Второй выстрел бластера повредил блок ограничения возможностей, и бывший ВРТ-31 (Военный Робот Тип 31), которого в Институте Времени теперь ласково называли Вертер, внезапно сорвался на бег. Через мгновение он скрылся за одним из поворотов коридора.

Удивлённо переглянувшись, Крыс и Весельчак-У решили не искать подбитого робота, а сразу отправились к машине времени.

Доступ в хранилище ОДОП (ожидающего деактивации оружия из прошлого) был строго ограничен. Но, как и у любой уборщицы, у Вертера были ключи от всех дверей в здании. Бросив взгляд на переполненные стеллажи хранилища, Вертер (или всё же ВРТ-31?) удовлетворённо заметил: «А вот те-перь по-во-ю-ем», и нажал большую красную кнопку с подписью: «Биологическая опасность».

Внезапно заревела сирена, и Весельчак-У вздрогнул. Он растерялся и стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять что означают резкие металлические щелчки, которые раздавались со всех сторон. Более опытный Крыс сразу рванул к машине времени, он уже протянул руку к двери, но замок щелкнул, и комната оказалась заблокирована. Сзади послышалось несколько глухих хлопков, и по коридору Института запрыгали гранаты со слезоточивым газом.

Робот затих, но проверять что с ним пираты не стали, ведь это могло быть ловушкой. Переключив бластер в режим резака (при этом многократно повышалась мощность, но дальность луча ограничивалась двумя-тремя десятками сантиметров), пираты стали резать броневой лист, перекрывший выход из здания. Они знали, что сплав, из которого сделана капсула Машины Времени, им не одолеть. Коридор по-прежнему был заполнен слезоточивым газом, а ресурс портативных фильтров был на исходе. Но вот тяжеленный лист металла качнулся и выпал наружу, открывая путь к свободе.

Пираты бежали по лужайке к «автобусу», который должен был доставить их назад в Космопорт. Задыхаясь на бегу, Крыс всё же прохрипел своему напарнику:

- Сейчас доберёмся до корабля, и…

… И в этот момент на крыше Института Времени, переодетый и обвешанный пулемётной лентой, появился Вертер с шестиствольным «миниганом» в руках…

Вся ночь ушла на уборку помещения Института и лужайки перед ним. Уже на рассвете робот проверял результат своей работы. «Блес-тит, как у ко-ти-ка я-ич-ки» - всплыла в электронных мозгах фразочка пятидесятилетней давности.

Утром взбудораженная Полина рассказывала Вертеру, что, по информации службы безопасности Космопорта, на Землю попали два очень опасных космических пирата. «Пи-ра-ты?.. Ка-ки-е ещё пи-ра-ты?» - с неподдельным удивлением спросил Вертер. «А-А-А!» - неожиданно он рассмеялся.

У нас был учитель. Хомяк. Нет, он не был маленьким, щекастым и волосатым вонючкой. Напротив, он был худ, впал щеками и напоминал Кощея Бессмертного после Кремлевской диеты. Просто у него была своя кладовочка рядом с классом, в которую он тащил все, что попадалось ему на глаза. И как хомяк, животное домовитое, тащил далеко не все, а выборочно. Вот хомяки тащат и складируют к себе всякие зернышки и прочие ништяки и ни за что не потащат к себе, скажем, гантелю или старый тапочек. Вот и наш трудовик тащил не все, а только то, что содержало радиодетали. Старые, сломанные телевизоры, радиолы и прочие штуковины содержащие всякие резисторы, транзисторы и конденсаторы. Зачем он это делал, я не знаю. С паяльником его никто не разу не видел, радиоделом он не увлекался, жрать радиодетали он не жрал, по крайней мере днем. Так, что эти узконаправленные хомячьи инстинкты так и остаются для меня тайной до сих пор.

И, как то раз, случилось переломное в нашей жизни событие – он не закрыл дверь радио-хранилища и спокойной походкой трудовика-алкоголика ушел на урок, клепать с тридцатью рукожопыми детишками очередную партию горбатых табуреток и слушать рассказы интересные детские, почему ничего не получается.

Свою дозу табуреток мы отстрогали еще в прошлом году, за что и получили от этого самого трудовика искренних, трудовых звиздюлей. Просто у меня к столярному делу руки, почему то не заточены совсем, и когда я брал в руки рубанок или похожий, братский рубанку предмет, то мои руки почему то резко мигрировали к жопе и пока я не выпущу из них инструмент, оставались там. А когда я сделал табуретку по собственным чертежам, которые рисовал три урока (кстати, к рисованию имея такие же способности, как и к столярке), трудовик долго и настороженно молчал, уныло глядя на деревянную абстракцию, потом судорожно икнул и поинтересовался, дескать, «Что это за выкидыш?». Я подумал, и честно сказал – «Неудачный брат Буратины». За что и был последующие двадцать минут гоняем по классу внезапно растревоженным трудовиком, который на бегу махал моим шедевром, издалека напоминающим кривую вязанку из четырех ятаганов, и обещал различные, непедагогичные экзекуции. В общем, как оказалось, трудовик знал толк в нестандартных словооборотах.

Вот так, питая нежные чувства к учителю по труду, мы осторожно приоткрыли дверь его сокровищницы. Время было в обрез, как у Штирлица в роддоме, поэтому мы похватали кто-что мог и осторожно, типа мы тут как бы и не причем, с полными охапками различных плат двинулись из школы.

Странное дело, но вид школьников с лицами, интеллектуально близкими к лицу Кота Базилио, ни у кого не вызвал подозрения. Дома мы разложили богатство на полу и начали сортировать. Как оказалось, Вадик, в пылу халявного азарта, умудрился тихо и незаметно прихватить внутренности от трех телевизоров. Спасибо, что хоть без кинескопов. Я тоже зацепил пару огромных плат от каких то, видимо гигантских, боевых роботов. Из плат торчали различные радиодетали напоминая сверху поляну на которой пасется тыща разновидностей ежиков различных национальностей. В общем кто помнит себя в пятом классе, тот может представить, как нам нереально подфартило.

… А потом мы на несколько дней забыли про детали, потому, что по телевизору началось кино «Гостья из будущего». Я и тогда был не чужд романтики и мечтательности, а тут такой фильм, да еще с красивой девчонкой! Какая тут, в дупло, радиотехника?!

В школе только и разговоров было про Алису и миелофон. Все единогласно, правда после небольшого спора, пришли к выводу, что девочка Алиса самая красивая. Даже красивей Светки. На что Светка, которую уже целых два дня не дразнили и не кидали кнопки в валенки, почуяв неладное, подслушала наши выводы и сделала свой. «Козлы!» – безапелляционно заявила она и с этим выводом пошла дальше по жизни.

… Если с Алисой было все ясно, то с миелофоном возник некоторый затык. Как он работает, мы прекрасно знали по фильму, а вот, что у него внутрях, мы себе представляли весьма смутно.

После короткого спора, совещание пришло к выводу, что миелофон прибор электрический, а значит внутри есть всякие электронные штуки. Вот тут то нас и озарило! Микросхемы из тайной комнаты трудовика как влитые ложились в теорию о начинке загадочного прибора.

Как паять мы знали. Но не умели. Поэтому пришлось часа два проветривать квартиру от сгоревшей канифоли. Потом я достал подшивку журналов по радиоэлектронике, которую мы тоже где то подрезали и углубились в изучение разнообразных схем и разглядывание картинок с роботами, фигурами, напоминающими мою трудовую табуретку.

Через час мы уже вполне ясно представляли себе как изготовить робота у которого будет светиться один глаз. А что хорошо для робота, то и для миелофона сгодится.

В итоге, после нескольких часов мата, распайки старых плат и пайки деталей на новую, родилось творение. Кристаллы, из которых сделан миелофон, мы смастерили из проволоки которая служила каркасом. На каркас натянули целлофановый пакет, который сушился у меня в ванной после восьмой стирки. Внутрь вставили светодиод.

Нахрена мы столько паяли, когда для того, что бы светодиод светился, можно было его подключить напрямую, без всяких изысков, не знаю. Но результате у нас получился внушительного вида прибор, почти как в фильме. И даже круче, потому, что сквозь пленку были виден переплетенный клубок коряво спаянных радиодеталей. Главное место там занимал большой конденсатор, который красиво торчал посереди платы и всем своим видом говорил, что тут работали профессионалы.

- Ну что? – Вадик подергивался от нетерпения, – Попробуем?

- Ну… Давай.

Я смело вставил вилку в розетку и в ожидании уставился на миелофон. Миелофон молчал, как немое кино. Мы тоже молчали. Внутри возникло неприятное ощущение от зря проделанной работы, но ,как оказалось, зря.

- Я знаю, что надо делать! – авторитетно изрек Вадик.

Я с уважением посмотрел на друга. Впервые в жизни видит миелофон, а уже знает, что надо делать.

- И, что?

- Надо пошевелить там, внутри, и все заработает. У меня папа так телевизор три раза починил.

И это был правда. Вот только Вадик немного умолчал, что из трех раз евоного папу два раза так охреначило током, что он орал диким вепрем, ажно плиты перекрытия в доме шевелились. Причем на второй раз, когда раздался знакомый вопль, соседи понимающе закивали головами и предположили, что в этом противостоянии человека и телевизора, последний имел весьма неплохой шанс победить венец природы.

- Ну шевели, раз знаешь где, – Предложил я и вытащил штепсель из розетки. Мне как то не хотелось, что бы Вадик пошел по стопам отца в плане дружбы с электричеством. Вадик удостоверившись, что я обесточил миелофон, смело полез рукой под кристаллы и начал там как врач, диагностирующий беременность, во все тыкать пальцами и умно закатывать глаза.

- Щас… Щас… Вот щас… Все заработает…Вот это еще пошевелю…

«Вот это» оказалось большим конденсатором, который накопил в себе заряд и хранил его до лучших времен, специально для Вадика.

Друг, свято веря в отсутствие электричества в пальпируемом приборе, коснулся проводов идущих от контактов конденсатора.

- Гррррррррр…. – Как то внезапно затрещал где-то внутри себя Вадик. – Урррррррр – Повторил он утробно и со счастливой улыбкой на перекошенном лице отвалился на диван. Устал, наверное.

Это прекрасное в своей простоте и внезапности свойство конденсаторов мы использовали потом на полную катушку , но в данный момент это было открытие весьма неожиданное, и для Вадика не совсем позитивное.

Заряд был хоть и сильный, но короткий, поэтому товарищ немного поиграл в упавшую на льду корову, в смысле помычал немного лежа на диване, потом отряхнулся и задал странный вопрос: – «Что это было?»

- Да я то откуда знаю?! Ты там копался рукой, копался. Потом забурчал и пошел отдыхать.

- Знаешь… – Вадик задумчиво почесал репу – Похоже меня током ударило.

Я спорить не стал. И хотя было сомнительно, что в обесточенном приборе где то бродит ток, но нутряное бурчание организма Вадика заставляло поверить в небывалое.

- Надо еще кое-где перепаять. Для гарантии, – Заявил очухавшийся друг, – Тогда точно заработает.

Нужное место «Кое-где» мы перепаяли быстро.

– Ну, давай, включай, – Скомандовал Вадик и на всякий случай спрятал за спину руки от злобного тока.

Да. В этот раз миелофон заработал. Что то в нем тихонько загудело, мы с Вадиком довольно переглянулись. А потом ШАРАХНУЛО! Прибор, стоявший на столе, вмиг куда то исчез и только рваные лоскутки целлофановой пленки плавно опускались в клубах дыма, напоминая раненых бабочек.

- Ёпаные космические пираты! – мужественно изрек Вадик глядя на пустой стол, где секунду назад стоял миелофон.

…В общем, сделали мы вывод, девочка Алиса хорошая и красивая, а прибор-миелофон – говно и враки.

… А потом, на перемене, одноклассник Андрей признался нам, что пока мы занимались фигней с паяльником, он написал письмо в Москву, Алисе. Где сказал, что «Ты мне сильна панравилось, давай с табой пириписиваться»

Это был ПОСТУПОК! На фоне его мы оба почувствовали себя маленькими и жалкими фантазеришками.

«Пириписиваться» гордая Алиса почему то не захотела и ответ Андрей не получил. Потому, что девочка-из-будущего Алиса вряд ли даже представляла себе, откуда пришло письмо и в каком месте на Крайнем Севере находится наш маленький поселок. Но мы за Андрюху переживали. Честно…(С)