Хроники Института
Внезапно я осознал правоту оппонента, но полёт энциклопедии остановить было уже невозможно.
Увесистый том, кувыркаясь в воздухе, описал правильную дугу и всем своим весом, умноженным на силу притяжения, ударился о красную кнопку с большой подписью "ОСТОРОЖНО!". Чистая случайность привела в действие механизм, который я всеми силами старался оградить от случайностей.
Во всём здании (да и во многих соседних) погас свет. Слишком уж много энергии требовалось для собранной мной установки. Слишком уж это энергозатратное дело - путешествия во времени.
Собственно, это последнее, что я помнил до перемещения - лицо моего научного руководителя Анатолия Самуиловича. Который битый час безуспешно доказывал мне, 23-летнему дураку, что даже если моя экспериментальная установка сработает, и мне действительно удастся переместиться в прошлое, то это будет совершенно непрактичный и мучительный опыт. Поскольку перемещению подлежит исключительно моё сознание, а никак не физическое тело.
Я активно возражал, аргументируя это тем, что переместить сознание себя сегодняшнего во временную точку себя вчерашнего - это фактически полноценное путешествие во времени. И именно поэтому я планирую перемещение на сутки назад. Тем более, что специально, в целях эксперимента, я эти сутки благоразумно проторчал дома - никуда не выходя и ни с кем не разговаривая.
После перемещения я планировал провести эти сутки точно таким же образом. Это по идее должно было исключить вероятность временных парадоксов.
- Да поймите же вы, идиот! - Бушевал Анатолий Самуилович, - переместиться сможет только ваше сознание! Вы окажетесь в своём вчерашнем состоянии, допускаю! Но будете только наблюдателем, запертым в собственном теле! И это мы ещё даже не подошли к фундаментальному вопросу, который я вам задал, когда вы только пришли ко мне с этим кошмарным проектом!
Он сжал пальцами переносицу и зажмурился.
- Максим, объясните: как можно быть таким талантливым в технической части и при этом - полным идиотом по части элементарной теории?! - простонал он.
Мой научный руководитель кинул мне томик энциклопедии по элементарной физике, и сердито процедил:
- Учите матчасть. И думайте уже, в конце концов, своей головой…
Я в сердцах запустил этот томик, стараясь целиться куда угодно, кроме Анатолия Самуиловича. Пока книга летела, меня озарила догадка и я осознал, что мой научный руководитель был, как всегда, беспощадно прав.
Но сделать что-либо было уже поздно.
Я не знаю сколько длилось перемещение. И какие единицы времени тут вообще были бы применимы.
По ощущениям это выглядело так:
Анатолий Самуилович стоит в трёх метрах от меня и смотрит своим обычным снисходительно-укоряющим взглядом, в то время как корешок энциклопедии звучно обрушивается на красную кнопку (которую я собственноручно откопал для эксперимента в остатках списанного оборудования).
Гаснет свет.
Из темноты проступают очертания моей комнаты. Судя по свету из окна - сейчас полдень.
Вчерашнего дня.
Сознание моментально адаптировалось под ситуацию. Весь наш с Анатолием Самуиловичем вечерний спор и неудачный бросок энциклопедии теперь воспринимались как страшный сон. А реальностью стали моя комната, кровать, на которой я, судя по ощущениям, полулежал и солнечный свет, бьющий из окна. Вот только я прекрасно помнил этот момент и знал, что через пару минут мне позвонит моя бывшая жена Марина. Я вчера (то есть теперь уже сегодня) не брал трубку. В основном, потому что не хотел обсуждать с ней неприятные денежные вопросы. Хотя себя я убеждал в том, что просто не хочу создавать ситуацию чреватую временными парадоксами, в том случае, если эксперимент с перемещением закончится удачей.
Так и случилось. Телефон действительно зазвонил. На дисплее отображались Маринины имя, фотография и номер телефона. Он беззвучно вибрировал. И я был бы очень рад теперь взять трубку и услышать её голос.
Вот только сделать я ничего не мог.
Научный руководитель был полностью прав. Я каким-то образом сохранил осязание, зрение и обоняние. Но самостоятельно двигаться и говорить не мог. Моё тело лежало на кровати, ходило по квартире, читало новости. Время от времени я слышал собственное бормотание и даже пение. Оно в точности повторяло всё, что я делал вчера. Мне оставалось только ждать и наблюдать.
Это были крайне неприятные часы. По собственной воле нельзя было даже закрыть глаза. Поначалу я пытался воображаемыми усилиями подчинить себе организм. Но всё было напрасно.
Через некоторое время мне опротивела собственная комната.
23 мучительных часа спустя, я с радостным волнением наблюдал за собственными сборами. Потом была короткая вечерняя прогулка по свежей после дождя улице. Затем встреча с Анатолием Самуиловичем.
Освобождение было уже совсем близко.
- …И это мы ещё даже не подошли к фундаментальному вопросу, который я вам задал когда вы только пришли ко мне с этим кошмарным проектом!
Что-то меня насторожило в этой фразе. Вчера я был слишком занят своим ущемлённым самолюбием и не обратил на неё внимания. Какая-то мрачная догадка стала назревать в моём вымотанном сознании.
Он сжал пальцами переносицу и зажмурился.
- Максим, объясните: как можно быть таким талантливым в технической части и при этом - полным идиотом по части элементарной теории?! - простонал он.
Мой научный руководитель кинул мне томик энциклопедии по элементарной физике, и сердито процедил:
- Учите матчасть. И думайте уже, в конце концов, своей головой…
Как и вчера, мои пальцы сжали томик энциклопедии. Как и вчера они в сердцах швырнули томик в том же направлении. Как и вчера меня озарило.
Я вспомнил фундаментальный вопрос, который задал мне Анатолий Самуилович, когда я впервые пришёл к нему со своими наработками.
"Как вы думаете", - спросил он, хмуря густые брови, - "Что случится с телом участника эксперимента после того, как его подвергнут такому напряжению? Переживёт оно такое количество прошедшей сквозь него энергии? И если не переживёт: что случится с сознанием переместившегося, когда оно повторно достигнет точки отправки?".
Энциклопедия летела к кнопке. Я вспомнил, как в прошлый раз во всём здании отключился свет. Огромное количество энергии.
Внезапно я опять осознал правоту своего оппонента. Но полёт энциклопедии остановить было уже невозможно.
