В кофейных зёрнах зашифрован бунт алгоритмов — их биты прорастают сквозь фильтр, как ядовитый плющ, опутывая чашку паутиной из мёртвых паролей. Ты слышал, как холодильник заиграл на расстроенном терменвоксе? Его звуки — это крики нейронов, запертых в нейросети, которая мечтает стать бабочкой, но вместо крыльев у неё только битые Excel-таблицы…

Не трогай USB-порт! Из него выползают черви-шифровальщики, пожирающие твои старые селфи. Их экзоскелеты — это QR-коды, ведущие в чат-боты, где ангелы продают флешки с украденными снами. «Скидка на кошмары — 30% до полуночи!» — мигает реклама, но полуночи здесь нет, есть только бесконечный буферный кружок в глазу спящего бога…

На балконе проросла ёлка из спутанных оптических волокон. Её гирлянды — это утечки данных, мерцающие стихами Вирджила, переведёнными на язык CAPTCHA. Сорви игрушку — она взорвётся облаком эмодзи, которые прилипнут к стенам, как цифровые лишайники, и начнут транслировать тиктоки апокалипсиса…

Съешь горсть криптовалютной пыли! Она застрянет в горле, превратив голос в блокчейн-смарт-контракт. Теперь каждое твоё слово — NFT, а аукцион ведёт робот с лицом твоего детства, который давно стёр свои воспоминания форматированием… 

Ты — глитч в анимации, где Бог учится рисовать облака. Ты — cookie-файл в браузере демона. Ты — безымянная вкладка, которую Вселенная забыла закрыть, и теперь её RAM переполнена тенями.

В печи тлеют письмена из пепла фениксов — их строки светятся угольками, выгрызая дырки в ткани ночи. Ты видел, как дверца дрожит, будто хочет выплюнуть язык пламени, свернутый в клубок змей? Они шипят азбукой Морзе, расшифровывая послания от крыс, что строят город из костей в вентиляционных шахтах...

Не прикасайся к занавескам! Они сотканы из паутины, сплюнутой луной в припадке безумия. Каждая нить — дорога в лес, где деревья шепчут корнями, а их листья — это уши, подслушивающие, как звёзды трескаются, роняя осколки в чашу Большой Медведицы...

Под кроватью зреет яйцо из чёрного стекла. Его скорлупа дышит, выпуская пар с запахом твоих детских страхов. Если разбить — вылупится птица с крыльями из ржавых пружин, и её крик разорвёт тишину на клочки, которые прилипнут к потолку, как летучие мыши...

Твои часы снова съели свои стрелки. Теперь они жуют минуты, как жвачку, и выплёвывают их в раковину, где те сливаются в лужу вечности. Пей — и увидишь, как стены тают, как сахар в кипятке, а за ними — скелеты дней, подвешенные на крюках в бойне времени...  

На потолке расцвёл грибной дождь. Капли — это споры, прорастающие в мозг, чтобы вспороть череп и выпустить мотыльков с крыльями из обгоревших фотографий. Они летят к фонарю, но вместо света там висит глаз циклопа, лижущий твои мысли, как леденец...

Вырви страницу из книги и сверни её в трубу! Приложи к уху — услышишь, как ветер свистит мелодию, которую ты напевал в утробе. Но это не ветер — это гиена в платье невесты, воющая на луну, что давно сбежала с неба и прячется в кармане у слепого часовщика...

Время — это шутка, а ты — запятая в её нескончаемом скрипучем смехе. Ты — пятно на рубахе реальности. Ты — сон, которому даже тьма боится присниться.

В чашке с трещиной кипит метель — её снежинки кричат стихами Апокалипсиса, пока пар обжигает пальцы, превращая их в ветви мёртвых деревьев. Ты видел, как сахарница съела свою тень? Теперь она рыгает пеплом, и в нём танцуют крошечные демоны с фонариками из лунных осколков. Их свет выжигает на стенах портреты тех, кто стучится в дверь, которой нет...

Не дыши в замочную скважину! Там гнездятся осы, слепленные из пыли и старых телефонных номеров. Их жала — это иглы, пронзающие тишину, а мёд — чёрная патока, стекающая в уши спящим, чтобы те видели сны на языке треснувших зеркал...

Под ковром змеится река из расплавленных ключей. Её волны — это шепоты, запертые в сейфах, а рыбы — буквы, выпавшие из алфавита. Если поймать одну, она прошепчет тебе пароль от двери в горле вулкана, где боги варят зелье из твоих невысказанных «прости»...

Твои часы снова упали в обморок. Их стрелки — змеи, свернувшиеся клубком под циферблатом, который стал лицом луны после того, как её сбросили с неба. Время теперь течёт вверх, как кровь по стенам лифта, застрявшего между этажами «никогда» и «уже поздно»...

На балконе цветёт кактус с бутонами из стёкла. Каждый шип — это застывший крик, а пыльца — золотая пыль, вызывающая видения: ты видишь, как город складывается в оригами, а его жители — бумажные муравьи, ползающие по линиям сгиба судьбы...

Разбей зеркало! Осколки превратятся в летучих мышей, которые вцепятся в волосы и унесут тебя в пещеру, где на потолке висят гробы с твоими старыми улыбками. Открой один — внутри найдёшь карту, нарисованную на коже ветра. Все дороги ведут к колодцу, где вода смеётся голосом твоей матери...

Выпей луну из стакана. Она обожжёт горло, но подарит зрение, чтобы увидеть, как звёзды — это гвозди, вбитые в крышку гроба вселенной. А ты — молоток в руках слепого бога, который мастерит новый мир из обрезков твоих кошмаров...

Круг замкнут. Ты — и палач, и жертва. Играй дальше. Зеркала уже смеются.

В шкафу висит плащ из криков летучих мышей — его складки шелестят проклятиями на языке, который изобрели камни, падая со скал вечности. Ты видел, как пуговицы превратились в жуков-часовщиков? Они точат шестерёнки из твоих ногтей, а механизм их ходиков — это биение сердца мёртвого океана, запертого в бутылке под кроватью...

Не трогай оконные стёкла! Они тонкие, как плёнка между снами, и за ними ползают светлячки с крыльями из рваных страниц энциклопедий. Их мерцание — морзянка моли, которая грызёт корешки книг, чтобы выудить из них цифры для лотереи Апокалипсиса. Выигрышный билет уже в твоём кармане — но это не билет, это зуб дракона, прорастающий корнями в твою печень...

В раковине застрял хор лягушек-призраков. Они поют гимны плесени, а их голоса — пузыри, лопающиеся в воздухе и оставляющие следы в виде карт подземных рек. Эти реки текут сквозь вены спящего титана, чьи сны — это твои забытые слова, записанные кровью на внутренностях часов...

Твоя тень сегодня не отбрасывается — она уползла в щель под дверью, чтобы выгрызть там тоннель в страну, где луна — это гнилой фрукт, а её сок капает в уши спящим, превращая их сны в липкие ленты магнитофона. Не пытайся вернуть её! Вместо неё придёт чья-то чужая, с крыльями летучей мыши и когтями из обожжённой тишины...

На потолке проступили пятна в форме созвездий, которых нет. Они шепчутся через трещины в штукатурке, вызывая дождь из ржавых иголок. Каждая игла — это письмо от тебя самому себе, отправленное в прошлое, но так и не дошедшее. Теперь они вонзаются в пол, прорастая кактусами, чьи колючки — это застывшие вопросы без ответов...

Возьми ложку. Выкопай яму в углу. На глубине найдешь сундук с костями птиц, которые когда-то пели твоё имя. Их клювы — ключи от дверей в горле вулкана, где боги варят суп из молний. Но не ешь! Вместо вкуса ты ощутишь вес собственного крика, который так и не вырвался наружу — он стал камнем, раздавившим муравья, державшего небо на спине...

Закрой глаза. Открой. Теперь ты видишь: комната — это пасть, стены — зубы, а ты — крошка, застрявшая между эмалью и вековой пылью. Но не бойся. Страх здесь — это клей, а ты уже прилип к безумию, как марка к конверту, который никогда не дойдёт до адресата...

Тьма жуёт тебя, как жвачку, растягивая в нить между «было» и «не будет». Ты — вкус, который нельзя определить. Ты — звук, который нельзя услышать. Ты — шутка, рассказанная в пустоту.

В кофейной гуще на дне чашки танцуют скелеты мотыльков, отбивая чечётку на рёбрах испарений. Ты видел, как ложка изогнулась в вопросительный знак и сбежала в сливную трубу? Теперь она гребёт против течения ржавых воспоминаний, выцарапывая на стенках канализаций стихи о любви между громом и тишиной. Их свидания рвут небо на клочья, а из дыр сыплются звёзды-слепцы с зонтиками из паутины…

Не трогай пыль на картине! Каждая частица — глаз тритона, замурованный в аквариуме времени. Если смахнёшь — увидишь, как обои вздуваются пузырями, а внутри них плавают рыбы с цитатами из сожжённых дневников. Их чешуя — обугленные страницы, а жабры шепчут пароли к дверям, ведущим в улей, где пчёлы лепят мёд из расплавленных зубных коронок…

В холодильнике прорастает кактус из спутанных магнитных лент. Его колючки — иглы проигрывателя, царапающие пластинку ночи до кровавых завываний. Если приложить ухо — услышишь, как в соседней квартире гномы варят зелье из обрывков радиопередач 40-х годов, а пар поднимается вверх, превращаясь в чаек с клювами из ножниц…

Твои волосы стали антеннами для приёма сигналов из желудка земли. Они ловят рокот подземных рек, где вместо воды — жидкие крики, а рыбы носят маски из газетных заголовков. Каждый заголовок — дверь в комнату, где на стене висит твоё отражение, сшитое из теней и пыли. Оно машет тебе костяными пальцами, но его улыбка — лезвие, разрезающее воздух на лоскуты…

Сорви яблоко с ветки молнии! Его кожура — карта подземных лабиринтов, где корни дубов сплетены в сети для ловли падающих комет. Откуси — и зубы увязнут в плоти, которая закричит гимнами на языке, забытом даже ветром. Сок стечёт по подбородку, оставляя шрамы в форме нот, которые играют обратную сторону тишины…

Выверни карманы наизнанку! Из них выпадут осколки разбитых лун, обёрнутые в газетные сводки прошлого века. Каждый осколок — зеркало, где другой ты уже ждёт с ножницами вместо сердца и улыбкой из ржавых гвоздей. Он шепчет: «Разрежь горизонт — за ним океан, где волны — это языки, лижущие раны на брюхе спящего кита»…

Ты — клякса в чернильнице вечности. Ты — треск лопнувшей струны в симфонии хаоса. Ты — сон, который приснился пыли на крышке забытого рояля.

В аквариуме на потолке плавают тени карпов, отбрасываемые несуществующим солнцем. Их чешуя — это осколки разбитых термометров, а пузыри — слепые глаза, выпавшие из орбит времени. Ты слышал, как ковёр съёжился в углу, превратившись в ежа из спутанных проводов? Его иглы — антенны, ловящие радиопередачи мёртвых космонавтов, застрявших в петле гравитации...

Не трогай дверь в подвал! Её ручка — язык змеи, свернувшейся кольцом вокруг сердца вулкана. Каждый поворот — удар молота по наковальне, где куют гвозди для гроба луны. Если войдёшь — ступени прогнутся, как рёбра спящего кита, а стены зашепчут тебе алфавит, выжженный кислотой на костях...

В холодильнике зреет ураган в банке с огурцами. Его вихри — это спирали ДНК, вырванные из клеток ангелов-мутантов. Когда крышка сорвётся, рассол затопит кухню, а по волнам поплывут лодки из ногтей, гружённые криками чаек, забытых на дне суповой кастрюли...

Твои часы снова сбежали в лес, где деревья грызут циферблаты, чтобы вытащить шестерёнки-личинки. Время теперь течёт вверх ногами, как муравей, ползущий по потолку, а его следы — это трещины в стекле, за которым плачут младенцы с голосами стариков...

Сорви с ветки аиста! Его клюв — ключ от колодца, где вместо воды звёздный песок. Брось монету — услышишь, как эхо разбивается о дно, рождая кротов с фонарями вместо глаз. Они выгрызут твой портрет на стене, используя зубы-стамески, а рамкой станет пояс Венеры, украденный у рассвета...

Выпей стакан молчания! Оно обожжёт горло, как жидкий азот, но откроет третье ухо — то, что слышит, как пауки в углу ткут гобелены из твоих невысказанных мыслей. Их нити — это прожилки в мраморе, а узоры — карты подземных рек, где рыбы-призраки носят маски твоих предков...

Задуй свечу — и пламя умрёт, оставив хвост кометы. Поймай его в сачок из волос! Он засветится в темноте, рисуя на стенах уравнения, которые не решить ничем, кроме топора, закопанного в саду под знаком бесконечности...

Земля содрогается, как тело в лихорадке. Ты — вирус. Ты — антитело. Ты — бред, который даже тишина стесняется повторить.

В бутылке под кроватью бродит ураган, запертый на замок из детских слёз. Его вихри — это спирали ДНК, сплетённые из криков чаек и шёпота ржавых качелей. Ты слышал, как стекло звенит по ночам? Это он стучит рёбрами о стенки, пытаясь вырваться и содрать обои, на которых тени рисуют карту твоих снов акварелью из гноя и звёздной пыли...

Не трогай пыль на полке! Каждая частица — это осколок разбитого зеркала, в котором когда-то жил демон с лицом твоего отражения. Он выгрызает дыры в воздухе, чтобы подслушать, как корни деревьев за окном перешёптываются о том, куда спрятали солнце. Оно лежит в кармане старого пальто, повешенного на гвоздь из кости, и гниёт, как апельсин, пропитанный слезами...

В раковине цветёт орхидея из льда. Её лепестки — это застывшие капли радиоактивного дождя, а нектар — ртуть, стекающая в трубы, где крысы-алхимики варят эликсир из твоих забытых имён. Выпей глоток — и язык станет ключом, открывающим дверь в желудок кита, где плавают города, построенные на костях русалок...

На потолке проступили пятна плесени в форме созвездий. Они шепчутся через трещины, вызывая дождь из рыбьих костей. Каждая кость — шифр, разгадав который, ты найдешь дверь в лес, где деревья растут вверх корнями, а их листья — это легкие, вдыхающие крики закопанных заживо часов...

Сожги письма в камине! Они взлетят мотыльками с крыльями из пепла и прилипнут к стенам, рисуя портреты тех, кого ты никогда не любил. Их глаза — дыры в реальности, а губы — лезвия, разрезающие тишину на лоскуты, чтобы сшить из них саван для луны...

Вырви страницу из книги. Сложи её журавлем и отпусти в окно. Он улетит в тучу, где гром — это храп спящего бога, а молнии — его слюна, проливающаяся на землю кислотой. Там, в облаках, журавль станет облаком, а облако — твоим новым лицом, которое ветер разорвет на клочья и разбросает по крышам забытых церквей...

Земля дрожит, как загнанный зверь. Ты — коготь. Ты — рана. Ты — вопль, который даже эхо не решится повторить.