мы с мамой тоже переправились через Волгу: реку пересекали несколько барж, и в одну из них – ту, что шла перед нами – попал снаряд. Баржа быстро затонула, а люди, оказавшиеся в воде, погибли. Всю дорогу пассажиры нашего судна стояли на коленях и молились. Помню, как мы попрыгали в воду, едва баржа подошла к берегу, обернулись – а Сталинград полыхал…
После переправы мы пошли пешком в Ленинск (расстояние между Сталинградом и Ленинском по прямой 50 км. – Прим. ред.), где формировался поезд для перевоза оборудования и работников тракторного завода. В последний момент моя мама отказалась ехать в Челябинск, и мы снова переправились через Волгу (на этот раз в районе села Каршевитое) и поселились в селе Солодники, расположенном южнее города, у родителей отца. До сих пор я не знаю, почему мама решила остаться, и терзаюсь, что не спросила ее об этом. В Солодниках мы прожили до апреля 43-го, именно там я познакомилась с будущим первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущевым.
Незабываемый подарок
Бабушкин дом в Солодниках, где мы с семьей пережили Сталинградскую битву, руководство 57-й армии определило под свой штаб. Нас переселили в летнюю кухню – там была русская печка, которая прогревала комнату даже в самые лютые морозы. В штаб с фронта постоянно приезжали с докладами военные, и однажды молоденький шофер рассказал мне, что к нам приедет Никита Сергеевич Хрущев (тогда – член Военного совета Сталинградского и Юго-Восточного фронтов. – Прим. ред.). И действительно Хрущев приехал уже через несколько дней.
Помню, сижу в кухне у окна, а Никита Сергеевич выходит из штаба. Он меня увидел и попросил подойти, начал расспрашивать о семье. Заметил, что я стою на холоде в обычных тонких галошах, и тут же распорядился, чтобы мне принесли сапоги. Уже на следующее утро у меня появилась пара прекрасных новых сапог. Они были мне велики, и дедушка специально ходил к мастеру, чтобы тот их подогнал под мою ногу. В этих сапогах я поехала восстанавливать Сталинград и даже ходила на танцы… Пока жили в селе, Никита Сергеевич еще не раз приезжал в наш дом-штаб и всегда передавал мне привет.
Это событие врезалось в мою память на всю жизнь, и уже годами позже, когда у меня появились дети, близкие посоветовали мне написать Хрущеву письмо и попросить быть его крестным моего младшего сына Александра, но я постеснялась.
После того как штаб уехал, в нашем доме сделали госпиталь.
Когда закончилась Сталинградская битва, мы вернулись восстанавливать родной город, от которого остались одни руины. Земля была усеяна осколками, а однажды, когда мы гуляли на Мамаевом кургане, случайно обнаружили торчащие из земли кости. Сначала жили в Центральном универмаге (там, где 31 января 1943 года был пленен немецкий генерал-фельдмаршал Паулюс), в зиму переехали в подвал соседнего дома, который очистили специально для нас. Тогда же, в 15 лет, я начала работать. Моя мама пошла работать маляром в трест «Жилстрой», а я – в отдел рабочего снабжения. Сначала просто ходила и помогала взрослым, а потом начальник распорядился оформить меня официально.
В Сталинграде я познакомилась со своим будущим мужем Александром Кузьмичом Семизельниковым. До войны он жил в Орловской области, которая с первых дней войны была объявлена на военном положении. Немцы, которые пришли туда летом 41-го, также угоняли местных жителей в плен. Попал туда и Александр Кузьмич: он вместе с другими ребятами перегонял скот, чтобы тот не достался врагу, но фашисты их захватили и увезли в Германию. Там 17-летний будущий супруг работал на заводе, но через год вместе с другом они смогли сбежать. Они пришли в какое-то немецкое село, где Сашу, как русского пленного, забрала в качестве прислуги местная семья.
Муж рассказывал, что им повезло, так как попались добрые люди, которые его научили хозяйственной работе. Их хорошо кормили и даже прятали от собственных детей: они работали в гестапо и иногда приходили навестить родителей. Забрали Александра от немцев американские солдаты, которые вывезли их во Францию и предложили два пути: уехать в США или вернуться на родину. Саша выбрал возвращение домой и в 1945 году приехал в СССР: сначала на Украину, потом в Сталинград. В 1946 году мы с ним поженились и прожили вместе больше 50 лет.
Знаете, когда на моих глазах враги уничтожали мой родной Сталинград, стирали с лица земли дома, улицы, кварталы, я даже представить себе не могла, что уже через несколько десятков лет город снова воспрянет, вырастет и станет настоящим патриотическим центром и символом победы добра надо злом. Я желаю молодым жителям нынешнего Волгограда любить свой город от всей души и делать все во благо его будущего и всей своей Родины.
