21.08.1996
Буду писать все по порядку. Последние недели самолеты летали кругами. Бросали бомбы. Вертолеты тоже! Я смотрела на небо и думала, что нам дали 48 часов. Столько по радио сказали - потом всех убьют.
Мы сидели в маленьком подвале. Там не укрыться от "глубинных бомб" - это бомбы, которые стирают в пыль дома и людей. Какая-то сволочь придумала нас убить ими. Мы сидели в темном, душном подвале: я, мама, дедушка Юрий Михайлович и его жена, Бабушка Наташа, и ждали смерти.
Дом частный, тех самых людей, которых мы и не знаем толком. Они в беженцы пошли. Пешком. Дорогу обстреливали. И никто незнаек, живы они или нет. Мы ели борщ из капусты. Пекли лепешки на костре, когда стреляли тише.
А ещё что случилось! Мы с мамой пошли к нам в квартиру вечером - воды принести для цветов. На улице светло было. Там много соседей у подъезда. Затишье. Тетя Тамара, её дети, и дядя Адам, и много соседей. Песни пели и семечки грызли. Мы сказали "Здрасте!", и пошли к себе. Только дверь закрыли. Такой взрыв! Меня швырнуло до кухни, через весь коридор. Я полетела на пол! Мама упала. В подъезд снаряд залетел. Откуда то боевики прибежали. Наверное, с садов - во дворе их давно не было. Они прибежали, стали раненых людей вытаскивать. Гарь, дым в подъезде! Крик ужасный! К нам залетели, кричат:
- Дайте бинты! Куча людей ранена, соседей ваших! Мама схватила простыню, стала рвать её. Потом видит у боевика нож за поясом.
Кричит:
- Ножом быстрее!
Они стали резать простыню и соседей перевязывать. Я делала на полу. В ушах звенело. Потом мама говорит:
- Я ещё простыни принесу! И жгут. Сильно течёт кровь!
И зашла назад в квартиру. И тут ещё один страшный взрыв. Это второй снаряд прилетел в подъезд. Все, кто на помощь прибежали, ранены или убиты стали. А мама чудом зашла.
Крики стояли страшные. Наша дверь от взрыва перекосилась. Мы же на замок не закрыли. Она не вылетела поэтому совсем. Я поползла в подъезд, а там... ТАМ части тел людей - куски от них и крови много. И кровь густая, темная-темная. Дядя Адам кричит. Под нашей дверью головой бьет пол. Ему стопу оторвало. Он же в подъезде для соседей на гармошке играл! Выпивший.
Юная Пушинка держится за живот и кричит:
- Ратмир!
Тетю Жанну, соседку, на куски разорвало, а тетя Тамара кричит: её ранило, а сына её убило. Её сын у подъезда сидел. Оказалось, убило Ратмира в шляпе, того, что нравился Пушинке. Он людям на помощь прибежал. Другие соседи ранены.
Мама дяде Адам, соседу со второго, из нашей грелки жгут на ногу завязала. Он кричал:
- Лена, убей меня! Убей! Мне больно!
А мама:
- У тебя четвёртый ребёнок на днях родится. Придётся жить. Адам, терпи!
Потом какие-то ополченцы-боевики погрузили наших раненых соседей в машины и повезли в больницы. Конечно, они могли так и не делать. Соседи же обычные люди. Но они не бросили их. Затем я пошла по ступенькам, и мои ноги были по щиколотку в крови. Я вся была в крови! Вся!
Во дворе несколько боевиков сделали живой щит из себя и всех женщин и детей ( меня и маму тоже) вывели со двора. Из зоны обстрела. Они прикрывали нас собой! Причём мы их раньше никогда не видели!
Дедушка-сосед Юрий Михайлович испугался, когда меня увидел - думал, я сильно ранена. Но все мои вещи были в чужой крови.
Не могла писать сразу. Я просто лежала и смотрела в потолок.
А тут 48 часов объявили власти России. И все. Вот и все. Нам конец.
Боевики на следующий день, после того как разорвались снаряды и в нашем дворе убило много мирного народа, постучали в дом. Тут, где мы живем, частный. Мама пошла открывать. Они не зашли. Просто сказали:
- Мы знаем, ребёнок у вас (это я-то ребёнок!) и старики. Мы молока принесли.
Поставили две пластиковых бутылки с молоком на землю и ушли. У них ещё ящик молока был - они всюду, где дети и старики, разносили молоко.
Мы добрели до Аленки и тети Вали. Они у деда Паши и дяди Саши. Дядю Сашу хотели расстрелять. Он вёл дневник, как и я. Писал матом ругательствапро военных. Боевики дневник нашли, про себя прочитали и хотели его пристрелить. А он им сказал:
- А вы про русских военных почитайте!
И перевернул страницу. Те почитали, и давай хохотать - такие там ругательства. Отпустили дядю Сашу. Но дневник не отдали. Себе забрали. На память!
Тетя Валя дала нам вареников с картошкой.
Поля
Полина Жеребцова - автор этих записей - пыталась опубликовать свои воспоминания в течение 10 лет. Издательства отказывали, боясь расправы от властей. На протяжении всех этих лет сама Полина и ее мать подвергались нападкам. Сейчас Полина живет в Финляндии, получила там политическое убежище.
Это Грозный в марте 1995 года.
У войны нет национальности. Убивали и русских, и чеченцев. Убивали и русские, и чеченцы. 250 000 погибших ни за что.
