- Так вы и продали за 10000р её с маститом.

- Кому бы и козлят продать?

- Ну я уж про это не знаю. Не по этой части.

На том и разошлись. Про ногу речь не шла. Про лечение тоже. Чего приходили, непонятно. Ветеринар говорит:

- Такие скупердяи, когда они только приехали, им односельчане бесплатно уток подарили, а они их продавали по 750 р. Спрашивали, почём ты поросят продаёшь, я сказала. Они говорят :ой дорого! Не связывайся с ними больше. Ничего хорошего не выйдет. А если будут звонить, скажи: умер козленок. И я тоже так скажу.

Поговорили мы с Васильевной, пока козлика осматривали и перевязывали. А потом она пошла со мной поросят смотреть.

Открыла я дверь, а поросята по проходу бегают. Оказалось, что свиноматка выдрала доску в полу, и поросята вылезли. Пока поросят обратно загнали, потом я к свинье в клетку перебралась. Я стала эту доску назад прилаживать, а никак. Она вся гнилая, гвоздь вбить некуда, разваливается у меня в руках, да ещё и свинья меня укусила. Сволочь.

Я села на ступеньку и расплакалась. Хроническая усталость и обида вышла потоком слез. Васильевна стала на меня орать:

- Хрен ли ты плачешь! Вставай, и давай доски тащи, где они у тебя тут?! Счас напилим, и прибьем, нашла по ком рыдать.

Стали мы с Тамарой(да, её зовут как и меня) полы вдвоём ремонтировать. Я прибивала доски, а она напиливала и командовала:

- Ты чего в семидесятку вцепилась? Сотку давай забивай. Свинья твою семидесятку пятаком подденет и оторвет тут же. Блин, это что за хозяин тут такой был?! Пила тупая, ржавая. Молоток сломанный - башка слетает. Каков инструмент, таков и хозяин!

Целый час мы полы на свинарнике ремонтировали, кляня из души в душу того, кто это делал до нас. Вот уши, наверное, горели у него, каким словом его вспоминали.

Закончили, Васильевна села со мной рядом, обняла по матерински:

- Не ссы, Тамарка! Прорвёмся, не в первый раз. От меня тоже муж уходил. Такой блядун был, царство ему небесное. Потом опять сошлись, через четыре года. А он всё равно блядовал. Любовниц я его ловила, снимала с него. Одну даже отработкой облила, прям на голову вылила. Трехлитрову банку целую! В четыре часа утра подкараулила её. Эх... Вот молодость! Как вспомнишь...Ты только не рыдай давай. Хочешь, я тебе отработки дам? Вдруг твой нагрянет? Будет, чем встречать-то... У меня есть ещё отработка))) Кстати, как он там, назад не собирается?

- Условие поставил. Хочет, чтобы ферму продала и в город к нему жить переехала.

- Эх ты! Понятно... Через колено переломить хочет. Ты, знаешь что, Тамара. Не иди на поводу. Если ты ферму продашь, и в ножки ему кинешься - не обессудь. Я тебя уважать перестану.

- Не продам.

- Ну и хорошо. А через двадцать дней у меня зять и сын с отпуска приедут, и перекроем тебе все полы. Ты только курева им купи, да поесть готовь, ведь они весь день тут будут, чтобы не голодные были.

С мужем я седьмой год жила, а Васильевну знаю без малого семнадцать лет. Мне дорого её уважение.

На том я и успокоилась. Пришла в себя, распрощались с подругой, и я коз пошла пасти. Через полчаса спокойной работы всё это, то что со мной произошло, стало очень далеко и неважно. Отлегло от сердца. Впереди ещё столько дел переделать нужно!

И вправду очень красивый.

Привезла его домой, стала смотреть ему сустав. На ногу не наступает почти. Болит нога-то. Ходит, плачет.

Решила козла "отремонтировать", и оставить пока у себя. Там на хозяйстве, ещё один бедунец есть, с ним и посажу.

Одной неудобно, помощницу позвала.

Ксюша положила аккуратно козлика на бочок. Больное место побрили, обезболили новокаином, где нерв проходит. Я аккуратно ввела в суставную полость толстую иглу, и выкачала почти 10 мл белого гноя.

- Врут они всё. Не вчера это было.

- Тетя Тома, а откуда ты знаешь? - Ксюша любопытная. Это хорошо. Учится.

- Так кровь бы была, или жидкость другого характера, прозрачная. А тут, видишь, густота какая. Еле через иглу проходит... Дня четыре минимум идёт воспаление, если не больше.

С другой стороны сустава ввела ещё одну иглу, тоненькую, и промыла полость сустава. (Мы телятам на ферме такое делали, я и средство, чем промывать, взяла у подруги-ветврача по пути домой). Наложили тугую повязку на ногу с левомеколем. Ввели внутримышечно антибиотик широкого спектра действия.

Надо было обязательно дать ему имя. Когда у них есть имя, они быстрее поправляются, почему-то.

Я назвала его "Седьмой". Хотя он семнадцатый уже у меня в этом году.

Сейчас немножко отдохнём, и на ферму с ним поедем. Мне надо коз доить и свиней кормить. А ему надо привыкать теперь здесь жить. Завтра перевязку делать буду вечером.