У меня была эрделька, Джессика, и я регулярно посещала «клуб» таких же, как я, любителей выгуливать собак в парке Университета. В основном там были мои ровесники – что характерно, большинство тоже с эрделями – но клуб был открытым, и люди (а также собаки) попадались самые разные.
Так, к нам затесался один мужчина лет семидесяти, звали его Павел Семенович. У него была тоже пожилая эрделина по имени Инга – спокойное, даже индифферентное существо совершенно не эрделистого темперамента, этакое ходячее бревно (знатоки поймут). Вдобавок не блещущее экстерьером. Но Семеныч не то что души не чаял в своей животине, нет, они были чуть не единым целым – один знак, и псяка слушается. И наоборот.
Семеныч был большим любителем травить байки. Чувствовалось, что мужчина одинокий, иначе с чего бы пожилому человеку общаться с такой «школотой» (в смысле возраста, а не уровня развития). Любимыми байками у него были истории о том времени, когда он служил в КГБ, и еще о том, как его Инга загрызла кабана, не дождавшись, пока зверюгу пристрелят. Поначалу мы, уважая возраст, тихо хмыкали. Потом немного достало. В конце концов я, не выдержав, сказала, мол, хватит заливать, не верю, что это ходячее бревно способно загрызть даже суслика, а не то что кабана.
Семеныч не обиделся, даже как-то встрепенулся – задело его, видно, - и предложил встретиться всей компанией утром воскресенья на вокзале. «Я вам покажу!- пообещал он напоследок. – Только собак не берите».
И вот утро воскресенья – время этак половина восьмого, - и мы стоим, зевая и как придурки ждем. Семеныча нет. «Надул», - первая мысль. «Ну, мы ему устроим», - вторая, сопряженная с изобретением планов мести. В самый момент обсуждения, что именно мы с ним сделаем, из вокзала выскакивает Семеныч с Ингой. «Где вы есть! Я уже билеты взял. О, верно, вас пятеро. Поехали!» - и, размахивая билетами, гонит нас к электричке.
В поезде мы наконец более-менее проснулись и поинтересовались, куда едем. «В заповедник», - ответствовал Семеныч. Тут я проснулась совсем. «Так он же сегодня закрыт!» «Верно мыслишь. Но для нас откроют». «Ну-ну», - подумала я.
Точно. Открыли. Даже не только открыли, но встретили на станции аж на двух машинах. В душу закрались подозрения – а так ли прост Семеныч. Ну ладно, приезжаем в заповедник. Чай, знакомство с лосями, доброе отношение – все признаки, что гостям рады. И вот, наконец, загон, в котором ходит одинокий кабан – не слишком мелкий, надо признать. Семеныч подзывает Ингу (она у него всегда шарилась без поводка, в одном ошейнике, совершенной рухляди, смысл которого был лишь в том, чтобы держать на себе жетончик), снимает ошейник и достает из рюкзачка другой.
Мама моя! Это был не просто ошейник, это был Ошейник с большой буквы, скорее походящий на бронежилет для шеи – из толстой кожи, широченный,весь в металлических бляхах. Стоило только этой «амуниции» коснуться шеи Инги, как та начала преображаться, прямо как в фильмах ужасов. Все мышцы натянулись, тело подобралось, глаза загорелись, а движения сделались такими стремительными, что глаз не всегда их улавливал. Команды не прозвучало, был лишь какой-то легкий разрешающий жест. Эрделина сорвалась с места, длинным прыжком перемахнула почти двухметровую загородку и понеслась к кабану.
Тот сначала не понял такого хамства –кабан я или чё, в натуре? – но после нескольких чувствительных укусов за задницу быстро понял, что если он и кабан, то только в смысле дичи. После чего начал с визгом улепетывать от Инги. А та веселилась – дай дорогу! Бедная дикая свинья просто летала по всему загону, но ее везде настигала оскаленная пасть эрделины. Кончилось тем ,что кабан забил свою задницу в угол и, выставив вверх клыки, жалобно хрюкал.
Все действо от момента старта до позорной сдачи длилось минут десять. После этого Семеныч позвал собаку. Еще один красивый прыжок над загородкой – теперь уже наружу, - и Инга стоит перед хозяином. А тот снял монструозный ошейник, убрал его в рюкзак, надел на псину обычный и погладил Ингу по голове – а та мигом превратилась в привычное нам «бревно». А к нам дар речи вернулся очень не скоро.
