Ночной шелест

Два года минуло с тех пор как Варт вернулся с Изнанки. Он больше не нуждался в Старшем - всё необходимое он уже знал, остальное предстояло познать самостоятельно. У него была Воля, которой он понемногу учился пользоваться - без учебников, нужные ментальные жесты (и иногда слова) словно всплывали из глубины его памяти в тех случаях, когда это было действительно необходимо. Память, конечно, была тут не при чём. Знания шли из глубин Изнанки. Но не сама Изнанка слала их, о нет. Они приходили от части Воли Варта, навеки оставшейся в Изнанке. Хотя слово “часть” не вполне верно: в Изнанке, собственно, остался сам Варт, но в то же время и вышел из неё, успешно завершив Ритуал. Такая двойственность многие недели не давала Варту покоя. Часто ночами он видел прозрачный пол до горизонта, по которому, как он знал, ему вечно предстоит идти. Это длилось многие часы (а может, и недели, а то и месяцы). Иногда на горизонте появлялись тёмные пятна и тогда Варт-в-Изнанке спешил к ним с непонятной надеждой, но всякий раз это оказывался шар тёмно-красного стекла. Тогда Варт-в-Изнанке вспоминал о самозванце, топчущем землю Дартшира вместо него. Ярость охватывала его сердце, и он изо всех сил швырял шар о непробиваемый пол. Шар с тонким звоном лопался, исторгая из себя серебристый туман и небольшую каменную табличку. Табличка содержала в себе очередной секрет бездны, который был так в эту минуту необходим Варту-вне-Изнанки. Первой мыслью было разбить табличку как до этого шар, но серебряный туман неведомым образом успокаивал Варта-в-Изнанке и вместо этого он бережно поднимал табличку и сжимал её ладонями с двух сторон изо всех сил до тех пор, пока она не исчезала, словно впитавшись в ладони. После этого силы покидали Варта и он мог несколько минут отдохнуть, сидя на холодном полу. Вскоре его словно подбрасывало и он был вынужден продолжать свой путь в вечность. После таких снов Варт обыкновенно просыпался с криком, понимая, что во сне ему являлось истинное положение вещей, но позднее кое-как к этому привык, справедливо принимая сны как расплату за приобретаемые крупицы могущества.

...Лёгкая кожаная одежда и плащ не могли защитить от стрелы - адепту Воли полагалось увернуться от стрелы, закрыться волшебным щитом, предсказать выстрел. Но намного благоразумнее было избежать той ситуации, когда в тебя эту самую стрелу выпустят. Так до этой самой поры казалось Варту. Но стрела, пронзившая его левое плечо, явно считала иначе. Вскрикнув от боли, Варт упал на песок. Тишина, нарушенная криком, вновь накрыла раскаленную плоть Пустыни, лишь жаркий ветер шелестел песчинками. С трудом подавив желание броситься бежать, Варт ещё плотнее вжался в мелкий песок - укрытий вокруг не было до горизонта а стоя, он являл собой намного более удобную мишень, нежели чем лёжа. Лишь слегка приподняв голову, он начал искать врага. Искал и… не находил. Но и справа и спереди и слева только лишь песок и пронзительно-синее небо без единого облачка. Сверху, как и положено, светило тяжелое как чугунный утюг Солнце. Ему было решительно наплевать на беды маленького человека. Вероятно, враг скрывался сзади! Варт молниеносным (ему хотелось что бы это было именно так) движением перевернулся на спину. Никого не было и сзади. Песок жёг и сквозь одежду. Время шло. Атака не повторялась. Тогда Варт решил заняться стрелой - небольшое удовольствие заниматься врачеванием под палящим солнцем, ожидая во всякое мгновение атаки, но больше ничего ему просто не оставалось - кровь сочилась вокруг торчащего древка. Рана оказалась легка - стрела пронзила мякоть навылет, не задев кость.Варт, морщась, переломил древко и по очереди вытянул обе части стрелы. Кровь сочилась, но не текла ручьем, что было определенно добрым знаком. Варт достал из заплечного мешка (спина под ним было мокра от пота) чистый льняной бинт, сделал два тампона. Потом крепко примотал их к руке; зажав один конец ленты в зубах, затянул узел. Позволил себе пару глотков тёплой, невкусной, но от того не менее желанной воды из полупустого бурдюка. Убедившись, что вокруг пусто так же как и до нападения, пошёл дальше своей дорогой. Не то, чтобы его не занимал источник поразившей его стрелы, но раздумывать об этом можно было и на ходу. А мыслей почти не было. Солнце, песок, боль. Глаза зорко смотрели по сторонам… песок, солнце. Боль. Солнце спускается к горизонту. Песок. Боль восходит в зенит. На песке чернеет лук и единственная стрела. Очевидно, его бросил таинственный враг. Варт подбирает его, с трудом разогнувшись после этого. Стрелу просто затыкает за пояс, колчана нет. К ночи становится хуже. Варт лежит на песке, завернувшись в плащ. Вокруг похолодало, но внутренний жар сжигает тело. Лоб мокр от пота, губы, напротив сухи и растрескались. Ветер, уже не горячий, шуршит песчинками, точно так же как и днём. Варт засыпает, но его будет шелест. Он прислушивается. Шелест начинает казаться шепотом - таким, будто вдруг научилась бы говорить древняя змея. “Зассстрели его… Зассстрели его…”. Очевидно, стрела была отравлена. Варт всё же заснул. Его разбудило жгучее солнце, вонзившее в щёку свои лучи. С трудом он поднялся. Повязка промокла, но ничего не оставалось кроме как продолжить мучительный путь. Перед глазами плыло, попытки сфокусировать взгляд вызывали только боль в слезящихся глазах. Он с трудом поднялся на пологий бархан, чтобы оглядеться. Ночной шелест снова зазвучал в голове “Зассстрели его… он хотел тебя убить… Зассстрели его… Он отравил тебя… Засстрели!” И верно, за барханом Варт различил какое-то движение. Человек в плаще шел, спиной к Варту. Следы тянулись вдоль подножья бархана и потому не были видны ранее. Рука сама сбросила с плеча странно холодный несмотря на жару лук, с трудом сжала его. Другая потянула из-за пояса стрелу. Откуда-то пришла фраза “Я целюсь не рукой. Тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца…” Солнце давило неподьемной гранитной плитой, перед глазами плыло. Целую бесконечность Варт натягивал тетиву. И упал, не в силах больше стоять, зная что стрела попадет прямиком в левое предплечье врага.

Когда Варт снова открыл глаза, голова его была ясной. Рука больше не болела. Он развязал бинт и увидел под окровавленными тампонами лишь розовые пятнышки на месте раневого канала. Рядом лежал черный лук (уже не холодный), а стрелы за поясом не было. Как не было и врага, и его следов. Голова была пуста, почти как во время первого визита в Изнанку, и Варту потребовалось значительное усилие чтобы подняться и продолжить свой путь