©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.

- Лад.
- А? – откликнулась та, когда я, чуть подумав, решила озвучить ей один вопрос, давно уже меня мучавший.
- А тебе не… ну, не больно там… когда Веня входит? – спросила я, заставив Ладу рассмеяться.
- Не, какой там. Щекотно скорее. Будто и правда в пизду кукуруза лезет, - отсмеявшись, ответила она. – Если расслабиться, можно даже удовольствие получить. Натирает, правда…
- Увольте, нахуй, - проворчала Настя, выпуская в сторону пахнущее ментолом облачко дыма. – Сами початком этим балуйтесь.
- Не кривляйся, - улыбнулся Сережа. – Готы в плане идиотизма Веню запросто уделают.
- Твоя правда, Серж. Был у нас один такой в компашке, - кивнула Настя. – Орлоком прозывался.
- Был? – переспросила я.
- Ага. Ебу дал в один момент и начал по дуркам путешествовать. Взбрело ему в башку однажды, что надо бы хуй свой модернизировать. Ну, как Вене нашему. Увидел в журнале немецком фотку, где у мужика на хую шрамирование сделано, и сосиска чутка раздвоена. Нашел он, значит, такого же, как он сам, ебанамата и сделал себе операцию. Все мечтал, что бабы к нему в очередь выстраиваться будут. Да вот не судьба. Словил Орлок воспаление, гангрену, а потом ему хуй отрезали, иначе бы совсем сдох. Так что Маису нашему повезло. Зажило все, как на собаке. И это при тюремной-то антисанитарии. А Орлок крышей поехал, начал в трехлитровой банке себе новый хуй выращивать. Из чайного гриба, которому стероиды вкалывал. Да, знаю, - усмехнулась Настя. – Ну, ебанутый. Что с него взять? Короче, словил он как-то раз припадок, в окно вышел. Да вот забыл, что на втором этаже живет. Прямиком в сирень, что у подъезда росла, и упал. А потом за ним психкарета приехала. Тусуется сейчас в областной дурке, порой его на волю отпускают, правда. Пока опять новый хуй выращивать не начинает. Отака хуйня, малята.
- Как и говорил, готы в плане идиотизма ничем от Вени не отличаются, - резюмировал Сергей. Лада задумчиво кивнула.
- Марк, помнишь Макса?
- Макса? – нахмурился тот. Лада поджала губы и добавила.
- Да. Снимался со мной полгода назад.
- А! – просиял Марк. – Графиня, которую дьявол соблазнил?
- Ага. У него ж язык был раздвоенным. Как у змеи.
- А ты думаешь, хули Сема его на роль взял? – хмыкнула Настя. – Струк у него самый обычный, мелкого пошиба. А вот язык, да. Фу!
- Вспомнила, как целовались? – ехидно спросила я, заставив остальных рассмеяться.
- Не. У Макса привычка ебанутая была. Подойдет сзади и языком своим ухо оближет. Реально, как змея. Шипит еще, падлюка.
- А он куда делся?
- Дисками на рынке барыжит, - ответила Настя. – Актер одной роли. Пока нужды в нем нет, Сева его на вольные хлеба отправил. И слава яйцам. Иначе б он и тебе ухо облизал. Кстати, Ладка. Вопрос к тебе есть.
- Какой? – спросила та, закуривая еще одну сигарету. – Опять пошлый и ебанутый?
- Не. Ты ж с Семой с самого начала? Ну, я-то позже пришла, а ты уже с ним была. Снималась и все такое.
- Ну.
- А какой твоя первая роль была?
- Тебе-то зачем? – подозрительно прищурилась Лада.
- Сценарий пишу. Сниму потом фильм. Про всю нашу пиздопротивную компашку. Или не фильм, а книгу на худой конец, - съязвила Настя. – Любопытно мне, короче.
- И правда, - поддержала я. – Какой была первая роль? Тоже что-то необычное?
- Куда там, - усмехнулась Лада, но между бровей обозначилась морщинка. Не слишком приятным было воспоминание, судя по всему. – Первая роль… Хм. Ну, до нее я в легком снималась. Соло там или имитация. А тут Семе пара заказов привалила. С хорошей оплатой. Правда желающих что-то не было на один из них.
- Значит, все-таки необычное, - кивнула Настя.
- Потому что клиенту износ был нужен, - криво улыбнулась Лада. – С определенным типажом. Яркая девушка, которую насилуют двое на промке. Это сейчас такой хуйней никого не удивишь, а тогда… тогда это было странным, запретным… страшным.
- И ты так просто согласилась? – недоверчиво спросила я.
- Ну, не так просто, конечно. Поломалась для приличия. Деньги все решили. Как и всегда. Когда в них особенно нуждаешься, о приличиях особо не думаешь. Ну, хули тут такого. Фикция же. Понарошку все. Три актера, грязная промка, дебильный сюжет. Сценарий тогда Сема сам написал. Ну, как написал. Раз десять его правил, пока все не устроило.
- И? – с нажимом добавила Настя. Лада рассмеялась, но как-то не слишком весело.
- Подробностей ждешь?
- Как иначе. Я же сценарии пишу. Вдруг еще раз такое прилетит. Хоть знать буду, где грязи добавить, а где фетиши свои поглубже в задницу засунуть.
- Ну, что сказать… Один актер у нас был. Санек. Второго тоже быстро нашли. Студент один на деньги польстился. Сема их быстро в курс дела ввел, сценарий показал, пацаны согласились. Только съемка не по плану пошла.
- О как, - многозначительно хмыкнула Настя.
- Вот так. Пацаны быстро во вкус вошли. И берега попутали, - тихо ответила Лада. – Отодрали так, что я неделю потом в себя приходила. Бухло глушила, лишь бы забыть ту съемку. Сема тогда так и не понял, что рыдала я в сцене по-настоящему. Больно было пиздец. Санек мне тогда палец сломал. Увлекся. А клиенту понравилось. Двадцать процентов сверху накинул, как видео получил. Сема после той съемки и Санька, и того, второго нахуй послал. Не понравилось ему, что пацаны слишком уж сильно от сценария отклонялись. Ну, и заявки с износом и всем таким сейчас Лика отклоняет. Хватило того раза. И мне, и Семе. Ну, достаточно подробностей?
- Более чем, - кивнула Настя, обойдясь в этот раз без ерничества и насмешек. Поняла, что лишним это будет.
- Ладно, хули сейчас об этом говорить, - усмехнулась Лада. – Я сама на это подписалась. Мой выбор был, и никто не заставлял. Но опыт… опыт хороший получила. Так что, Жень, лучше снимайся вон в ролях всяких фей, нимфеток и прочих, а такое… нахуй шли. Менталочку потом заебешься поправлять… А это, блядь, кто еще?

Вопрос относился к трем крепким парням, которые, заметив нас, вразвалочку шли к дому культуры. Выглядели они, как однояйцевые близнецы: черные футболки, спортивные штаны, кеды-манежки. Одинаковый взгляд исподлобья, насмешливые ухмылки и настороженные, злые глаза.
- Здарова, пацаны, - поприветствовал Марка и Сергея один из них. С крупными зубами, выдающимися вперед, и шрамом на левой брови. То ли по пьяни башку разбил, то ли помогли. Поди вот угадай. Правдой может быть все. Нас он проигнорировал, что Настя просто не могла не заметить.
- И девчонки, - мрачно добавила она. Зубастый усмехнулся и нехотя мотнул короткостриженой головой.
- Сижкой не угостите?
- Ну, допустим, угостим, - холодно ответил Марк, выуживая из кармана пачку. Он достал три сигареты и протянул их зубастому, однако тот неожиданно нахмурился.
- Чо ты культяпками своими-то лезешь? Сам возьму.
- Не бзди, - широко улыбнулся Марк. – Как знал, что пацаны закурить попросят. С мылом ручки помыл.
- Почище твоих будут, - буркнул Сережа. Его, конечно же, услышали.
- А ты чо дерзишь, гном? – встрял в разговор второй. Пониже ростом, с густыми бровями, да и покрепче, чего греха таить.
- Сказал гном. Вы, братец, оба из гномьего племени, - хмыкнула Лада. – Так вы курить хотите или доебаться на пустом месте?
- Ля какая цаца, - заржал третий. – Слышь, Малой. Ты б вдул?
- Я и бегемоту вдую, если надо.
- Ох ты. Бегемотоеб проклятый, - не замедлила с ответом Настя. – Пошли. Курить они явно не хотят.
- А ты чо, не пацан? – поддел Марка зубастый. – Чо за тебя бабы вопросы решают?
- Видишь ли, у нас и бабы, как ты выразился, с яйцами, - ехидно ответил Марк. Он-то давно уже все понял. Тот, кто вырос на Окурке, сразу поймет в чем тут дело.
- Бабы с яйцами? – тупо переспросил тот, кого назвали Малым. – Пидоры, что ли?
- Отлично, - вздохнул Сережа. – Оскорбления пошли.
- Ладно, ладно, - поднял руки третий. – Остынь, огузок.
- Слышь, ты кого огузком назвал? – рявкнула Настя. – Не пошел бы ты нахуй? На себя посмотри! Бледный, как залупа, льдом помазанная.
- Ну, эт ты зря, сисястая, - ухмыльнулся зубастый. – Пизды получить не ссышь?
- Ссу. На кой мне вторая пизда? – оскалилась Настя.
- Ступайте, пацаны. Зашквар до девчонок доебываться, - вставил Марк.
- Ну, эт мы сами решим, что зашквар, а что нет, - мотнул головой третий. Он сделал шаг вперед и тут же попятился. Обернувшись, я увидела, как из дома культуры выходят трое ребят, все, как один, с длинными волосами, в черных майках. У одного на левом бедре болтается хромированная цепочка. Троица, оживленно болтающая между собой, разом замолчала. Парням хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит.
- Привет, - поздоровался с Марком один из них. Худощавый, с бородкой клинышком и треугольным лицом. Он улыбнулся и миролюбиво спросил. – Чо трете?
- Да вот, - пожал плечами зубастый. – Сигаретку стрельнули, а знакомцы твои бычить начали на ровных пацанов.
- Вон что. Бычить, - повторил Марк. – Ну, ну.
- А вы чо, ниферы типа? – спросил Малой.
- Музыканты, - поправил его румяный пухлый парень. – Ниферы… Хех.
- Дим Димыч дело говорит. Что за слово такое… ниферы. Нефоры, да, - кивнул тощий. – Ладно, чего дурака валять. Доебаться решили?
- А если и так, то чо?
- Да ничо. Ты дурной, что ли? – грубо спросил третий, высокий. От него пахло костром и лесом. Приятный запах. Уютный такой, домашний. – Чеши отседова, пока пизды не получил. Знаем вас, бродяг. Только девчат да полуросликов обижать и можете. Погань.
- Это ты кого поганью назвал? – побледнел Малой.
- Ну, если Леший кого и называет поганью, так по делу, - усмехнулся Дим Димыч. Однако улыбка пропала и в голосе зазвучала угроза. – Серьезно. Идите с миром, пацаны. Пока Леший вас не поломал.
- Это я запросто. Тюкну так, что мозги повылетают, - кивнул тот, сжимая кулаки. Тощий вместо ответа отстегнул с бедра цепь и этого было достаточно, чтобы в глазах шпаны загорелся страх. Одно дело доебываться до двух пацанов и девчонок, и совсем другое, когда перед тобой стоят злые нефоры, определенно знающие толк в драках.

Впрочем, до драки дело не дошло. Не пригодилась и помощь трех неформалов, потому что дверь дома культуры открылась и на свежий воздух выбрался Веня. Во всем своем боевом обличье. Он страшно зарычал, прыгнул в сторону Насти, а потом покачал головой и, сняв маску, посмотрел вслед трем ровным пацанам, которые бежали что есть сил подальше от дома культуры.
- Ебать, братан, - вздохнул Дим Димыч, обращаясь к Вене. – Чего ж ты так пугаешь?
- Да я думал, что тут только наши, - виновато прогудел Веня. – Думал, припугну и только.
- Я чуть в штаны не наложил, - рассмеялся тощий, заставив Настю усмехнуться. – Повезло, что Леший в ступор впал. Мог бы и рукой махнуть.
- Ну, Маис. Можешь себе зарубку на кукурузе поставить. Колумба напугать, это надо постараться. Он на табун скинов с гитарой как-то бросился, а тут от фальшивой обезьяны чуть кондрата не хватил.
- Погодь, - улыбнулся тощий. – Блодвен? Блин, я тебя и не узнал.
- С цивилами трусь, вот и оцивилилась, - съязвила Настя.
- Блодвен? – сдержав смешок, спросила я.
- Ага. Имя мое. Ночное, - кивнула Настя. – Ну, знакомьтесь, хули. Это Колумб, Дим Димыч и Леший.
- Не припомню тебя, а ты меня знаешь, - прогудел Леший, пристально всматриваясь в Настино лицо.
- Потому что в говно был. На ролевке мы познакомились. Ты мне еще балладу пел. О царице Пенелопе, что утопла в речке Зоппе. Ну, или что-то такое.
- «Зеленые рукава» он пел, - рассмеялся Колумб. – Он всегда их поет, как с бухлом переберет.
- Хорошая же песня, - покраснел Леший. – Не обижайся. Не припомню тебя. Но теперь запомню.
- А вы ж со студии, да? – спросил Дим Димыч. – Ну, с модельной.
- Типа того, - ответила Лада. – Соседи ваши.
- Ну, точняк. Говорил же, что наши, - довольно улыбнулся он, посмотрев на Колумба.
- Да вижу уже. Ну, вовремя перекурить решили.
- Да, сами б справились, - ответил Марк. – Это так… шпань местная.
- Ну, местная, не местная, а ставить на место таких надо.
- Особливо тех, кто полуросликов обижает, - добавил Леший, заставив Сережку покраснеть.
- Да, уж, - вздохнул он. – Теперь Настенька новую обзывалку заимела.
- Такова уж твоя судьба, - согласилась та. – Ну, Бильбо. Колись. Куда кольцо запрятал?

Общий смех разрушил скопившееся напряжение. Таков уж этот город. В нем хватает место и падали, которая готова рвать всех, кто слабее них. Хватает и хороших людей. Таких, как Дим Димыч, Колумб и Леший, готовых без раздумий вступиться за тех, кому нужна помощь. Странно, но я хорошо запомнила тот перекур. Наверное потому, что в нем было то самое тепло, которого мне дико не хватало.

Глава шестая. Корпоратив.

В сентябре две тысячи четвертого в команду пришел новенький. Сема, краснея и путаясь в словах, представил его как «Всеволод, хороший мальчик». Хороший мальчик оказался сыном давнего знакомого Семы, уставшего от того, что сынок околачивал дома хуем груши и никакой пользы семье не приносил. Поэтому в дело вступил папа, который подпряг всех знакомых и нашел сыночке работу. В порностудии Семы, само собой.
Естественно, и отцу, и чаду было все озвучено максимально честно. Что снимают, зачем снимают, и все в таком духе. Но мальчика, которому исполнилось двадцать годиков, взяли на должность очередного «принеси-подая». Что, однако, не помешало Севе по итогу получить роль в одном фильме. А виной всему слишком уж страстное увлечение миром порно.
В свой первый день Сева, захлебываясь от восторга, пускал слюни на голую Ладочку, которую терзал на кровати Марк, беззастенчиво пялился на крупные груди Катерины Львовны, снимавшейся соло, и подозрительно часто бегал в туалет на каждом перерыве. «Кровь горячая», сказал Сема. «Бесы в малафье. Ебанамат какой-то», резюмировала Настя. Странностей у Севы хватало. Например, на третий день своей работы он подошел к режиссеру и прямым текстом заявил, что готов сниматься. В любом жанре. И в доказательство своих слов спустил штаны и помахал перед удивленным Семой своей десятисантиметровой «секирой вожделения». Сему такая прыть только порадовала, тем более он частенько сетовал на то, что приходится отказываться от заявок в виду отсутствия нужных типажей. А тут один из них сам собой нарисовался. Прыщавый юноша с взором горящим и дебильными усиками. Отец Всеволода, когда Сема сообщил о желании сыночки поучаствовать в съемках, только рукой махнул. Видать, заебал Севушка родителя, и заебал сильно.

Подходящий заказ от клиента не заставил себя долго ждать. В пятницу Сема озвучил Севушке вводные данные и представил актрисе, которая будет с ним сниматься. Свете. Правда Света скептично осмотрела подрагивающего от желания Севу и многозначительно посмотрела на режиссера. Тот вздохнул и сунул ей в руки заявку, где английским по белому было написано, что клиент жаждет увидеть, как матерая рыжая чаровница соблазняет и ублажает прыщавого подростка. Указанная под заявкой сумма за съемку окончательно растопила лед в сердце Светы, и она дала согласие, отчего Сева утробно булькнул и помчался в туалет. Не иначе, готовиться к самой важной роли в своей жизни.
Сценарий Настя набросала быстро и к съемке приступили в понедельник. Так уж получилось, что я тоже должна была сниматься вместе с Марком и Ладой, поэтому невольно стала свидетелем того, что случилось на съемочной площадке.

- Так, родные, готовимся, - скомандовал Сема, занимая место рядом с Олегом. Оператор, облокотившись на верную камеру, задумчиво смотрел на кровать, на которой сейчас сидела Света. Мама Валя постаралась на славу, превратив рыжую и бледную Светку в настоящую роковую женщину. На высоте была и прическа, и обтягивающее красное платье, подчеркивающее красивую грудь и стройную фигурку актрисы. Сева, которого одели в вытянувшийся свитер и полинялые джинсы, ожидаемо пустил слюну, а его глаза сально заблестели. В буйной голове поди уже вертелись разные не очень приличные мысли, но пока Севушка сдерживался, ожидая команды режиссера. И после привычного многим «Камера. Мотор!» начались странности.

Сева, сценарий читавший явно хуем, ринулся на охуевшую от подобной ретивости Свету, которая должна была играть роль учительницы английского и, по совместительству, соблазнять своего прыщавого ученика. Вместо этого ученик сам полез на учительницу, чем вызвал гнев режиссера. Отчитав буйного «подростка», Сема велел вернуться на исходные и играть по сценарию. На третий раз Сева худо-бедно справился с возбуждением и покорно сидел на краешке кровати, пожирая глазами аппетитные формы своей учительницы и улыбаясь, как умалишенный.
Когда же дело дошло до постельной сцены, у Севы неожиданно случилась осечка, и мы удивленно принялись наблюдать, как лохматый «подросток» в вытянувшемся свитере уткнулся лбом в угол и начал дрочить. В процессе Севушка грязно ругал свой детородный орган, подставивший его в самый ответственный момент, порой пощипывал, а под конец начал чуть ли не умолять, дабы тот наконец восстал из мертвых. Апофеозом идиотизма стали странные шлепки. Севушка, поняв, что простой дрочкой пробудить член не получится, принялся шлепать себя по жопе свободной рукой. Да и ругаться не забывал, что, без сомнений, веселило всю съемочную группу и сторонних наблюдателей, ждущих своей очереди.
- Ну, вставай, - тихонько заскулил он, после чего обрадованно выдохнул и, повернувшись к Свете, с гордостью продемонстрировал красный от грубых ласк уд, все возбуждение которого держалось исключительно на честном слове.
- По местам, - устало вздохнул Сема. – Светочка, вали его на кровать и начинай с прелюдии. Валя, положи рядом резинку. Нет, чтобы в кадр не попадала. Да, спасибо. Так лучше. Камера. Мотор!
- Я справлюсь. Я справлюсь. Я самец. Я сильный, - бормотал Севушка, неловко залезая на кровать. И тут же затих, когда Света скинула платье, представ перед ним во всей красе.
- Ставлю сотку, что он обкончается до того, как войдет в нее, - ехидно сказала Настя, оторвавшись от ноутбука.
- Сотка несерьезно, - мотнул головой Марк. – Давай на пятихатку, что выдержит. Даю секунд десять.
- Забились, - кивнула сценаристка. Ну а дальше начался форменный цирк.

Севушка, с трудом надевший презерватив, взгромоздился на Свету, сделал пару дерганных тычков и неожиданно покраснел. Да так сильно, что аж у Олега, который видел и не такое, дернулся глаз. Света с ужасом посмотрела на подрагивающего на ней пунцового юношу, а потом зажмурилась, когда Сева заорал. Перепугав не только Сему, но и меланхоличную маму Валю, которая занималась сортировкой косметики в своей черной сумке.
- КОНЧАЮ! – взревел Сева, вскакивая на ноги и возвышаясь над испуганной Светой, как каличный Колосс Родосский. Он стянул презерватив и бурно кончил. Нет, не так. Он не просто бурно кончил, он залил все к хуям своей малафьей, как резюмировала после Настя. Крик повторился. Громкий, дрожащий, пугающий. – КОНЧА-А-А-Ю!
- Сука! – пискнула Света, которой первая партия чуть не выбила глаз. Она тщетно пыталась увернуться от карающих выстрелов, но Сева надежно сдавил ее ногами, не давая возможности сбежать. – Только не на лицо! Сука. Только не на волосы! Сука, сука, сука!
- Стоп, стоп! – орал Сема, пытаясь остановить семяизвержение буйного Всеволода. А тот продолжал кончать, как из брандспойта. Он умудрился залить своим семенем Свету, ее платье, которое лежало на прикроватном столике, спинку кровати, Олега, камеру Олега, и стойку со светом. После чего обмяк и повалился на кровать с блаженной улыбкой. Ну а потом Севушка ожидаемо получил пизды. От каждого члена съемочной группы, от актрисы, которой пришлось час провести в душе, и от гримерши, ибо ядовитое семя Всеволода испортило труд мамы Вали. Ну а я с удивлением отметила, что режиссер, оказывается, умеет орать так, что сера из ушей вылетает вместе с мозгами.

- Полудурок! Имбецил! Паскудник! – бушевал Сема. – На кой хуй ты гондон снял?! Зачем актрису испачкал?! Ты, блядь, пожар потушить пытался?! Омлет приготовить хотел?! Скудоумец, еблан…
- Ну, я фильмы ж смотрел… - виновато прогудел Севушка, которого крики режиссера загнали в угол, где он стыдливо прикрывал срам испачканным платьем Светы. – Там всегда актеры кончают на лицо. Ну, бурно еще так. Я ж специально три дня не дрочил. Хотел, чтобы натурально было.
- Натурально?! – взвизгнул Сема и его глаза налились кровью. Так и до убийства недалеко. – Ты изговнял реквизит, стер на ноль работу гримера…
- На камеру-то нахуя было? – вздохнул Олег, когда Сема поперхнулся и закашлялся. Над левым ухом оператора все еще висела сопля, которую тот не замечал.
- Думал, кадры красивые получатся, - шмыгнул носом Всеволод. То ли он притворялся дураком, то ли и правда им был. Кто знает.
- Истинно вам говорю, король всех бесноватых найден, - хохотнула Настя, заставив Севушку покраснеть. Она набрала воздуха и издала Севушкин вопль, которому было суждено войти в историю. – КОНЧАЮ!
- Я ж не специально, - буркнул тот.
- Так, Марк, - хрипло перебил горе-актера режиссер, - выведи этого идиота отсюда, пожалуйста.
- А чо, снимать дальше не будем? – удивился Сева. В его карих глазах плескалась сама наивность. Чистая и непорочная.
- Не, - мотнула головой я. – Он определенно дебил.
- Будем, будем, - сварливо ответил Сема. – Но без тебя. Папеньке твоему я сам позвоню.
- А деньги? Вы ж говорили, что заплатите?
- За что? За испорченный реквизит? Залитую твоим проклятым белком актрису? – взвыл Сема, захлебываясь руганью. – Марк, уведи… от греха… А то я его… разобью… на колени.
- Пошли, стрелок ворошиловский, - вздохнул Марк, беря Севушку под локоть. – Сначала в душ, а потом… такси тебе вызовем.

После того случая Сема стал подходить к подбору кадров еще избирательнее. Повернутых на ебле заворачивали сразу, остальным устраивали допрос с пристрастием и смотрели, как они себя ведут в разговоре с актрисами. Многие пытались получить место, но получали его единицы. Слишком уж сильно запал в память Семену Витальевичу обильно кончающий Всеволод. Повторять свои ошибки Сема явно не собирался. Но каждая такая ошибка, это опыт. И порой, опыт болезненный, а не смешной.

В конце сентября Сема собрал всю команду и сообщил, что на ближайших выходных все едут на природу. Марк, пользуясь моментом, пояснил мне, что подобные корпоративы, если можно так назвать, Сема устраивает каждый год. Потому что именно двадцать девятого сентября была основана студия «Камео». В этот день начался путь Семы, как порно-режиссера.
В этот день отменялись все съемки, машины забивались не аппаратурой, а сумками с едой и алкоголем, после чего пестрая компания ехала за город, в осенний лес, где проводила две ночи на свежем воздухе. Отказов Сема не терпел, о чем Марк упомянул тоже. Присутствовать должен был каждый, а иначе какая мы тогда семья. Неделя пролетела быстро, а все перерывы посвящались обсуждению предстоящего выезда. В этом студия ничем не отличалась от какого-нибудь среднестатистического офиса.

- Ну, готовимся к очередной порции веселья от наших оборотней, - усмехнулась Настя, заходя на кухню, чтобы налить себе кофе.
- Почему оборотней? – спросила я.
- Потому что стоит лакнуть чего покрепче, как сразу перекидываются. Ну, превращаются, обращаются, маски сбрасывают, - пояснила она. Кипяток, журча, струился в чашку, наполняя кухонку вкусным ароматом. Кофе Настя пила свой и ревностно следила, чтобы «коллеги» его не таскали. – А с учетом, что новеньких у нас много, веселья определенно не избежать.
- В прошлом году… как его звали, Насть? – задумчиво протянул Марк.
- Артурчик.
- Точно! Артур. Артур у нас горячих мачо отыгрывал. Испанцев всяких, мексиканцев… Так вот, - улыбнулся Марк. – Играл он с Ладой в «очко», да вот беда, не знал, что с ней в карты лучше вообще не садиться. Батя ее каталой был. Ну, дочурку до кучи трюкам всяким тоже обучил.
- А на синем глазу Ладка любого разденет, - добавила Настя. – Вот Артурчик и решил попытать удачи. Он на Расписную нашу глаз свой черный положил. Ну, не только глаз. Писюн бы тоже не отказался пристроить. Да Ладка Семе сразу сказала, что с Артуром сниматься не будет. Хоть ты тресни. Не будет и все. С Кукурузой будет, а с Артуром нет. Задело Артурчика это сильно. Парень он горячий, а тут пригубил бухлишка и к Ладе с предложением. Давай, мол, в карты перекинемся. Моя возьмет – тебя возьму. Твоя возьмет – отстану. Ладка только усмехнулась и колоду из рюкзака достала. Хули ей? Она и не таких разделывала.
- Короче, к Артуру в тот день вообще карта не шла. Продул он Ладе не только все деньги, но еще и должен остался. Два или три гонорара за съемку, не помню. А потом на радостях нажрался так, что на ногах еле стоял.
- Моргнуть не успели, а Артурчик… хоп! И исчез, - хохотнула Настя. – Но не бзди. Погулять он пошел. По ночному лесу. Голову проветрить, передернуть там, чтобы мысли всякие в голову не лезли. Нашел местечко уединенное, ширинку расстегнул и бесогона своего достал. А потом… нога поехала, и он в овраг свалился.
- Короче, он не только ногу сломал, но и член, - тонко улыбнулся Марк.
- Охуительная история, - кивнула я. – Лечится до сих пор?
- Не-а. Мед закончил, на родину свалил. Врачом сейчас работает, да Ладке порой написывает, в гости зовет, - ответила Настя. – Но как, блядь, весело было его искать три часа в кромешной тьме, а потом вытаскивать из этого оврага. Поломанного, грязного… С хуем, налево смотрящим. Короче, вытаскиваем мы его, а Артурчик скулит, слезы с семенем пополам по лицу размазывает и Ладку зовет. А Лада в лагере осталась. Марка в палатку затащила и постыдной любви с ним предалась.
- Ну, - покраснел Марк и неловко улыбнулся. – Я тогда тоже хорошо за воротник залил.
- Так что, красотуля, в этот раз тоже кто-нибудь отчудит. Могу спокойно забиться на пятихатку.
- Ты еще за прошлый раз не отдала, - напомнил ей Марк. – Севушка две секунды внутри Светки продержался.
- Ой, да отдам я тебе, - огрызнулась Настя. Но, судя по улыбке Марка, тот на нее не сердился. – Мозг вынесешь за пять сотен. Ебака мелочная…

В пятницу вечером, аккурат после съемок, вся команда погрузилась на машины и отправилась в путь. Как бы Сема не хотел собрать всех, кто-то все же отвалился. В основном это были новенькие, еще не успевшие привыкнуть к странным приказам режиссера. Но и без них компания собралась впечатляющая, забив не только фургончик, в котором обычно ездили на съемки, но и еще две машины: «девятка» осветителя Леши – крепкого, молчаливого мужика с косым шрамом через все лицо, и «фольксваген» Лады, куда забрались мы с Марком, а также Настя. Конечно, были и сложности, потому что Лада музыку слушала исключительно злую и даже отчасти больную, отдавая предпочтения слишком уж экстремальным направлениям метала. А так по ней и не скажешь. Из-за музыки разгорелась война. Настя настаивала на собственных дисках, которые лежали в сумке вместе с ноутбуком, а Лада парировала тем, что «купите свою машину и выебывайтесь, как хотите». Поэтому всю дорогу мы слушали Dismember и Benediction, Avulsed и Pestilence, приехав в лес с квадратными головами и опухшими мозгами.

- Такая красивая соска, а музло слушает, ну чисто вынос кишков, - пожаловалась Настя, выбираясь на свежий воздух. – Ох, ебать. Не думала, что так буду рада тишине.
- Это ненадолго, - усмехнулся Марк, доставая из багажника сумки. Он кивнул в сторону фургона Семы, откуда вылезали остальные. С шумом, смехом и руганью. Если мы слушали метал, то Олег наверняка пытал пассажиров блатняком и старой попсой. И вот поди разбери, что хуже.
- Так, родные! – скомандовал Сема. – Разгружаемся! Мальчики – на вас палатки. Дамы займутся очагом и уютом.
- Да вот еще, - фыркнула Настя, выхватывая банку пива из ящика, который нес молчаливый Леша. – Уют, тепло и я – вещи несовместимые. А вот бухич – родной братик.
- Это потому что ты злая пизда, - кивнула я. – Но я, пожалуй, тоже от пива не откажусь.
- Налетай, красотуля. Пока Сема окончательно не припряг кашу варить. Как-то раз он натурально Ладку заебал, чтобы та гречку с тушенкой в котелке забубенила. Ну, Лада и сделала. Такое, что жрать невозможно. Котелок тот закопать пришлось. Воняло нещадно. С тех пор к готовке ее никто не привлекает.
- Удобно, - улыбнулась я, смотря на Ладу. Та, закрыв машину, прогуливалась по полянке, где будет разбит наш лагерь. Остальные тоже разбрелись кто куда.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.

- Он прав, - наконец-то ответила я. – Могли бы и спросить для начала, прежде чем за меня все решать. Спасибо, Сереж.
- Пустое, - улыбнулся маленький человек. Кто б мог подумать, что заступится за меня он, а не Марк. Но в моем сердце и в моей голове уже вовсю шла борьба. Часть меня была не против. За съемку заплатят деньги и деньги куда больше, чем я получила за ту съемку с Марком, когда мы просто терлись друг об друга. Другая часть вопила о стыде, о совести, о страхе. Если я соглашусь, то мне придется натурально трахаться с Марком на берегу пруда, изображавшего озеро. И более того, делать это перед всей съемочной группой. Но было и желание… Желание попробовать, самой ощутить, каково это – сниматься в настоящем порно. И в этот момент на задний план отступили и долги, и нужда, и страхи. Осталось только любопытство и возбуждение.
- Ладно. Я согласна, - тихо обронила я, заставив ругающихся моментально заткнуться. Сема облегченно выдохнул, Марк удивленно переглянулся с не менее удивленной Настей, а мама Валя уже спешила ко мне со своей черной сумкой, чтобы хорошенько так загримировать.

Фея сидела на берегу озера, выгнув спину и подставив жаркому солнцу упругую грудь, которую прикрывали крохотные, начавшие желтеть листья дуба. Однако шорох кустов заставил лесную красавицу вздрогнуть и испуганно прикрыть руками наготу. Впрочем, очень скоро испуг сменился любопытством, когда фея увидела, что из кустов вылезает прекрасный усталый юноша в красном камзоле.
- Молю тебя, фея, не беги, - поспешил воскликнуть он, поднимая вверх руки. – Отчаялся я. Заплутал в Волшебном лесу.
- Нужда тебя привела или любопытство? – спросила фея. – Что делает сын короля в Волшебном лесу совсем один? Без челяди, и без коня.
- Ищу любовь свою, которую похитил так коварно проклятый Румпельштильцхен. Околдовал он ее, в лес обманом заманил и в твердыне своей заточил.
- Могу помочь в беде твоей, - чуть подумав, ответила фея. – Да только уплатить за помощь тебе вперед придется.
- Проси. Проси, что хочешь, лесная госпожа. Но укажи мне, где любовь мою найти.
- Несложно это сделать, - рассмеялась фея, повернувшись к принцу. Упругие груди призывно колыхнулись. – Ежели так сильна твоя любовь, так поделись же ей со мной скорее. Отдай себя мне без остатка. Всего на миг, пока не скрылось солнце под водою…

И отдал принц себя всего, как и просила фея. И подарил ей то, что более всего она желала. Любовь свою и семя, которое он обронил на алебастровую грудь, на бедра и на живот. Рассмеялась фея и исполнила желание принца.
- Вижу, как сильна твоя любовь, густа и терпко пахнет, - ответила она, нагая и прекрасная. – Всего себя ты отдал. Без остатка. Что ж, так тому и быть, исполню обещанье. Спиной же к озеру поворотись, иди вперед ты ровно сто шагов, до мудрого большого дуба. На дубе том найди сухую ветку и, отломив ее, откроешь дверь в обитель карла Румпельштильцхена.
- Благодарю тебя, лесная госпожа, - учтиво поклонился принц, - и впредь никто не причинит тебе вреда, покуда буду я на троне…
Но не успел принц моргнуть, как прекрасная дева исчезла, оставив после себя лишь легкий и сладкий запах свежескошенной травы.

- Стоп! Снято! – крикнул Сема и, не сдерживаясь, принялся подпрыгивать на месте. – Изумительно, Женечка.
- Ну, выдала, мать, - усмехнулась Настя. Покраснев, я благодарно кивнула Вале, которая шустро избавила меня от «любви», оставленной Марком, и до кучи принесла мне плед, в который я с радостью закуталась.
- Звезда родилась, - улыбнулся Сережа, а Марк, подойдя ко мне, уважительно поцокал языком.
- Если бы не знал, то подумал бы, что это не первый твой фильм, - тихо сказал он. Так, чтобы услышала только я.
- Сочту за комплимент, - кивнула я, облизнув пересохшие губы.
- Ты как? В порядке?
- Да. Наверное. Непонятно пока. Не каждый день в порно снимаешься, - вздохнула я. – Марк?
- М?
- Это… слушай. А какой у тебя…
- Размер? – понимающе улыбнулся он.
- Ага. Я думала, что лопну, когда ты… ну…
- Понял, понял. Это с непривычки. Хорошо, что лубрикант был. Без него совсем беда иногда.
- Так сколько? – осторожно спросила я и покраснела, сама смутившись своего вопроса.
- Двадцать шесть, - ответил Марк.
- Ну, охуеть.
- Ага. Ну, рабочий инструмент таким и должен быть. Не поверишь, но клиенты часто заказывают порно, где у актера должен быть не просто большой, а огромный член.
- Семе повезло.
- Не то слово, - рассмеялся Марк. Он вытащил из кармана своего камзола мобильник и присвистнул. – Ого… Сема, там закат скоро. А у нас еще одна сцена не отснята. С Сережкой и Светой.
- Так, Валя! – громыхнул режиссер.
- Да тута я, тута, - вздохнула гримерша. – Готово все уже.
- Так, вижу. Тогда действуем быстро, - скомандовал Сема. – Аппаратуру к дубу, Олежа, выстави свет и начинаем. Так… Джоанна… то есть Света все еще находится под воздействием волшебного цветка, а Сережа…
- Румпельштильцхен, - снова поправила его Настя.
- Да еб жеж вашу… - не договорив, Сема потянулся за сигаретами и, закурив, продолжил. – Сережа, сперва снимаем «догги» возле дерева, потом «наездницу»…
- Табуретку дать? – ехидно спросила Настя. – Какой еще «догги», Сема? Он же не достанет.
- Достану, - вставил Сергей. – Отрадно, что ты так обо мне заботишься, Настенька.
- Кто ж, как не я, Половинкин. Ну, хозяин барин. Сам смотри, - сдалась та.
- По местам. Готовимся и начинаем. Финальная сцена, родные. Надо выложиться по полной. Так… Камера! Мотор!

Глава пятая. Обезьяна.

Про порно есть одно охуительное заблуждение. Мол, съемка порно и съемка в порно – это работа мечты, легкие деньги и куча свободного времени. Ну, а хули. Сунул, кончил, вынул и гуляй. Так думает большинство. На самом деле, съемка в порно – это Ад. Самый настоящий. Вот только знают об этом лишь те, кто создает это самое порно.
Сотни одинаковых дублей, выматывающая работа гримеров, вынужденных раз за разом пудрить пизду или стирать с хуя актера помаду, съемочные дни по четырнадцать часов и постоянное копание в себе, как вишенка на торте. Да, можно сказать, что спасают деньги. Мол, зарплата хорошая, компенсирующая все эти минусы. Но и всех денег мира не хватит, чтобы сполна оценить этот воистину титанический труд.
Кто его знает, может в любительском порно все иначе. Может, там фильмы снимаются за один дубль и после того, как актер кончит, съемка прекращается, но в том порно, в котором снималась я, оргазм не являлся уважительной причиной для окончания съемок. Более того, порой снимали несколько вариантов финала фильма и бедному актеру приходилось буквально выдавливать из себя сперму. Ну а если это не получалось, то на помощь всегда приходила мама Валя и изготовленные ей обманки с фальшивой спермой. Такие обманки, зажатые в кулаке, выстреливали клейкой жидкостью на лица и на жопы актрис, а потом стекали по коже, как настоящая сперма. Актрисам же наоборот, никакие обманки не были нужны. А вот лубриканты… Лубриканты всегда были наготове на съемочной площадке, потому что без них можно запросто стереть себе пизду до кровавых мозолей. Тем более за десять-двенадцать часов съемок, наполненных однотипными сценами. Под конец съемочного дня запросто можно было увидеть такую картину: актриса обильно намазывает свое лоно лубрикантом, а актер, стоя в уголке, шипит и ругается, надрачивая рабочий инструмент, внезапно отказавшийся исполнять свою задачу. Тогда в помощь актеру шли таблетки, если сцену нужно было отснять кровь из носу прямо сейчас, или же режиссер объявлял, что на этом сегодня все, а продолжение будет сниматься завтра. И так… день за днем.

Странно, но тот стыд, что я испытала, когда снимали сцену у пруда, очень быстро выветрился. Наверное, так было у каждой актрисы. Мол, надо переступить через себя, отринуть стеснение и отнестись к происходящему, как к настоящему кино. Актеры же играют эмоции. Вот и порно-актеры их тоже играют. Разница лишь в том, что порно-актеров в кадре ебут по-настоящему, а не прибегают к помощи дублеров и хитрых ракурсов камер, чтобы не показывать то, что показывать нельзя.
Через пару недель я согласилась сняться в двадцатиминутном фильме с весьма обычным и даже скучным сюжетом. Да, мне снова понадобились деньги, потому как самочувствие мамы неожиданно ухудшилось и ей снова пришлось лечь в больницу. А это значило, что снова надо искать бабло на лекарства, на еду, да, блядь, на обычное существование. От братца Петеньки помощи было, что от козла молока. И то, козел в разы полезнее этого трутня, который только и мог, что пиздить вещи из дома, или же пропадал на промке со своими дружками. Но для мамы он все равно был любимым сыночкой. Хуй его знает, если честно. Может быть, когда я сама стану матерью, я пойму, чем руководствовалась мама, а пока приходилось довольствоваться непониманием.
К счастью, мне не пришлось отыгрывать ни фею, ни принцессу. Сценарий, написанный Настей, был прост, но желания заказчиков хоть и обсуждались, но никогда не осуждались. Все ж мы делали это за деньги. И весьма хорошие по меркам нашего города. Однако, читая сценарий, я не удержалась от улыбки. Своя специфичная изюминка в этой истории все же была.
- Короче, красотуля, даю вводные, - вздохнула Настя, когда я вернула ей сценарий. – Марк – педераст!
- Сама ты педераст, - возмущенно откликнулся Марк, поворачиваясь к ехидно улыбающейся сценаристке. – Это что за заявления?!
- Ну, роль у него такая. Педераст он типа. Скрытый. Шифруется, в общем, глиномес. А еще он твой сводный брат. Ты – студентка, у которой чешется пизда, а на горизонте только нестандартный такой братец, которого ты решаешь соблазнить. Ожидаемо, что успешно. Это ж порно, а не мелодрама. В общем, братец обращается к тебе за помощью. Надо ему помочь с докладом. Ты соглашаешься, но с условием, что он тебя выебет. А у пацана вообще край. Без доклада на паперть пойдет, бомжам хуи полируя…
- Настя!
- Отвлеклась, пардон. Короче, фильм у нас на три сцены разделен. В первой братец сиськи твои трогает, ну, типа преображение происходит. Вторая сцена, значит, ты застукала его, как он твои трусики нюхает… Расслабься, Марк. Мама Валя тебе чистые даст. Одеколончиком еще попшикает. С ароматом китайского кальмара.
- Что бы я без твоей заботы-то делал, - фыркнул Марк, которого Валя гримировала перед съемкой.
- В общем, трусонюх пойман и наказан куннилингусом. Тут по идее преображение завершается и в третьей сцене сводный братец зажигает со своей сводной сестренкой. И резвятся, резвятся, как кролики плодятся…
- Настя!
- Скучные вы, - хмыкнула та. – Суть фильма понятна?
- Более чем, - заверила я.
- Реплики выучили? Если нет, то Сема опять страдать будет, а когда он страдает, то любит себе пятерню в лоб впечатывать по поводу и без.
- Выучили, выучили, - проворчал Марк, все еще обижавшийся на не слишком-то деликатную сценаристку.

С первой сценой проблем не возникло, благо что была она весьма обычно, которую легко можно увидеть в любом кино. Разве что Марк слишком уж елейно улыбался, когда принялся лапать мою грудь. Из-за этого сцену переснимали раз десять, не меньше, потому как это было совсем не в характере персонажа.
Во второй сцене уже отметилась я, потому что Марку наклеили фальшивые усы, которые дико меня щекотали, вызывая не сладострастные стоны, а смех придушенной гусыни. Потом вновь запорол пару дублей Марк, увлекшийся куни и совсем не походивший на того, кто делает это первый раз в жизни. Семе то и дело приходилось его одергивать и верещать на всю площадку, чтобы Марк поубавил пыл.
Третья сцена далась тяжелее всего. Не знаю, вина ли это Марка, который не походил на человека, равнодушного к женским прелестям, или же виной моя скованность, избавить от которой не смогла даже порция коньяка, поднесенная мне сердобольной Валей, но сцену снимали долго. Навскидку, часов шесть точно. И за время, проведенное в кровати, я вымоталась так, словно пробежала марафон с рюкзаком, набитым туристической снарягой. Поэтому долгожданное «Снято» от Семы было воспринято и мной, и Марком с вздохом облегчения.
- Так, родные… Актеры в душ, остальные собираемся на кухне, - пробормотал режиссер, наминая нижнюю губу мизинцем, как привык делать в минуты особой творческой задумчивости.
- Новый заказ? – уточнил Марк.
- Да. Необычный. А такое мы обсуждаем, как вы помните, - кивнул Сема.
- Даже не надейся, - отрезала я, отпихивая Марка в сторону. – Душ мой.
- Ну, я же не быдло, а джентльмен, - усмехнулся он, придерживая мне дверь.
- Все вы так говорите, - вздохнула я, включая душ. – А потом «сорок два»! И прощай-прощай, моя любовь.

Когда я наконец-то искупалась и переоделась, на кухне уже вовсю шло обсуждение очередной «необычной» заявки, которую Семе передала Лика – неизвестная мне женщина, ведающая не только бухгалтерией, но и сортирующая заявки, валившиеся на почтовый ящик студии каждый день. Все ж не зря Сема столько времени потратил на то, чтобы о его студии знали за пределами не только нашего города, но и всей страны.
- Что я пропустила? – шепотом спросила я Марка, который, как и подобает мужчине, искупался за пять минут и сейчас потягивал горячий чай, завернувшись в белый, махровый халат.
- Пока ничего, - так же шепотом ответил он. Но сидящая рядом Настя, как обычно, фыркнула и мотнула головой.
- Угу, как же, «ничего», - ответила она. – Сема у нас в зоофилию ударился.
- В смысле? – нахмурилась я.
- В прямом. Такие заявки сразу в печь надо, а он их на обсуждение выносит.
- Перестань истерить, Настенька, - вздохнул режиссер, услышав обрывок нашего разговора. – Речь идет не о настоящем звере. Это лишь видимость. Фикция.
- Угу. Знаем, плавали, - сценаристку его слова не убедили. – Сначала фикция, потом фрикции. А потом Ладку карликовый Наполеон трахает.
- Никакой зоофилии не будет. Я же не идиот! – рявкнул Сема. – А за Наполеона, между прочим, хорошие деньги заплатили. Или ты забыла, как в блокнотик ручками все писала?
- Ладно, ладно, - проворчала Настя. – Давай, втягивай нас в блудняк. Со зверями и ебанаматами.
- Так что там за заказ? – растерянно спросила я. Сема почесал проплешину на голове и мизинцем вернул очки, сползшие на кончик носа, обратно на переносицу.
- Обезьяна сношается с Фэй Рэй, - ответил режиссер. – Точнее, горилла. Еще точнее, уменьшенный Кинг-Конг.
- А Фэй Рэй… это кто? – нахмурилась я.
- Актриса, - пояснила всезнающая Настя. – Снималась в «Кинг-Конге» тридцать третьего года. Культовый фильм с пластилиновыми монстрами, хуе-мое и все такое. Сема, это часом не Сказочник прислал?
- Кто ж еще, - хмыкнул Сема.
- Сказочник? – совсем уж запуталась я.
- Заказчик наш постоянный. Из Марселя. Фанатеет, когда Ладку или Маришку ебут всякие бабайки и сказочные твари. Тот фильм про Румпельштильцхена он заказал. Платит хорошо, но и заказы у него частенько ебанутые.
- Ну, твои, не менее ебанутые сценарии, он тоже любит, - поддел Настю Сергей. Та показала маленькому человеку язык и смущенно покраснела. – Заявка так-то скупая, основной сюжет ты пишешь…
- Ладно, ладно. Уел, - перебила его Настя. Она взяла со стола лист бумаги и внимательно пробежалась глазами по письму от загадочного любителя странного порно из Марселя. – Так, так… «Пораженный уменьшающим лучом Кинг-Конг пробирается в квартиру Энн Дэрроу»… Ага, это персонаж, актриса, которую играла Фэй. Так… «Энн испытывает к Конгу нездоровое влечение и горилла занимается с ней сексом». С каждым словом все охуительнее и охуительнее. «Хотелось бы увидеть в роли Энн актрису, которая на нее очень похожа». Ну, с этим просто. Ладка наша, ну чисто Фэй. Причесать только и татухи замазать.
- Может сама с обезьяной ебаться будешь? – фыркнула Лада. Она гневно и весьма вызывающе посмотрела на Сему, отчего режиссер поник и превратился в пожухлого деда. – Сема, я на такое не подписывалась! Тройничок – запросто. Белоснежка, отсасывающая гному – легко. Заключенная, которую надзиратель самотыком наказывает – без проблем. Но с обезьяной – это перебор. Нет, Сема, даже не перебор. Это пиздец!
- Ладочка, солнышко, - улыбнулся Сема. – Где ж я тебе живую гориллу достану? Это раз. И два. Никто не собирается настоящую обезьяну снимать. Это и противоестественно, и опасно. Костюмчик на актера наденем, свет настроим, и никто не отличит.
- Сомнительно, но окей, - кивнула Настя. Ее глаза возбужденно блестели, и я могла бы поставить сотку, что в этой прекрасной бледной головке уже вовсю рисуется сценарий, где Мини-Конг сношает американскую актрису. – А что, если сделать обезьяну малость разумней, чем это было в фильме? Как вариант, как вариант…
- Теперь ее можно оставить на пару часов, - улыбнулся Сема, смотря, как Настя бубнит себе под нос и загибает пальцы. – Реализма от нас никто не требует. Все же сам факт, что Кинг-Конг уменьшен, уже нелеп и фантастичен. Осталось решить, кто берется за роль.
- Обещаешь, что мне не придется ебаться с настоящей обезьяной? – угрюмо спросила Лада. Сема ободряюще улыбнулся и кивнул. – И под шкурой будет нормальный мужик? Марк, Веня или Сережка там?
- Насчет Половинкина ты загнула. Это уже не Мини-Конг получится, а горилла-лилипут с рахитом, - перебила ее Настя. – Марк для обезьяны слишком тощий. Прости, красотуля, но этот шедевр пройдет без твоего участия.
- Вообще-то, это я решаю, кто подойдет, а кто нет, - вставил Сема. Настя хмыкнула, мол, «моя хата с краю» и водрузила на колени ноутбук. – Вот и славно, что с этим определились. Клятвенно заверяю, Ладочка, что обойдемся настоящим человеком. Только в костюме гориллы.
- Длина хуя обычной гориллы три сантиметра, - заметила Настя.
- Боюсь спрашивать, откуда у тебя такие познания, - съязвил Сергей, вызвав у остальных смешки.
- Книжки читаю, а не в срамоте всякой снимаюсь, как всякие гнусные карлы, - парировала та. – С другой стороны, если у нас не реализм, то обезьяне можно весьма увесистую елду наколдовать в сценарии.
- Комплекция тоже важна, - мотнул головой Сема. – Настя права. Марк слишком худой для этой роли.
- А я? – возбужденно спросил Веня, сидящий рядом с Катериной Львовной.
- Кукуруза между ног – не самый плохой вариант, - хмыкнула Настя. – Можно в сценарий добавить объяснение, что уменьшающий луч исказил и хуй царя обезьян. Только почему он сделал его похожим на кукурузу? Ну, кто его знает. Может, у ученого было специфическое чувство юмора… А это идея.
- Я готов, - поспешил добавить Веня. – Деньги лишними не будут.
- Ладочка, что скажешь?
- Не против, - протянула та, кивнув Вене. – Только уложитесь в минимум дублей. От кукурузы у меня там все натирает. Даже лубрикант не помогает.
- Придется постараться, - вздохнул Сема. – Настя, сколько тебе надо времени, чтобы сценарий подготовить?
- Дня три-четыре.
- Не так уж и много, - усмехнулся Марк.
- Ну а хули ты думал, сладкий. Мы ж тут не «Молчание ягнят» снимаем, - буркнула Настя, с головой погрузившись в проработку черновой идеи.
- Тогда ставим в график на выходные. Утвердим роли позднее, как будет готов финальный сценарий и раскадровки.
- Все? – устало спросила Лада. – Домой можно идти?
- Нужно, родные, нужно. Так, все. Отбой. Катерина Львовна, Веня… Жду вас завтра к трем часам. Нужно отснять финал истории про папу-зэка и учительницу химии.

Естественно, я не могла упустить такой возможности и в субботу примчалась на съемочную площадку, чтобы самолично увидеть историю уменьшенного Кинг-Конга. Впрочем, как оказалось, не только мне это интересно. Выходным днем пожертвовали все актеры, заявившись в студию ранним утром. Были там и те, кого я уже знала, но хватало и новых лиц. С ними меня познакомил Марк, пока Сема, Веня и Лада делали финальный прогон первой сцены. Ну, технически это была не первая сцена, а финал, который Сема всегда снимал первым. Болтовню и прочие мелочи снимали позднее. Исключения, конечно, были, но очень редко. Все ж у каждого творца свой собственный подход к творчеству. Сема любил начинать съемку с конца истории, пока актеры свежи и друг друга еще не заебали. Позднее стало понятно, почему режиссер решил начать с финала.

Работу с Ладой мама Валя провела не то, чтобы хорошую, а идеальную. Глядя на красивую женщину, лежащую на кровати с сигаретой, в голове невольно проносились кадры из старых американских фильмов. Ладу было не узнать. Ее собственные яркие волосы закрыл роскошный белый парик, кремовое платье было невероятно красивым и притягивающим взгляд. И откуда Валя его только вытащила? Макияж, продуманность образа… все было идеальным. На кровати сейчас лежала не наша Лада Расписная, а кто-то похожий и на Кэтрин Хепберн, и на Вивьен Ли, и на Барбару Стэнвик одновременно. Откуда я их знаю? Ну, пацанки с Речки разными бывают. Как и фильмы, в коллекции их родителей. Не все же быдло быдлом рожденное.
Однако любование роскошной Ладой отошло на второй план, когда из гримерки Вали вылезло нечто. Нечто лишь отчасти напоминало обезьяну, да и то, лишь общими чертами. Черная шерсть, покрывавшая тело, была грязной и свалявшейся, в воздухе разлился тяжелый и терпкий запах старья и нафталина. Куда страшнее, наверное, была рожа существа. Уродливая голова с безобразной пастью, украшенной желтыми кривыми клыками и черными, глубоко запавшими глазками. Один глаз и вовсе проваливался куда-то внутрь, когда нечто вертело безобразной головой. Венчал все это великолепие болтавшийся между ног обезьяны лиловый член, отчасти похожий на мутировавшую кукурузу. Съемочная группа в ужасе смотрела на нечто, аккуратно пробирающееся к кровати, на которой застыла в состоянии полнейшего ахуя Ладочка.

- Ебать… - коротко озвучил всеобщее впечатление Олег, разинувший рот и недоуменно смотревший на самую странную обезьяну в своей жизни. Это короткое и, конечно же, умное, наполненное глубоким смыслом слово пробудило и Ладочку. Дрожащий палец актрисы сначала указал на обезьяну, а потом гневно уперся в охуевшего не меньше остальных режиссера.
- Сема, нет! – взвизгнула Лада. – Я на это не подписывалась. Я с этой кудлатой хуйней ебаться не буду! Даже, сука, не просите!
- Тише, тише, - пробасил из глубин обезьяньей личины голос Вени. – Думаешь, мне легко?
- Это уже ни в какие ворота, блядь! – продолжила бушевать Лада. Сема, который по идее должен был ее успокаивать, все еще пребывал в прострации. Так его проняло актерское преображение Вени. И только Марк с Сергеем сохранили ясность сознания и сейчас без стеснения давились смехом стоя в сторонке. А Лада меж тем перешла на ультразвук. – Сема! Оно воняет! Сема! Слышишь? Это не горилла, Сема! Это старый, мохнатый человек. Мой дедушка так вонял, прежде чем дуба дать, Сема. Пиздец, Сема!
- Ну, в самом деле… - пробормотал режиссер, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь слова, да вот проблемка. Подходящих слов, чтобы успокоить ведущую актрису, попросту не было.
- Нет, нет, нет, - забормотала Лада, хватаясь за сигареты. Ее руки дрожали так сильно, что закурить она смогла только с пятой попытки и, выпустив густое облако нервного дыма, указала сигаретой в сторону неловко переминающейся обезьяны. – Это фильм ужасов, Сема! Это не порно! Шимпанзе я в себя не пущу.
- Ну, технически это горилла, - масляно улыбаясь, перебила ее Настя, которую вся эта ситуация определенно веселила.
- Да хоть орангутанг, - рявкнула Лада. – Помойте, причешите, пакет на голову наденьте и, может быть, я соглашусь.
- И что за шум? – устало поинтересовалась Валя, присоединяясь к обсуждению.
- Это уебище об меня тереться не будет. Оно пахнет, как мой дед, - обиженно воскликнула Лада.
- Ну, вы хотели гориллу, вот вам горилла, - равнодушно ответила гримерша. – Гориллы воняют и выглядят странно. Да и где я вам костюм другой найду?
- Валечка, ты, без всяких сомнений, молодец, - пробормотал все еще пребывающий в шоке Сема. – Такую работу проделала…
- Если вам не нравится, то сами ищите себе обезьяну, сами гримируйтесь, - безапелляционно заявила Валя. И это наконец-то пробудило режиссера.
- Так, перестали нагнетать негатив! – рявкнул он. – Вы актеры или кто? У нас есть заказ, мы его приняли. Настоящие профессионалы всегда идут на жертвы ради роли.
- Ну, не с такой же хуйней мне трахаться? – жалобно всхлипнула Лада. Поразительно, как быстро меняется настроение у этой женщины. – Это же злоебучая мартышка, в конце-то концов…
- В костюме очень жарко, - вновь пробасил Веня. – Если мы не снимаем…
- Снимаем! – перебил его Сема. – Так, перерыв на полчаса. Ладочка, солнышко, успокойся. Валя сейчас приведет костюм Вени в порядок.
- В какой еще порядок? – мрачно спросила гримерша.
- Хотя бы запах уберите, - сдалась Лада. – А то, когда обезьяна на меня залезет, я про дедушку буду думать. Расплачусь еще. Или стошнит…
- Да тут шизы на целую книгу, - прошептала Настя, лихорадочно стуча по клавиатуре ноутбука. – Бестселлер получится. Бля буду.
- Прибылью-то поделишься? – поддел ее Сережа, но Настя уже с головой погрузилась в творчество. А в такие моменты для нее переставало существовать все, кроме страницы в текстовом редакторе.

Через полчаса, наконец-то, приступили к съемкам. Валя мудрить не стала и просто облила костюм гориллы каким-то адовым количеством одеколона из своей гримерской сумки. Это частично парализовало и Ладочку, и Сему, и Олега, которые терли слезящиеся глаза, пока не привыкли к терпкому запаху. Как себя чувствует Веня, никто не потрудился спросить. Но, по крайней мере, от нафталиновой вони удалось избавиться.
Странное это было действо. На кровати лежала обнаженная красивая девушка, которую, утробно рыча, терзала странная плешивая обезьяна, порой поправлявшая морду мохнатой рукой. А все потому, что маска гориллы то и дело сползала налево, закрывая Вене обзор. Поначалу Сема пытался влиять на ситуацию, но в итоге махнул рукой и велел Олегу сосредоточиться на крупных планах, поняв, что гораздо проще общие планы отснять потом.
- Ладочка, левее. Ногу не задирай, ничего не видно, - командовал режиссер. – Так, остановились. Олежа, нужны кадры снизу.
- Сейчас, сейчас, - буркнул Бессмертный, снимая камеру со штатива и занимая место на полу так, чтобы задница фальшивой гориллы располагалась прямо над объективом. – Можно.
- Резче, злее, жестче! – приказал Сема, сидящий на корточках рядом с оператором. – Поддай жару, Веня.
И Веня поддавал, да так, что, не выдержав, выхватил кукурузу и выдал такой мощный оргазм, что попал не столько на Ладу, сколько на спинку кровати и стоявшего слева от стойки со светом худощавого паренька в очках, выполнявшего на площадке функцию «принеси-подая». Вкупе со сползшей на бок маской, картина вышла крайне странная.
- Да еб вашу мать! Стоп! – ругнулся Сема. – Я не разрешал кончать!
- Прощенья просим, - откликнулся Веня. – Сил не рассчитал.
- И что это такое? Нам надо на Ладочку, крупно, обильно.
- А ты чуть Степке глаз не выбил, - ехидно добавила Настя, смотря на яростно вытирающегося паренька в очках.
- Нормально, - вздохнул тот и благодарно улыбнулся, когда Валя передала ему пачку влажных салфеток.
- Теперь ты помеченный графом Маисом, - кивнула Настя, возвращаясь к ноутбуку. – А семя у него проклятое…
- В смысле, проклятое? – испуганно спросил Степа.
- В прямом. Бесы там, - пробормотала сценаристка. – В малафье его, кукурузной. Сначала партаки по всему телу вылезают, а потом тяга к модернизации хуя появляется…
- Слушай ее больше, - улыбнулся Марк, похлопав паренька по плечу. – Иди, умойся. Все равно перерыв пока.
- И часто тут такое? – спросила я Марка.
- Постоянно, - коротко ответил он. – Иногда актеры не могут сдержать оргазм. И получается вот так. Но не переживай. Веню сейчас оботрут, обработают и дальше продолжат снимать.
- Ну, кончать по разрешению – это странно, - хмыкнула я.
- В нашей работе много странностей. Но ко всему привыкаешь. Даже кончать по приказу, - усмехнулся Марк. – Покурим?
- Пошли, - кивнула я. – Подышать свежим воздухом не помешает. Одеколон этот… пиздец, вонючий.

На перекур с нами увязался Сережа, Настя и, неожиданно, Лада, облачившаяся в халат. Странная то была компашка, расположившаяся на ступенях дома культуры. Белокурая красивая девушка, точно сошедшая из фильма с Хамфри Богартом. Усталый карлик в косухе. Бледная готесса в черном, обтягивающем платье. И мы с Марком, два цивила. Разве что на мне была любимая футболка с обложкой одного из альбомов Zeraphine, но выглядела я все равно весьма обычно.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.

- Многонедельный труд, - вздохнула она. – По черновому сценарию гном принцесс самотыком ебал, но клиент очень уж хочет, чтобы сцена ебли принцессы и гнома была непременно показана. А принц Ларри в финале гному хуй отрубает и ему же в жопу загоняет, типа проклятье его на него же и обращает. Понимаешь? Сема идею зарубил. Говорит, у нас тут порно, а не горграйндхаус. Мол, клиенту сказка нужна, а не расчлененка с кровищей.
- Бедная, - съязвил Сергей. – Так душить творца – это противоестественно.
- Все так, козявка. Но хули делать. Я деньги только за снятые по сценарию фильмы получаю, так что пришлось продать душу проклятым капиталистам. Слушай, может ты Сему того… выебешь втихаря? Чтобы тоже в волшебный сон впал. А кинцо мы сами снимем, а?
- Кажется, ты перебрала не только с кофе, - мотнул головой Марк. Настя показала ему язык, захлопнула ноутбук и, подхватив чашку с кофе, направилась к выходу.
- Сема просил передать, что через десять минут начинаем, - обронила она, хлопая дверью.
- Настя, - вздохнул Марк. – Простая, как три рубля.
- Ну, хотя бы не предложила Семена Витальевича Луи Вторым наказать и то хорошо, - согласился Сергей, поправляя на голове колпак. – Ладно, пошли. Пока Настя в сценарий новых правок на радостях не напихала.
- Тоже верно, - задумчиво кивнул Марк, делая глоток чая.

Площадку украсили под стать идее фильма. Я удивленно рассматривала бутафорские каменные стены, украшенную высоким паланкином кровать, на которой валялась в неглиже расписанная татуировками принцесса Лада, наблюдавшая со скукой за тем, как гримерша Валя убирает свои принадлежности в черную сумку. Странностей тоже хватало.
Слева от кровати, к бутафорской стене был прикован цепью Веня-Кукуруза. Тоже абсолютно голый, больше похожий на уродливого тролля, которым он, собственно, и являлся, как рассказал мне Марк. Веня периодически передергивал кукурузу между ног, чтобы та оставалась в боевом положении и покорнейше ждал отмашки режиссера, о чем-то шепчущегося с оператором Олегом. Возле кровати я увидела еще одну девушку. Рыжеволосую, худую, с маленькой грудью, как у подростка. Она, никого не смущаясь, гоняла «змейку» на экране своей «Нокии» и тихонько ворчала что-то себе под нос.
- Так, на позиции! – подал голос Сема. Заметив меня, он улыбнулся и кивнул мне. – Напомню тем, кто забыл. Веня, ты – тролль. Злой, ненасытный, охочий до женского тела. Тебе Сережа бросает своих пленниц, над которыми ты измываешься, аки бесстыдный зверь.
- То есть, сцена со мной будет? – обрадованно воскликнул Веня.
- Нет. Тебе бросят Свету, - рыжеволосая девушка картинно вздохнула и показала Вене язык. – Ты начнешь ее лапать, запустишь руку между ног, максимум членом потрешься, как настоящий тролль, а потом в башню врывается принц Ларри… Настя!
- А?
- Почему Ларри? Где ты видела принцев с таким именем? Ладно там Себастьян, Джон, Дикон. Ларри?
- А чоб нет? – пробормотала с набитым ртом Настя, больше внимания уделяя не режиссеру, а пирожку с мясом, прихваченному с кухни вместе с кофе. – Ты заявку забыл? Принца должны звать либо Гарри, либо Ларри.
- А, черт. Точно, - хлопнул себя по лбу Сеня. – Тогда ладно. Итак. Принц врывается в башню и видит, как на принцессе извивается Сережа.
- Румпельштильцхен, - поправила его Настя. Сема скрежетнул зубами, но сдержался. Видимо, на площадке подобные диалоги были нормой.
- Сережа, ты, увидев принца, падаешь с кровати и тянешься за мечом. Лада находится под проклятием и не шевелится.
- Угу, - откликнулась та.
- Олежа, крупный план Ладочкиных прелестей, потом камеру на Сережу. Надо показать ужас, который испытывает Рупель… Румпль… Руль…
- Румпельштильцхен, - снова подсказала Настя.
- Да, еб вашу мать! Гном! Гном испытывает ужас и это надо показать, - рявкнул Сема. – Итак, принц выхватывает свой меч.
- То есть, хуй? – спросила Настя, заставив меня улыбнуться. То ли она придуривалась, то ли специально бесила Сему. Поди вот разбери.
- Нет, Настя, не хуй. Хуй я покажу тебе, если продолжишь нести ахинею! – натурально взвыл Сема и, судя по гаденькой улыбке Насти, этого сценаристка и добивалась. – Собрались, родные! Нам финалить надо, а вы тут кривляетесь. Премии лишу. Каждого.
- Тю, не велика потеря, - фыркнула Настя, но тихо, так, чтобы Сема не услышал.
- Что мне-то делать? – устало вздохнул Марк, поигрывая в руках бутафорским мечом.
- Сначала ты заколешь тролля, не дав ему надругаться над Светой. Далее следует твой монолог, Сережа. И больше жизни, больше гнева. Этот человек, - палец Семы указал на Марка, - лишил тебя добычи. Казнил твоего тролля и хочет убить тебя. Олежа, тут нужны крупные кадры лиц. Динамики побольше. На мечах старайся акцент не делать. Видно, что они игрушечные.
- Спасибо скажите, что хоть такие нашла, - проворчала Валя, внимательно слушающая режиссера.
- Безмерное и искреннее спасибо, Валечка. Без тебя и твоих связей от заказа пришлось бы отказаться, - вздохнул Сема. – Так, ладно. Идем дальше. Принц убивает Рульпель… гнома! Убивает гнома, чтоб его. Затем, склоняется над кроватью, где лежит принцесса и целует ее.
- А потом ебет так, что замок рушится, - тихо добавила Настя.
- И любит ее так, что стены трясутся.
- А я? – поинтересовалась рыжая Света.
- Ты, дорогая, присоединяешься к принцу и принцессе. Благодаришь Марка за спасение. Здесь, думаю, уместно будет «шестьдесят девять», а Марк будет попеременно то вагину, то рот использовать.
- Понял, - кивнул Марк, ничуть не смутившийся того, что требовал режиссер.
- Как скажу, снимаем окончание.
- Внутрь или на лицо? – меланхолично спросила Лада.
- На лицо. Определенно. Обильно, красиво, крупным кадром. Так, Марк, сначала на Ладу, потом на Светочку. Финалим общим планом, а потом плавный зум на залитое солнечным светом окно. Так, всем понятно?
Синхронный кивок. Словно репетировали его так же, как и основные сцены.
- Тогда за работу. Начали!

Съемка этой простой, казалось бы, сцены заняла весь день. Закончили, как обычно, поздним вечером, когда актеры еле двигались и ни о каком отыгрыше своих ролей уже думать не могли. Но у меня перед глазами до сих пор стояла та сцена, где Марк занимается сексом с двумя девушками. При мыслях об увиденном сами собой потели ладони, а живот сводило в сладкой неге. И Марк, и Лада, и Света отыгрывали так, словно действительно получали кайф от происходящего. Порой кто-то из девушек вскрикивал, и я видела, как их мелко трясет от оргазма. Поди вот разбери, симулировали ли они или это правда был оргазм. Но я один хрен смотрела на это представление, как завороженная. Пусть и понимала, что передо мной актеры. Каждый из них это только подтверждал.
Марк, который не кончал, навскидку, час, а потом, по команде режиссера, выдавший такой залп, что девчата, не сдержавшись, рассмеялись после крика «Снято». Лада, стонавшая так сладко и моментально превращавшаяся в холодную и равнодушную, как только команда объявляла о перерыве. Света, больше похожая на гибкую змейку, выполняющую причудливый танец верхом на Марке, и моментально обо всем забывающая, как только звучало то же «Снято».
Мне же пока все это было в диковинку. Одно дело сниматься в чем-то легком, как мой первый опыт, и совсем другое – трахаться по-настоящему, пока на тебя пялятся режиссер, оператор, гример и остальные актеры, ждущие своей очереди. Решение, которое предстояло принять, зрело во мне медленно, но верно. Надо только переступить через свой стыд. Кто бы знал, насколько тяжело дастся этот шаг. Вроде крохотный, маленький… подумаешь, ебля на камеру. А сколько усилий требуется, вообще молчу.

- Голова кругом? – спросил Марк, когда мы вышли на улицу, чтобы покурить и насладиться чистым, вечерним воздухом. С нами увязалась и Настя, которую Сема, уставший от ядовитых укусов сценаристки, отправил погулять.
- Немного, - честно призналась я. – Не каждый день увидишь, как гном ебет принцессу.
- Это еще что, - усмехнулась Настя. – Как-то раз такое снимали… Короче, типа девица одна нашла в лесу горшочек с золотом… Валя тогда все магазины оббегала, чтобы шоколадные монетки найти. Ну, знаешь, в фольге такой, блестящей.
- Ага, - кивнула я. – Знаю.
- Короче, нашли в лесу приятную такую полянку. Солнышко сквозь ветки светит, под деревьями ковер из травы, как в сказке, птички щебечут. Идиллия. Так вот, по сюжету девица находит горшочек с золотом, а золото-то непростое, а лепреконское. Клиент походу шизу по ирландским легендам поймал. Хотел, чтобы лепрекон ту, кто на его золото покусилась, выебал. В общем, снимаем, все хорошо идет, осталась пара сцен. Половинкин по лесу ходит, как настоящий лепрекон. В костюмчике зеленом с подтяжечками, цилиндр у него на голове… хуй знает, где нашли, но я б от такого не отказалась. Жаль, что потом вернуть хозяину пришлось. А! Туфли у него еще были козырные. С пряжками блестящими, типа золотыми.
- В общем, перекур объявили, - улыбнулся Марк, - а Сережка погулять пошел, голову проветрить. Проходит минут двадцать…
- И он несется к нам с перекошенной рожей, ножками своими кривыми тюп-тюп-тюп, - заржала Настя. – А за ним табун каких-то пьяных говнарей. Кто с чем. Один с котелком, в котором каша гречневая засохла… эт мы потом выяснили, когда он этим котелком Бессмертного хотел уебать. Второй с дубинкой, третий с гитарой. Бегут за лепреконом и орут что-то про золото. А у нас там площадка, готово все. Маришка голая под деревом лежит, книжку читает, пока съемка не началась. И горшочек этот блядский с шоколадными монетами лежит. Говнари, как увидели это, совсем обезумели. Перекинулись походу, шизу поймали. Решили, что маломерок, значит, настоящий лепрекон, а Маришка – это фея, с которой у него шуры-муры. Ну и решили фею освободить, золото себе забрать, а лепрекона отпиздить. Оказалось, ролевики это. Отдыхали своей компашкой, а Половинкин наш на них случайно наткнулся. Ну и хули, пьяным разве много надо? Сами себе легенду придумают, поверят в нее и помчатся исполнять.
- И чем все кончилось?
- Сема-миротворец все порешал. Вышел вперед, камерой прикрываясь. Говорит мол, «кино снимаем, проследуйте граждане отсюдова нахуй». Говнари покочевряжились, но в итоге свалили. Так что отделались легким испугом. Кроме Бессмертного. Ему один говнарь котелком нос поломал. Олег потом неделю, как панда ходил. С двумя фонарями под глазами.
- Сережа после того раза с площадки до конца съемок ни ногой, - усмехнулся Марк.
- Неудивительно, - понимающе кивнула я.
- У нас постоянно, как натурные съемки, так пиздопляска какая-нибудь случается, - добавила Настя, пытаясь открыть «Чупа-Чупс». – Да, блядь. Кто их так намертво запаковывает. Марк, будь душкой, а?
- Давай, - вздохнул тот и, чуть повозившись, освободил конфету от обертки, после чего вернул ее Насте.
- А Семен специально людей… ну, необычной внешности для фильмов берет?
- Когда как, - ответил Марк, закуривая сигарету. – Все же от заявки зависит. Заявка приходит, начинает поиски подходящего актера. Насть, какой там была первая роль?
- Половинкина? Не помню, - хмыкнула та. – Столько их было, заявок этих.
- Садовник, - послышался позади нас мягкий голос. Обернувшись, я увидела, что Сергей стоит позади нас и закуривает сигарету. Он спустился по ступенькам, криво усмехнулся, посмотрев на Настю с «Чупа-чупсом» и, вздохнув, поджал губы. – Садовника играл. Богатая вдова его соблазняла, а потом кувыркалась с ним. Все хорошо было, пока я в розовый куст не свалился. Пришлось некоторые сцены менять.
- Жопу расцарапал, - пояснила Настя, увидев мой удивленный взгляд. – Но кадр, где он в кусты падает, охуенный получился. Чисто Линч или ранний Хичкок. Жаль, что вырезали. Я б к нему еще крик Вильгельма добавила.
- Все б тебе кусать, да? – рассмеялся Сергей. Но тепло и как-то по-доброму. Он повернулся ко мне и, чуть подумав, добавил. – Я тоже по объявлению пришел. Как раз без работы сидел… как и многие.
- Факт. Белкой много не заработаешь, - встряла с очередным комментарием Настя.
- Белкой? – снова удивилась я.
- Да. Сеть салонов «МоБелка». Слышала? – кивнул Сергей. – Маскот это их. Белка. Вот в этом проклятом костюмчике я шесть часов рядом с главным салоном гулял, клиентов зазывал. Платили мелочь, конечно, но куда деваться. Газету тогда купил вечером, там объявление увидел. «Нужен человек нестандартной внешности в экспериментальное кинопроизводство. Желательно человек маленького роста». Позвонил, сходил, с Семеном Витальевичем пообщался. Не знаю, как, но ему удалось что-то задеть внутри меня.
- Маленькое сердечко такое податливое, когда дело касается ебли, - кивнула Настя. Сергей снова рассмеялся и шутливо пихнул сценаристку в бок.
- И тебя не смущает твоя работа? – спросила я, ежась от прохладного вечерка.
- Работа, как работа. В чем-то даже лучше других, ну, тех, где я работал. Здесь на меня смотрят, а не прячут взгляд и кривые усмешки. Да, Настенька?
- Конечно, красотуля. Ты знаешь, что я тебя люблю. «Уиллоу» был моим любимым фильмом в детстве. До дыр кассету затерла. А однажды мне снилось, как Уоррик Дэвис меня яростно трахает на верхушке Эйфелевой башни…
- Язва, - улыбнулся Сергей. Сделав затяжку, он выпустил дым к черному небу и задумчиво посмотрел на меня. - Так что история моя простая, Жень. Либо ты втягиваешься в это, либо уходишь. Я, как видишь, втянулся.
- Как хуец на морозе, - кивнула Настя, заставив всех рассмеяться. – Ладно, не злись. Я ж любя.
- Знаю, - кивнул он. – Ладно, заболтался я. Пора домой.
- Да, денек выдался удивительный, - вздохнула я, достав телефон. – Ого, час ночи.
- Тебя проводить? – поинтересовался Марк. Он проигнорировал язвительный смешок Насти и та, фыркнув, отправилась вслед за Сергеем к ступеням.
- А, давай. Прогуляться не помешает.
- Только не по Окурку, - улыбнулся Марк, доставая телефон. – Вызову такси до Речки. Есть у вас там бульвар какой-нибудь?
- Ага, - ответила я и, чуть подумав, сообщила ему адрес.
- Отлично. Тогда я вещи заберу и вернусь.
- Погоди. Я с тобой. С остальными ребятами попрощаюсь тоже.
- Тогда пошли.
- Пошли. Осторожно, тут пара ступеней шатаются, - я покраснела, как школьница, когда Марк взял меня за руку. Взял, конечно, машинально, не думая ни о чем таком. Но мне, пусть и было неловко, это понравилось.

- Сережка – хороший парень. Добрый.
Мы с Марком медленно шли по ночному бульвару, недалеко от моего дома. К счастью, тут можно было гулять относительно спокойно. Наркоманы этот бульвар не особо жаловали, а местные слишком уж ревностно за ним следили. Конечно, порой тут собирались компашки пацанов и девчонок из разных дворов, но до взаимных доебов доходило крайне редко. Все чтили негласный нейтралитет. Да и не принято было на Речке доебываться до пацана, который идет с девчонкой. В Окурке же все было по-другому. И в Марке окурковский пацан был сильно заметен. По взгляду, внимательно скользящему по скамьям с отдыхающей молодежью. Взгляду холодному и цепкому. Отчасти даже злому. Голос же звучал спокойно, словно Марк прогуливался не по ночной Речке, а где-нибудь в центре.
- Настя его жалит порой слишком уж сильно, - ответила я.
- Настя всех жалит. Вне зависимости от внешности, пола и отличительных особенностей, - хохотнул он. – Порой кажется, что без этого она потеряет смысл жизни. Но Сережку она любит. Где-то там, внутри своей черной души. Пусть никогда в этом открыто не признается. Да и сложно не любить. Жизнь его хорошенько так потрепала. Как и многих.
- В смысле?
- В прямом, - коротко ответил Марк. Он закурил и, улыбнувшись, протянул пачку мне. Я отказываться не стала. Что-то подсказывало, что сигарета точно не помешает. – Он о своей жизни мало чего рассказывает, но и пары «сцен», как сказал бы Сема, хватит. Короче, то, что он карлик и так понятно. И если мать в Сереге души не чаяла, то отец, как только понял, что сын родился не таким, благополучно свалил в закат и фактически забил на него хуй. Потом школа… Сережка о ней вспоминать не любит, да тут и так понятно, что приятного в школьных годах не было.
- У нас всяких ущербных в класс коррекции отправляли, - ответила я.
- Его это тоже не миновало, - задумчиво кивнул Марк. – К ним вся школа, как к цирку уродов относилась. Обшарпанный кабинет, Сережка как-то фотографии показывал своего класса, где-то в глубинах школы, куда и шпана-то не забредет. И дети там учились. Девочка с дцп, немой, кого там только не было… Только ребята-то нормальные были. Умные. Без задержек в развитии, а к ним, как к имбецилам относились. Да, был у них там один, недалекий. Один всего. Так гребли под одну гребенку. Мы ж в одной школе учились.
- Серьезно?
- Ага. Я на два года постарше. Но видел, как их училка в столовку водила, а мы с пацанами ржали… Бывало, что и доебывались до них. Девчонка та, с дцп, как ее звали… Карина Шарипова, кажется. Карина идет в библиотеку, а за ней табун кривляющихся уродов. Ржут, издеваются, толкают. А она идет и молчит. Глаза только блестят и губы дрожат… Над Сережкой тоже издевались. Огрызком звали. Не знаю, откуда у него столько терпения было. Его доебывают, а он молчит и улыбается. Однажды старшака одного улыбкой своей из себя вывел. Сережку в туалет школьный затащили и там избили. Жестко. Он на пару недель пропал. Дома в себя приходил. Хорошо, что мама у него нормальной оказалась. Сережка ее любил больше жизни. Правда, когда я в девятый перешел, она умерла. С сердцем что-то, не знаю. Серегу в детский дом оформили, до совершеннолетия. Отец-то от него отказался, а родни больше не было. Вот и отправился он в казённый дом. А там нравы суровые, жестче, чем в школе. Не знаю, как, но Сережка и там человеком остался. Не превратился в звереныша, как многие. О сцене грезил. Актером быть мечтал. Даже в Кулек наш, ну… институт культуры поступить пытался. Да кому там карлик нужен? Отшили его, даже на квоты наплевали. Пытался он еще раз, через год, да хрен там плавал. А жить на что-то надо, вот и пустился в заработки. В театре детском грибы да кусты всякие играл. Копейки платили, но хоть так, чем совсем ничего. Так и перебивался шабашками, пока к нам не попал. Ну, ты это слышала уже. Сейчас он хоть немного на ноги поднялся. Сережка, конечно, ни за что не признается, то мы – это его вторая семья. Про маму свою он тоже не забывает. Есть у него, если можно так сказать, странность одна.
- Так, это уже пугает, - рассмеялась я. Марк, улыбнувшись, мотнул головой.
- Не, не. Все в рамках приличия, Жень. Просто Сережка каждое воскресенье на кладбище ездит. Ну, если съемкой не занят. На могилку мамы своей. Стихи ей читает, о жизни своей рассказывает. Еще услышишь, как он бубнит себе под нос на кухне что-нибудь из Бродского. Говорит, что так легче. Ну а мы… мы не осуждаем. Свои, все-таки, да и у самих скелетов в шкафах предостаточно.
- У тебя тоже есть? – улыбнулась я. Марк неожиданно нахмурился и поджал губы.
- Есть, - скупо ответил он. – Но, может, когда-нибудь я тебе о них расскажу. А пока… хватит грусти. Во время таких прогулок о любви говорить надо, а не о сломанных судьбах.
- Есть истина в твоих словах, - кивнула я и, зевнув, снова рассмеялась.
- Ну, вот. Уже усыпил, - поддержал мой смех Марк. – Ладно, пошли до дома провожу. У меня завтра съемка, а потом институт начнется. Надо как-то будет график устаканить, чтобы съемки практике не мешали.
- Ох, бля… Практика… - простонала я. – Надо вот было тебе напомнить.
- Что поделать, - пожал плечами он. – Грызть гранит – это тебе не семки щелкать.
- Угу. Хорошо хоть школу на Речке дали. Не надо в ебеня тащиться.
- Капризная вы, Евгения Анатольевна.
- О, ты не представляешь насколько, - съязвила я. – Потому и кавалеров на горизонте не наблюдается.
- Это радует, - загадочно хмыкнул Марк. Остановившись у двери в подъезд, он спросил. – Ты тут живешь?
- Не совсем. На третьем этаже, а не на этой лавке.
- Смешно.
- Старалась, - улыбнулась я. – Ладно. Спасибо за прогулку и насыщенный день. Будет что внукам в старости рассказать.
- Эту сказку про Румпельштильцхена они точно не поймут. Кстати, послезавтра натуру снимаем в области. Ты поедешь? Сцены в замке отсняли, теперь черед природы.
- А можно?
- Можно, - улыбнулся Марк. – Забронирую тебе местечко в автобусе. Только учти, едем с утра и на весь день. У Семы по плану и дневные съемки, и вечерние. Хочется ему снять, как на закате Румпельштильцхен трахает свою пленницу.
- Уверена, это Насти идея, - проворчала я.
- Чья же еще, - согласился Марк и, наклонившись, поцеловал меня в щеку. По спине тут же побежали мурашки. – Беги. Поздно уже. Мама ругаться будет.
- Мама там поди над братцем хлопочет, - вздохнула я. – Ладно, до встречи. Мне в студию приезжать?
- Не, заберем тебя. Я же знаю теперь, где ты живешь, - ухмыльнулся Марк.
- Ох и коварный же ты, - поддела я. – Доброй ночи.
- Доброй ночи.

В субботу вся съемочная группа, как Марк и говорил, отправилась в лес, который находился за городом. Приятное это было место. Летом многие старались свалить из душного и раскалённого города хоть куда-нибудь и небольшой лесок для этого подходил лучше всего. Лес был рад каждому. И грибникам, прошерстившим его вдоль и поперек. И неформалам, выбирающимся сюда с палатками и закопченными котелками, чтобы поорать песни под гитару, а потом позабавиться в кустах со своей девчонкой. Неудивительно, что за натурными съемками сюда поехал и Сема. С кучей техники, провизии, в битком забитом японском микроавтобусе, видавшем лучшую жизнь.
Они заехали за мной рано утром, переполошив весь дом громким гудком и криками. К счастью, я была уже готова, собрав свой нехитрый скарб: воду, сменную одежду, сигареты, да пару баллончиков со спреем от насекомых. Конец лета не означал, что в лесу вдруг закончились комары или еще какая-нибудь пакость.
Микроавтобус был полон, но мне все же нашлось местечко у окна, чему я была только рада. Кто-то, как Валя и Сергей, постоянно зевал. Марк, засунув в одно ухо наушник, лениво покачивал ногой и загадочно улыбался, ловя мой взгляд. Настя, не расстававшаяся со своим ноутбуком, расположилась на заднем сиденье и с упоением стучала по клавиатуре, прерывая чей-нибудь голос сухим щелканьем клавиш. Лада со Светой беззастенчиво спали, прижавшись друг к другу, как родные сестренки. Веня, сидевший спереди, болтал с Семой. Олегу болтать было некогда, он крутил руль и ругался под нос, когда колесо микроавтобуса попадало в ямы, которыми так славен был мой двор.
До леса пришлось добираться примерно час, и этот час показался многим вечностью. Поэтому не было ничего удивительного, что разномастная ватага, состоящая из актеров и съемочной группы, высыпала из машины, стоило той только остановиться. Я их не осуждала. У самой затекло все, что только можно, поэтому, отпихнув в сторону Настю, я первой вылезла на свежий воздух и утерла вспотевший лоб ладонью.
- Так, родные, - скомандовал Сема. – Сначала работа, потом отдых.
- Как всегда, - буркнула Настя, делая глоток воды.
- Радость в твоем плейлисте не предусмотрена? – усмехнулся Марк. Он с наслаждением потянулся и легонько пихнул Настю в бок.
- В моем плейлисте только ангст, сладкий, - съязвила та. – И Александр Каште еще.
- Samsas Traum? – уточнила я. Настя посмотрела на меня с удивлением.
- Ля, чо делается. Хоть один приличный и понимающий человек в этом кодляке, - усмехнулась она. – Он самый, красотуля. Это мой темный принц, моя печаль и моя мечта. Вот накоплю денег, поеду в Германию, найду там усладу сердца моего и так выебу, что у него мошонка до колен опустится.
- Кто б сомневался. У тебя этих принцев темных - легион, - улыбнулся Марк. Он повернулся к Семе и спросил. – Какую сцену первой снимаем?
- Света и Сережа. Света идет по лесу, находит волшебный цветок, зачарованный Рульм… Рупльпль… Блядь! Гномом зачарованный! Прости, Сережа.
- Все в порядке, - улыбнулся маленький человек. Причем улыбка вышла искренней, словно он и правда не обижался. Или же тщательно прятал свои эмоции. – Я в кадре буду?
- Конечно. Как только Света…
- Джоанна, - поправила режиссера Настя, вызвав у того лютый зубовный скрежет. Даже на миг мелькнула мысль, а не покрошит ли Семен себе зубы ненароком.
- Света! – рявкнул Сема.
- А? – откликнулась девушка. Сема побагровел до состояния человека, недальновидно сожравшего самый острый перец в мире.
- Я не тебя зову, а говорю, кто снимается в сцене. А теперь дайте мне закончить!
- Кончай на здоровье, - кивнула Настя, присаживаясь на раскладной стульчик в тени крепкого дуба. – Так, продолжим… «Гигантская обезьяна склоняется над визжащей Марией. Член обезьяны угрожающе трясется, нагоняя на Марию сверхъестественный ужас»…
- Света касается цветка, - продолжил Сема, - и падает на землю без сил. Из-за дерева слышится смех Руль… гнома, а потом появляется и он сам. Срывает со Светы платье и начинает лизать ее лоно. Олежа, тут нам нужны сначала общий кадр, потом крупный. И деталь.
- Мне стонать? Или я бревно? – уточнила Света. Сема чуть подумал и закусил губу, став похожим на дурачка.
- Стонать. Но так, тихонечко. Цветок тебя сил лишил, а не чувств.
- Ага, поняла.
- Тогда дуй к Вале, пусть красоту наведет. А мы пока площадку для съемки подготовим. Олежа, что скажешь по свету?
- Хуйня из-под коня. Сюда надо лампу ставить. Солнце контровой свет даст, но тогда актеров не видно будет, - откликнулся оператор, таща к дубу стойку со студийным светом. У микроавтобуса уже вовсю гудел небольшой генератор, вырабатывая электричество. Работа закипела.

Правда после обеда у Семы возникла проблема, о чем ему сообщила Настя, то и дело сверявшаяся со сценарием и собственными раскадровками. И проблема была довольно серьезной. В спешке и суматохе команда упустила момент, что в фильме должна была быть еще одна актриса.
- Сема, а сцену с феей мы снимать не будем? – спросила Настя. Она, нахмурившись, перечитывала распечатанный сценарий, густо испещренный рукописными заметками режиссера.
- С какой феей? – тупо спросил тот, будто в первый раз обо всем этом слышит.
- Ну, принц Ларри ищет свою принцессу, украденную Румпельштильцхеном, и натыкается на берегу озера на фею Эйель. Фея сидит на берегу, полностью обнаженная. Принц спрашивает ее, не видала ли та его принцессу, а фея говорит, что ответит, если принц подарит ей свое семя. У фей оно типа ходовой товар. Они благодаря сперме силу получают.
- Господи… - простонал Сема. – Ларису-то я не предупредил.
- Понятно, значит, без феи, - хмыкнула Настя.
- Нет, нет, нет… - забормотал режиссер. – Фея нужна. Без феи никуда. У нас и так сроки горят, а там еще монтаж… Гибель! Самая настоящая гибель!
- Ну, можно Ларку вызвонить и такси заказать.
- Пока она доедет, солнце сядет, - мрачно ответил Олег. – А для ночных сцен нашего света определенно не хватит.
- Гибель, гибель, гибель… - снова пробормотал Сема, щипая свои щеки.

Однако, он резко замолчал и неожиданно посмотрел на меня. Холодно и оценивающе, как и подобает режиссеру, снимающему порно. От этого взгляда мне стало до одури некомфортно, но остальная команда, за исключением Марка, тоже смотрела на меня. Конечно, в их головах уже вовсю зрел гениальный план замены.
- А если Женьку феей-то? – осторожно озвучил Олег то, что было на языке у других.
- Не пойдет, - помотал головой Марк. – Там сцена с проникновением.
- Можно вырезать тогда. Хуй с ней, с феечкой этой, - пожал плечами Олег. – Меньше мороки на обработке будет.
- Я те как дам «хуй с ней», - взвилась Настя. – Фея – это ключевой момент сюжета. Как принц найдет логово Румпельштильцхена? О нем ему как раз фея расскажет. И клиент четко дал понять, какие сцены ебли ему нужны. Хули вы думаете, это моя блажь?
- Настя права, - вздохнул Сема. – Без феи сюжет забуксует. Как тогда принц узнает местонахождение Рулешпиц… гнома? Нам срочно нужна фея.
- Раз Брылёва ее придумала, пусть ее и отыгрывает, - усмехнулся Олег. Побагровевшая и оскорбленная до глубин души Настя прострекотала что-то на черном наречии и очертила вокруг оператора кривой круг. То ли прокляла, то ли она так ругалась. Атмосфера на площадке неожиданно накалилась и в воздухе запахло бедой. Я же удивленно переводила взгляд с кипящей от гнева Насти на сокрушавшегося Сему, и не понимала, что такого важного в этой сцене. Но раз пошла ругань, значит что-то важное все-таки было.
- А и правда, - встряла молчащая до этого момента гримерша мама Валя. – Женя вон какая красавица. Худющая, красивая. Настоящая фея. Листики ей на соски приклеим, кожу припудрим и готово.
- Ну, покрасивше Ларки будет. Факт, - согласилась Настя, все еще злившаяся на Олега. Тому проклятия сценаристки были по барабану. Он оперся плечом на ствол дуба и задумчиво покуривал самокрутку, наблюдая за жарким спором.
- А Женю вы спросить не хотите? – тихо и весьма неожиданно спросил Сережа. Он поправил жилетку, утер пот со лба, и вышел вперед. – Чего вы накинулись? Она вам своего согласия не давала, а вы на нее давите так, что впору бежать отсюда. Не ее косяк, что вы про Ларису забыли. И не ей отдуваться теперь.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.

Первым делом отсняли все сцены с одеждой и болтовней. Заняло это, к моему удивлению, три часа. Но Марк, улучив минутку, пояснил, что подобное – частое явление на площадке. Как и ругань режиссера с оператором, каждый из которых имел свою точку зрения и вертел на хую точку зрения оппонента. В этот раз они не сошлись во мнении снимать ли наш с Марком диалог крупными планами или же обойтись одним средним.
- Сема, я тебе говорю, что так снимает быдло, - проворчал Бессмертный, яростно топивший за крупный план. – Ты на личико-то посмотри. Об скулы порезаться можно, а глаза? Да дрочила этот ваш хуй свой сотрет до кости, только их увидит.
- Во-первых, Олежа, не дрочила, а клиент. Который деньги тебе платит, чтобы ты красиво все сделал. И во-вторых, не лицо ему нужно, а, прости, Господи, совокупление двух молодых людей. Красивое и нежное.
- Давай тогда комбинировать, - упрямо гнул свою линию Олег. – Баба входит в комнату. Общий план. Потом делаем крупный, с акцентом на лицо и фигуру. У Женьки вон соски торчат так, что хоть сейчас в цех фигуры из стекла нарезать. Грех не заснять.
- В паузе тогда. Когда молчит, - сдался Сема. – И не перебарщивай. Крупный план лица, потом вертикальное панорамирование и общий план.
- Дилетант, - проворчал Бессмертный. Но, к его счастью, сказал это настолько тихо, что услышали только мы с Марком. Что-то мне подсказывало, что ранимого режиссера такое заявление гарантированно превратит в убийцу.
- И свет на три четверти давай. А то лицо плоское.
- Как скажете, барин, - тут же откликнулась Валя, переставляя довольно увесистую конструкцию со студийным светом в нужное место, отмеченное синей изолентой на полу.
- Вот, другое дело, - довольно улыбнулся Сема. – Еще раз, звонок в дверь, Марк открывает, входит Женя. Крупный план, вертикальное панорамирование, общий план. Диалог. Начали.

Меня спрятали за фальшивой дверью, которую прикатила откуда-то из подсобки Валя, заново выставили свет и только после этого начали снимать. Однако самое тяжелое ждало меня впереди. И речь совсем не о съемке сцены секса, а о втором актере, который был должен отыгрывать отца Марка и прятаться за занавеской, подглядывая за сыном.
Его звали Веня. Но Настя, которую Сема попросил пригласить актера на площадку, назвала его иначе. Не отрываясь от ноутбука, она глубоко вдохнула и рявкнула так громко, что аж в ушах зазвенело.
- КУКУРУЗА! ВАШ ВЫХОД!
- Настя, ну, где твои манеры? – поморщился Сема, снова скривив мордочку и став похожим на хорька. – Веня, мы готовы!
- Мои манеры сползли по лобку моей мамы и остались грязным пятном на матрасе в том притоне, где меня зачали, - ответила ему та. – И вообще, не мешай. Секретаршей я к тебе не нанималась.
- Кукуруза? – тихо спросила я Марка, который, пользуясь моментом, подстрелил у Вали сигарету и сделал пару затяжек.
- Сама увидишь, - загадочно улыбнулся он, переглянувшись с гримершей, на лице которой была точно такая же таинственная ухмылка. И я, блядь, увидела. И охуела. Настолько сильно, что напрочь позабыла о том, что мне предстоит лежать на кровати и притворяться, что Марк меня трахает.

Дверь в гримерку открылась и на пороге замер крупный, начавший лысеть мужчина. На вид ему было лет пятьдесят. Лицо суровое, словно высеченное из камня грубым резцом. Нос свернутый налево. Тело актера было обильно украшено расплывшимися наколками, а плечи поросли жесткой черной шерстью, но удивляло другое. Между ног у мужчины болталась натуральная кукуруза. Вернее, хуй. Но очень сильно похожий на кукурузу. Под тонкой кожей виднелись странные ровные бугорки, словно и правда там были кукурузные зерновки. А подернутые сединой волосы в паху делали сходство с царицей полей слишком уж сильным. Марк, наслаждаясь моим отвисшим ртом, тихонько рассмеялся. Знал, негодяй, что кукуруза произведет на меня неизгладимое впечатление. Вот и умолчал об особенности второго актера.

- А чего он без трусов? – поинтересовался Олег, мрачно смотря на болтающийся початок актера.
- По сценарию, он стоит за занавеской и дрочит, - довольно улыбнулась Настя, переглянувшись с режиссером.
- Ну, можно же и видимость сделать, - мотнул головой оператор. – Занавеской там потрясет и ладно…
- Нет, - отрезал Сема, заставив Бессмертного закатить глаза. – Все должно быть натурально.
- В кульминации он высунется из-за занавески, и ты крупным планом покажешь его хозяйство и перекошенную от удовольствия рожу, - добавила Настя.
- Злая ты, што труп ходячий, - огрызнулся Веня-Кукуруза, с неприязнью посмотрев на сценаристку. Но та в ответ лишь отмахнулась. – Нет в тебе любви, Настька.
- Мое сердце – мертво и любовь в нем только к Вилле Вало и Питеру Стилу, - парировала та. – И вообще, спасибо скажи, что для тебя местечко в этой порнографии нашлось. Хоть денег получишь.
- Ужо я тебе задам…
- Задай доярке под копчик…
- А ну прекратили! – рявкнул Сема. – Настя, уйди с площадки.
- Да и пожалуйста, - меланхолично пожала плечами она. – На кухне посижу, пока вы тут фальшивку снимаете свою.
- Сделай милость, - кивнул режиссер и, дождавшись, когда Настя уйдет, хлопнул в ладоши. – Итак, снова мы друзья, а значит, пора снимать. Женя, Марк… Вы начинаете с поцелуя. Жаркого поцелуя. Не стесняйтесь, активнее язычками орудуйте. Олежа, крупный кадр в этом моменте. Марк… ты запускаешь руки под футболку, потом поцелуй в шею. Женя запрыгивает на тебя, и ты несешь ее на кровать. Олежа, смена фокуса на занавеску. Веня, ты выглядываешь из-за занавески и совершаешь характерные движения рукой.
- Попросту говоря, дрочит, мусоля в кулаке кукурузу, - вставила Настя, чья голова высунулась из дверного проема, где располагалась кухня. Увидев, как кровь заливает лицо режиссера, она ойкнула и нырнула обратно.
- Смотри на меня, - шепнул Марк. – Камеру игнорируй.
- Ох, блядь, - вздохнула я, поправляя задравшиеся шортики.
- Готовы? – спросил Сема. Утвердительный кивок всех присутствующих. – Камера. Мотор!

Конечно, готовы были все, кроме меня. Для них – это был обычный съемочный день, обычный сценарий, обычный сюжет. Для меня – сущий кошмар, от которого горели огнем уши, пылали щеки, а движения были неестественными и картонными.
Когда Марк впился мне в губы, я невольно напряглась. Да так, что почти сразу же последовал окрик Семы и приказ все повторить. На седьмой раз мне удалось изобразить хоть какое-то подобие страсти и даже протолкнуть свой язык Марку в рот. Его руки нырнули под футболку и пальцы тут же аккуратно сдавили мои соски. Будь на его месте кто-то менее опытный, я бы наверняка заорала от боли. Но Марк… Марк делал все профессионально, качественно и нежно. Я чувствовала его губы на своей шее и эти поцелуи вызвали не только табун мурашек, но и теплую, тягучую сладость в низу живота. Марк почувствовал это и самодовольно улыбнулся. Всего на мгновение, но я успела заметить. Постепенно я начала растворяться в этом моменте. Возгласы Семы и ворчание Олега стали глухими и еле слышными. На большой кровати, где еще недавно забавлялась с самотыком Лада, сейчас были только мы с Марком. И больше никого.
Стыд и робость тоже исчезли. Пусть и не сразу. Но в какой-то момент мои руки сами принялись поглаживать Марка по спине, пальцы взъерошивали ему волосы, а поцелуи были влажными и мягкими. Это был уже не фильм, а настоящая прелюдия к настоящему сексу. Марк это заметил. Это заметила и я, почувствовав его напряжение. За занавеской отчаянно тряс кукурузой Веня, а я таяла в объятиях Марка, ничего не замечая.
- Потише, потише, - усмехнулся Сема. – От вас искры летят.
- И попкорном пригорелым воняет, как в лунапарке на Васильевской, - вставила Настя, высунувшись с кухни. Режиссер пропустил ее возглас мимо ушей, сосредоточив все внимание на нас с Марком.
- Так, теперь кульминация, - продолжил он. – Женя переворачивает Марка на спину и садится сверху… Веня, у нас пауза. Перестань онанировать.
- А, извиняюсь, - прогудел из-за занавески актер. – Не слышал.
- Женя, знаешь, что такое «наездница»?
- Знаю, - кивнула я.
- Вот это и делаешь. Плавно, мягко, убыстряя темп. Марк держит тебя за шею, потом хватает за грудь и опускает руки на талию. Теперь он контролирует темп.
- Понял, - кивнул Марк, внимательно слушая Сему.
- Женя, стоны добавь. А как махну рукой, ты крикнешь «Роберт». Сладко так, словно по-настоящему кончила. Ясно?
- Более чем, - ответила я и покраснела, заметив, как Валя аккуратненько вытирает влажной салфеткой избыток моей страсти с живота Марка. В студии теперь отчетливо пахло сексом, которого, по сути, и не было вовсе.
- А я? – подал голос Веня.
- Высекаешь зерна из початка, как обычно. И стонешь, - мгновенно отреагировала Настя, не обращая внимания на недовольное шипение Семы.
- Когда я скажу, выглянешь, - добавил режиссер. – И держи член в ладони, чтобы в кадр попал. Все понятно? Тогда… начали!

Странным это все было. Короткий, почти двадцатиминутный фильм снимался с трех часов дня до поздней ночи. Закончили мы только тогда, когда довольный Сема наконец-то махнул рукой и скомандовал «Снято». Из-за занавески выбрался утомившийся и мокрый от пота Веня, а кукуруза меж его ног была красной и опухшей. За это он получил нагоняй от режиссера, а потом и похвалу за небывалую актерскую отдачу. Валя, как только съемка закончилась, подбежала ко мне и Марку, после чего сунула нам в руки чистые халаты и полотенца. В душ меня пустили первой, чему я только порадовалась и самозабвенно плескалась, смывая с себя пот и грим. А на выходе из душа, на кухне, меня ждала кружка горячего, сладкого чая и пирожки, которые Валя испекла сама. Все, от актеров до режиссера, уселись за маленьким столом и набросились на еду, не забывая в паузах обмениваться впечатлениями от съемочного дня.
- Ну-с, Женечка, - пробасил Сема, поднимая пластиковый стаканчик с коньяком. – С первым рабочим днем тебя.
- Цени его и наслаждайся им, пока пучина порнобезобразия не поглотила тебя полностью, превратив в отъявленную блядь, - добавила Настя. На нее ругаться не стали, наоборот сказанное сочли очень удачной шуткой, которую тут же отметили веселым смехом.
- Не обращай внимания, - шепнул мне Марк. – Настька просто придуривается.
- Все нормально, - улыбнулась я. – Творческие люди всегда немного «того».
- Ну, Настя точно немного «того», - согласился Марк. – Кто б вот мог подумать, что сценарии для наших фильмов будет писать будущий патологоанатом.
- Гонишь, да? Кхе-кха! – поперхнувшись пирожком, закашлялась я. – Патологоанатом? Я думала, что пошутили…
- Самый настоящий, красотуля, - подтвердила Настя. – Четвертый курс. Так-то и патологоанатомы кушать хотят, вот и приходится сочинять скабрезную ебанину, за которую на том свете бесы мою манду вилами тыкать будут.
- Тебя Диавол лично в главный котел бросит, - согласился Веня. В его голосе все еще сквозила обида. Что-что, но жалить Настя явно умела.
- Факт, - кивнула Настя. – Гуляш из кукурузы и младого, прекрасного, студенческого тела…
- Опять двадцать пять, - рявкнул Сема. – Нормально же сидим! Надо вот вам собачиться.
- Ладно, босс прав. Лишку я дала, - зевнула сценаристка и подмигнула мне. – А ты ничо так, бодрая.
- Спасибо, наверное, - кисло улыбнулась я.
- Я, красотуля, тут всяких видела. И перепуганных, и убогих, и блядищ таких, что дупла у них про ходьбе чавкали…
- Настя!
- Ну, лишка хватила, да, - отмахнулась она. – Короче, ты прям находка. Зуб даю.
- Соглашусь, - усмехнулся Марк, вогнав меня в краску. – Сема, не забудь про деньги, пожалуйста.
- А, точно! – хлопнул себя по лбу режиссер. Он вытащил бумажник, старательно отсчитал деньги и протянул мне приятную такую стопочку налика. – Стандартная такса, Женечка. Все ж это легкое порно, сами понимаете. Нишевый продукт, не самый популярный в нашем деле…
- Ну, лишними они точно не будут, - выдохнула я, понимая, что этих денег хватит и на еду, и маме на лекарства. Ну, на первое время уж точно.
- Но, к сведению, если что, за традиционное порно оплата больше, - поспешил вставить Сема, что вызвало неодобрение у Марка и Насти. И если Марк промолчал, то Настя выпалила, как на духу все, о чем думала.
- Сема, ты, конечно, лапушка, хоть и цивил, но коней-то не гони. У девчонки голова кругом, больше шести часов под Марком извивалась, твои вопли слушая. Дай хоть отдохнуть, а потом уже включай змея-искусителя.
- Нормально. Не страшно, - заверила я, запихивая в себя уже пятый пирожок. Вот кто б знал, что гримерша с суровым лицом еще и отменная повариха? Да эти пирожки бы в нашем институте за пять минут бы разлетелись. За любые деньги. И как-то странно, но эти пирожки хорошенько так отвлекли меня от первой в моей жизни порносъемки.

Постепенно градус повышался. Сема без стеснения налегал на коньяк, Олег цедил холодное пиво, то и дело ныряя в холодильник за новой, запотевшей бутылочкой. Настя, как и я, наслаждалась чаем, но вот разговоры… разговоры становились все более откровенными. И актеры, и съемочная группа без стеснения делились своими переживаниями, проблемами, понимающе выслушивали других, чтобы через пару затяжек сигарет рассказать что-то свое. Они были не просто коллегами. Они были семьей. И вот это неплохо так удивляло.
- Марк, а у Вени… что это? – тихо спросила я, пользуясь моментом, пока все внимали рассказу Семы о том, как он снимал групповушку на свадьбе.
- Ты про кукурузу? – усмехнулся Марк. От тоже выпил, но в отличие от режиссера, язык у него не заплетался, да и глаза были относительно трезвыми.
- Моя любимая тема, - ехидно прогудела Настя, поворачиваясь в нашу сторону. – Когда я впервые увидела Венькину кукурузу, то настолько охуела, что к учебе вернулась только через неделю. Все гадала, как же он так…
- Молодой был. Дурной, - ответил Веня, стоящий позади нас. Настя, ничуть не смутившись, повернулась к нему и выдавила из себя очередную улыбку. Но смотрел Веня на меня. – Раз ты с нами теперь, то расскажу.
- О, порадуй нас историей сего великолепного початка, великий царь полей, - усмехнулась Настя. Веня тоже улыбнулся. Если он и злился на сценаристку, то сейчас никак этого не показывал.
- Ща, плесну себе крепенького, пока Сема все не выжрал, - буркнул он, наливая в стаканчик коньяк. Опустошив его, Веня уселся напротив нас с Марком и, закурив, прищурил глаза. Ну а я получила прекрасную возможность рассмотреть его получше.

Внешне Веня походил на матерого такого уголовника. Неровная голова, вся в шрамах. Уставшие, пустые глаза, взгляд которых пронизывает тебя насквозь. Тонкие губы, вечно сжатые в две ниточки. Ушные хрящи поломаны. То ли на зоне, то ли во время буйной юности. Совсем не красавец, но взгляд притягивающий, этого не отнять.
Тело Вени было обильно покрыто разнообразными партаками. Какие-то я увидела мельком, какие-то изучила более внимательно, пока он сидел напротив нас и делился своей историей. На груди у него была набита покосившаяся церквушка с двумя куполами, причем один из них был темнее, чем первый. Чуть ниже, ближе к пупку расплывшийся кот, чья пасть была растянута в кривой улыбке. Под котом слово «Лебеди», а слева кулак на фоне двух игральных карт. Пальцы необычного актера были густо усеяны синими «перстнями», о значении которых оставалось только гадать. Фактурный дядька, как выразился бы Сема. Но все это говорило о том, что жизнь у Вени была очень уж насыщенной на события. И как он вообще до порно-то добрался. Разве ж это не зашквар, в их-то тюремном мирке?

- Я, когда на малолетку попал, много чего дурного сделал, - хрипло кашлянув, начал он. – Дети-то и за решеткой частично детьми остаются. Разве што дурными сильнее, чем обычно. Много там беспредела творится. Такого, чему взрослые потом долго удивляются, когда до них слухи доходят. А слухи доходят. Не бывает такого, што о чем-то умолчать можно.
- Это ты на малолетке с собой это сделал? – спросила я. Веня улыбнулся, зубы желтые, редкие. Но улыбка добрая, понимающая.
- Ага. За полгода до воли. Пацаны наши тогда терли за всякое. Один вот и ляпнул, што мол, если пластмассовые шарики себе под кожу, значит, вставить, то от баб отбоя не будет. Мол, кончают они так, што аж орут от наслаждения. Ну а я што… молодой, дурной, до баб охочий. Ажно дымится там все.
- И попкорном тянет? – невинно уточнила Настя. Веня поначалу нахмурился, а потом, махнув рукой, рассмеялся.
- От язва ты, трупная.
- Не трупная, а готичная.
- А, што то, што это. Так вот… засели у меня в головенке-то слова кента моего. Слишком уж тот красочно все рассказывал. А потом и показал, значит, как усовершенствовал елду свою. Но он-то по мелочи, а я во всю дурь пустился. Шарики эти мы, значит, из пластмассы отливали. Рядом со шконкой дырочку в полу проколупаешь, пластмассы жженной туда накапаешь, а как застынет, вытаскиваешь и шлифуешь. Долго шлифуешь.
- Это чем вы там шлифовали? – нахмурилась Настя.
- Где тряпками жесткими, где языком. В рот закинешь и ходишь с ними весь день, меж зубов гоняя, - ответил Веня. – А как готовы будут, так операция, значит.
- Ебушки-воробушки, - пробормотала сценаристка, доставая блокнот и ручку. – Такое записать надо. Глядишь, пригодится где.
- Себе-то пизденку не уродуй, - благодушно улыбнулся Веня.
- Да вот еще. Я ж не ебанько какая, - фыркнула Настя. – Так, операция… и что за операция? Давай все детали, как кукурузу создавали. Грязь, кровища, боль. Уф!
- Да нет там, деталей этих. Просто все. Надрез делается, шарик под кожу загоняется и все. Пока не заживет там все… - Веня замолчал на минутку, чтобы снова глотнуть коньяку. А я удивленно осмотрела лица съемочной группы, которые прекратили разговоры и тоже слушали эту без сомнений охуительную историю. – На мне все, как на собаке заживало. Вот и увлекся.
- И сколько у тебя шариков этих? – осторожно поинтересовалась я.
- Кто ж помнит, - пожал плечами Веня. – Может сорок, может пятьдесят.
- И что? – ехидно улыбнулась Настя. – Много баб-то повелись на початок?
- Да парочка только. И то, интереса ради.
- Орали, поди, от удовольствия? – не унималась она.
- А как же. А остальные… ну, больше нос воротили. Дикостью называли.
- Долбоебом? – подсказала Настя, вызвав у меня улыбку. Веня не обиделся. Только согласно кивнул.
- И долбоебом кликали тоже.
- А чего ж ты не вытащил-то шарики эти? – не утерпел Олег. От выпитого он осоловел, зато развязался язык. Судя по всему, Веня нечасто рассказывал о том, как меж его ног появилась кукуруза.
- Привык уже, - просто ответил Веня. – Поначалу, да, были мысли всякие. Да денег не было, чтобы вытащить все. Сидельцу ж работу найти, это еще постараться надо. Так, перебивался по мелочи. То на вокзале грузалем, то на складах подсобником. Там проворовался, на вторую ходку пошел, а как вольную получил, так одумался. Жизнь-то вот она. Сначала тянется, как сопля из носа, а после тридцати раз… и побежала, как мандавошка.
- Поэтичные сравнения, - усмехнулась Настя. – А к Семе ты как забрел? По объявлению?
- Ага, - кивнул Веня. – В газете, значит, объявление было. По нему многие пришли. Семен Витальич всех принял, жизнь новую дал.
- Да ну что вы, Веня. Будет вам, - прогудел с дивана режиссер. Коньяк неплохо дал ему в голову и сейчас Сема напоминал растекшегося слизня. Весьма довольного слизня, замечу. – Хорошие жы-ы-ы вы-ы-ы лю-ю-ди…
- Так, не отвлекайся, - перебила Настя. – Давай дальше. Жуть, как интересно, как ты первый раз кукурузу в вареник макнул.
- Нет в тебе благолепия, - мотнул головой Веня. – Злая, што собака.
- Ну а хули, - пожала плечами девчонка. – Не мы такие, жизнь такая. Так, что там дальше-то? История на миллион, отвечаю.
- Первой у меня Катерина Львовна была. Отыгрывали мы, значит… дай Бог памяти.
- Сказка была, - ответила за него Настя. – Ебанамат какой-то сказку заказал.
- Сказку? – удивилась я.
- Ага. Пусть тебя это не удивляет. Нам такое порой заказывают, что волосы не то, что дыбом встают, с головы съебаться хотят поскорее. У Семы вон почти съебали в закат. Озеро в лесу, но скоро пустынь будет… Но там невинно все было. Типа Катя Львовна – это злая царица, которая свою падчерицу сжить со свету хочет. По сюжету она падчерицу в лес отправила с графом Кукурузо. Он лесничего играл. Ну и велела ему ее убить, а в доказательство сердце принести. Ну, сама знаешь, сказки эти ебанутые. Только вот клиенту другая сказка нужна была. Типа злую королеву наказать надо. Так и написал, мол, пусть лесничий ее выебет. Жестко так, чтобы больше падчериц в лес не отправляла.
- Угу. И мы в лес поехали. Натуру снимать, - кивнул Олег. – Комаров там, сука…
- Эт точно, - хохотнула сценаристка. – Вене так кукурузу накусали, что она раза в два больше стала. Отсняли они там пару сцен, падчерица барону Маису минет оформила, и мы обратно поехали.
- Семен Витальич с домом культуры договорился, чтобы нас на чердак пустили. Там окно такое старое, большое было. Сделали из чердака башню, где злая королева обитала. Там и отсняли… хм, сцену наказания.
- Катя Львовна потом неделю в раскоряку ходила, - рассмеялась Настя. – Говорят, мол, «выебали, как лимон». Вот это как раз тот случай. Что Веня, что Катя Львовна… оба так в роль вжились, что аж менты заехали. Вахтерша перепуганная вызвала.
- Угу. Хорошо, что отснять все успели. Менты только на допсцены успели, когда мы болтовню и прочее снимали. Пояснили им, что кино, хуе-мое и все такое. Отвязались.
- Лютое трахелово было, точно тебе говорю, - подмигнула мне Настя. – Я даже протащилась, настолько круто все вышло. Прикинь, королева у окна стоит, тут дверь в типа-башню выбивает с ноги лесничий, заходит, достает из штанов пульсирующий, шишковатый хуй, а потом из бедняжки начинает бесов выебывать. Брутально, что пиздец. Катя Львовна верещит, жопой вертит, а кукуруза… ох, бля. Дымится натурально! Дикое зрелище. Жаль, порно-Оскара нет. Этот фильм точняк главную номинацию бы взял.
- Ты это видел? – спросила я улыбающегося Марка. Тот отрицательно мотнул головой.
- Нет, я позже гораздо пришел. Но о том фильме наслышан.
- Золотой век кинематографа, - прослезилась от смеха Настя. – Эх, побольше бы таких ебанаматов, сказки заказывающих.
- Есть уже, - пьяно пробасил из своего угла Сема. – Лика тебе утром заявку скинет.
- Ну, наконец-то. Банальщина для цивилов – это ж дико скучно. То ли дело сказки.
- А посмотреть можно? – спросила я, заставив остальных рассмеяться.
- Нужно, - ответил за всех Марк. – Может, и тебе роль найдется. Не напрягайся. Лицом там посветить, пару реплик сказать. Ну и с остальными актерами познакомишься. Надо только Насте вдохновение поймать и историю сочинить.
- Базара ноль, - ответила та, хватая со стола блокнот. – Будет вам история. «Внемлите, люди, сей нехилой былине»…
- И так всегда, - пояснил все еще улыбающийся Марк.

Домой я вернулась под утро настолько уставшей, будто всю ночь мешки тягала. Шумело в голове, ныло между ног, болела спина, но забавное в том, что меня это ни капли не напрягало. Холодный борщ, которым я позавтракала, оказался необычайно вкусным, а выкуренная на балконе сигарета хоть немного разгрузила голову. Улыбнувшись показавшемуся на горизонте солнцу, я смяла в пепельнице окурок и с чистой совестью отправилась спать.
Сны мне снились странные и похотливые. То меня трахал Марк, каждую минуту спрашивая, удобно ли мне, то на сказочной башне, как флюгер, вертелся Веня, указывая своей «кукурузой» направление ветра. У подножия башни в старой закопченной печке Валя пекла пирожки и сетовала, что муки не хватает, а печка язвительно ей отвечала голосом Насти. Потом это все сплелось в единый разноцветный клубок клякс, и я окончательно уснула с улыбкой на лице, еще не догадываясь, что порно с этого дня станет частью моей жизни.

Глава четвертая. Человек маленького роста.

Заработанное закончилось быстро. Это поначалу казалось, что сумма приличная, а так… лекарства купила, врачей подмазала, холодильник по мелочи затарила, бытовуху купила и все. Еще и братец себе выклянчил, мол, работу нашел, на дорогу надо на первое время. Пиздеж, конечно. Я прекрасно понимала, что он ничего и не искал, а деньги, скорее всего, были прожраны с дружками в тот же день.
Много раз я себя ругала за то, что мои яйца в какой-то момент скукоживались до размера изюма и я не могла отказать Петеньке. Ну а если рядом находилась мама, то это становилось и вовсе непосильной задачей. Эти два манипулятора чесали языками так складно, будто родились в цыганской семье, промышляющей гипнозом и разводами, а не у обычных пролетариев.
Мама вернулась из больницы в конце августа. Врачи прописали ей суровый постельный режим и полное отсутствие стресса. О последнем в грубой форме было сказано братцу, но у того в одно ухо влетело, через жопу вылетело. Все, как и всегда. Тут же полезли и новые проблемы.

Маме прописали хуеву тучу лекарств, какие-то уколы. Впереди маячил четвертый курс института, снова практика в средней общеобразовательной школе, а семейный бюджет составлял три корочки хлеба и засохший презерватив, который умный Петенька выбросил не в мусорное ведро, а спрятал за унитазом. Солнечный ребенок, что еще о нем сказать. Ожидаемо, что все чаще и чаще мои мысли возвращались к съемкам порно, а в голове постоянно крутились слова Семы о том, что за более привычное миру порно оплата в разы больше. Голос разума вместе с совестью в эти моменты почему-то помалкивали или полузадушено попискивали, особенно ни на что не влияя. Как раз тогда мне позвонил Марк и пригласил на съемочную площадку. Снимали сказку по заявке очередного клиента, о которой я уже успела позабыть. Но не Марк. Он-то помнил все, что кто когда-либо говорил или делал. Не человек, а компьютер. Конечно же, я согласилась приехать на площадку, надеясь, что смогу принять правильное решение.

К дому культуры я приехала в полдень субботы. Невыспавшаяся, злая и голодная. Голодная потому, что Петрушка сожрал остаток борща, который я оставила себе. Братец приперся утром после попойки и не придумал ничего лучше, как ополовинить холодильник. Мама, конечно же, его простила. Бедное дитятко оголодало, отощало, да и не дело братика голодом морить. А борщ чо? А ничо. Новый сваришь.
К счастью, на площадке меня тут же напоили чаем и сунули тарелку с внушительным таким куском пирога с капустой. Валя, как обычно, наготовила гору всего, за что я была ей особенно благодарна. Расправляясь с пирогом, я то и дело слышала веселое хмыканье Марка, пьющего кофе рядом. Сам Марк был разодет, как настоящий принц. В тугих черных лосинах, подчеркивающих спрятанного в них аспида, белой рубашке с пышными оборками и с фиолетовым беретом на голове, кокетливо сдвинутым набок. Валя даже чье-то разноцветное перо умудрилась воткнуть в берет, так что вид у Марка был по-настоящему сказочным и… каким-то слишком уж притягательным. Однако похотливые мысли о Марке, о вкуснейшем пироге с капустой и тому, где брать ебучие деньги, чтобы не окончить существование в канаве, мигом исчезли, когда на кухню вошел гном. Настоящий гном, головой достающий мне до локтя, в зеленом с красным подбоем жилетике, мешковатых коричневых штанишках и в роскошном, остроконечном красном колпаке. Марк, глядя на мои вытаращенные глаза безмолвно давился смехом в углу кухни, а вот гном… Гном вежливо поклонился и протянул мне маленькую ладошку, которую я боязливо пожала.

- Знакомьтесь, - уняв веселье, улыбнулся Марк. – Это Женя, снималась у нас в том месяце.
- Сергей, - представился гном. Голосок у него был скрипучим и искаженным, а черные глазки-пуговки внимательно осмотрели меня с головы до ног. – Сергей Мальцев. Хотя, по воле нашей любимой Настеньки, сегодня я – Румпельштильцхен.
- Ну, у тебя хотя бы имя нормальное, - вздохнул Марк и тут же пояснил, заметив мой удивленный взгляд. – Принц Ларри. Очень приятно. Наследник всего Тринадцатого королевства.
- И самый грозный ебака. Однажды выебал дракона, который крал невест, - вставила Настя, заходя на кухню с кружкой, на которой был изображен логотип группы «Opeth». Эту группу очень уж котировала моя подруга Лира и что-то мне подсказывало, что Настя с Лирой тоже очень хорошо знакома. – Привет, Женька.
- Привет, - улыбнулась я. – Значит, сказку снимаете.
- Ага. После перерыва продолжим. Я вот за кофейком забежала, а тут вы, - проворчала Настя, двигая бедром гнома. – Отойди, Половинкин. Дай мне залиться кофеем. Черней чернейшей черноты бесконечности.
- Настя… - поморщился Марк, но Сергей неожиданно рассмеялся и мотнул головой.
- Да, ладно, - хмыкнул он. – Все мы знаем, что Настенька наша язык без костей имеет.
- И без совести, - добавила та, наливая в кружку кипяток. Глотнув кофе, она поставила ноутбук на стол и, раскрыв его, задумчиво угукнула. – Ага… Сейчас по плану… по плану… а, вот. Избавление принцессы Лады от проклятия. А нечего было в пизду проклятую кочерыжку Румпельштильцхена совать. Уснула мертвым сном, бедняжка. И только принц Ларри и его целебный хуй…
- Проклятая кочерыжка? – рассмеялась я.
- Ага, - кивнула Настя. – Короче, секи сама. Румпельштильцхен – тот еще говнюк. Все Тринадцатое королевство терроризирует. В общем, хер у него обладает коварной особенностью. В волшебный сон погружает, а оприходованная им принцесса такие порно-сны видит, что в итоге чахнет и помирает.
- Охуительная история, - согласилась я, заставив Настю просиять.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.

- Не говори глупости, - перебил ее Сема. Девушка рассмеялась и вновь перекатилась на спину, начисто потеряв ко мне интерес. Режиссер меж тем продолжил рассказ. – Тут мы снимаем большую часть фильмов. Иногда меняем декорации, порой выезжаем на натурные съемки… Настя!
- А? – откликнулась пухлая девчушка с длинными, вьющимися волосами. Несмотря на жару, она была одета в черное, викторианского покроя платье, а лицо щедро залила белилами. На контрасте с черной помадой и черными тенями она больше походила на живой трупик из фильмов Тима Бертона. Но с весьма большими сиськами, стоит заметить.
- Сценарий для утренней заявки готов? – на миг потеряв интерес к экскурсии, спросил Сема. Бледная Настя нахмурила черные брови и лениво пожала плечами.
- Пишется. Если темные боги будут милостивы, а ты перестанешь меня дергать, то к вечеру закончу.
- Настя…
- Да чего?!
- Прости, это я не тебе, а нашей гостье. Настя наш сценарист. Пишет сценарии для фильмов, делает раскадровки, дорабатывает мои идеи. А еще учится на врача. Да, солнышко?
- Ага. Жмуров потрошить учусь. Оч приятно, - хмыкнула девушка, так и не подняв на меня взгляд. Она упоенно стучала бледными пальчиками по клавиатуре ноутбука, прерываясь лишь для того, чтобы почесать нос.
- Взаимно, - кивнула я.
- Мам Валь, можешь мне грим поправить? – крикнула с постели Лада. К ней тут же подбежала женщина с настолько суровым лицом, что я невольно вздрогнула. Но вместо пиздюлей женщина вытащила из сумочки пару баночек, кисточку и принялась облагораживать и без того прекрасную грудь актрисы. – Смотри, левая сиська будто бледнее, не? Словно Настька об нее мордой лица потерлась.
- Пойти нахуй – это ту-у-у-да! – протянула Настя. Не отрываясь от ноутбука, она указала пальцем на дверь, заставив нас с Марком рассмеяться.
- Поправим все, - проворчала та, кого Лада назвала мамой Валей. – Елозь меньше.
- Затекло уже все, - пожаловалась Лада, вызвав у женщины скупую улыбку.
- Валя, - коротко представилась она, метнув в мою сторону настороженный взгляд. – Когда-то гримером при театре была, теперь вот… в блядюшнике срам украшаю.
- Не ворчите, Валечка, - благодушно улыбнулся Сема. – Ручки у вас золотые, а вот язык жалит острее меча.
- Ну, я и хребет сломать могу, если что, - хмыкнула Валя. Сема зажмурился, как чихнувший хорек, и мотнул головой.
- Так! Вы мне тут анти-рекламу решили сделать?
- Не, Семушка, что ты, - буркнула уставшего вида женщина, сидящая на диване рядом с Настей. Одета она была в весьма вульгарный пеньюар, но, как и Лада, ничуть не смущалась почти что своей наготы. – Если уж девочка задумалась о такой работе, так пусть сразу все узнает.
- Премии вас, что ли, лишить, Катерина Львовна? – размечтался Сема. – Ладно, идем дальше… В этой студии, Женя, мы снимаем некоторые фильмы. Конечно, большинство актеров сейчас на отдыхе, мы их вызываем только на съемки. Есть еще два помещения. В одном имитация рабочего кабинета, во втором ванная комната. Перегородки переставляем и вуаля… готова новая локация.
- Угу, - согласилась Настя. – Или тащимся в ебеня, потому что Семе понадобилось снять минет на заброшенном заводе.
- Настя!
- Молчу, ваше сиятельство. Молчу, молчу, - буркнула она, задумчиво смотря в экран ноутбука. – Хули нам-то, рабам цивилов…
- А сейчас что снимаете? – полюбопытствовала я, пытаясь сменить тему, пока Сема вконец не озверел и не прибил слишком уж прямолинейную Настю.
- Сольник, - коротко ответила она.
- Сольник?
- Ага. Лада должна себя двадцать минут ублажать Луи Вторым.
- Кем? – вконец потерялась я.
- Не кем, а чем. Луи Вторым, - вздохнула Настя, соизволив поднять на меня взгляд. Глаза у нее оказались карими и очень красивыми. Она указала рукой на комод, стоящий возле кровати. Посмотрев в указанную сторону, я невольно открыла рот от удивления. Потому что на комоде лежал гигантский черный искусственный член. Толстый, блестящий и омерзительный.
- Страшно даже спрашивать, какой тогда Луи Первый, - хмыкнула я, вызвав у Насти улыбку. Она посмотрела на меня более дружелюбно.
- Луи Первым Семен Витальевич карает тех, кто опаздывает на съемки, - ответила за нее Катерина Львовна.
- А ну перестаньте хулу на меня возносить, неблагодарные! – рявкнул режиссер, когда до него дошел смысл сказанного. – Весело вам?! За работу! А вы, Женя, присаживайтесь. Поглядите сами, как снимается кино.
- Садись, - улыбнувшись, шепнул мне Марк. – Тебе понравится.

Казалось бы, удивляться больше было нечему, но я все равно удивилась, когда Лада взяла в руки Луи Второго и начала с ним забавляться, не забывая о том, чтобы громко и весьма сладострастно постанывать в процессе. Остальные наблюдали за происходящим с настолько равнодушными лицами, что даже как-то боязно становилось. Неужели для этих людей секс теперь – нечто заурядное и скучное? Сема, стоящий рядом с камерой, подбадривал в паузах Ладу. Хмурившийся Олег прилип к глазку видоискателя, периодически то подходя ближе с камерой, то снова возвращаясь в угол.

- Олежа, крупный план, - скомандовал Семен.
- Та чавкает же там, - попытался вставить свое мнение оператор, но режиссер был непреклонен.
- И что? Чавкает потому как сладко девочке. Смазку уменьшите, чтобы не чавкало.
- Камеру ж засрем, - буркнул Олег, становясь к кровати вплотную и направляя камеру аккурат в центр ладочкиного сладострастия. – Тише, богиня. Объектив не разбей.
- Олежа, не отвлекай! – снова рявкнул Сема. – Ладочка, больше жизни. Больше экспрессии. Ты – последняя женщина на Земле. В каждом твоем движении боль, а в руках не холодная резина, а крепкий и здоровый… Валя! Убери избыток смазки. Олежа прав. Хлюпает, как жадная пасть… Продолжаем, продолжаем.

Так прошло еще полчаса, в течение которых Лада тщательно отыгрывала наслаждение здоровенной, искусственной елдой. Иногда съемка останавливалась, чтобы усталая Валя поправила грим, раскидала по кровати подушки так, как надо режиссеру, или же сам Сема брал паузу, чтобы обсудить с Олегом очередной ракурс. Лада в этот момент курила или лениво переговаривалась с Катериной Львовной.
- Она тоже актриса, - пояснил Марк, заметив мой заинтересованный взгляд.
- Серьезно? – удивилась я.
- Ну, да. Тебя ее одежда не смутила? – улыбнулся он. – Сейчас Лада закончит, и она займет ее место. А может присоединится… Насть.
- А?
- Катя с Ладой снимается?
- Не, - мотнула головой Настя. – Она уже отстрелялась. Кукурузу Сема утром отснял. Отдыхает просто. Ну и Ладе же надо с кем-то трещать в перерыве.
- Кукурузу? – нахмурилась я.
- Потом расскажу, - ухмыльнулся Марк. – Или сама увидишь как-нибудь.
- Так, тишина на площадке. Начинаем. Олежа, давай средний план, потом зум до крупного, и затем деталь.
- А лицо? – буркнул оператор.
- Потом отснимем, - махнул рукой Сема. – Камера! Мотор!

После съемок Марк вызвал такси и, пока машина подъезжала, закурил. Я тоже не стала себе отказывать в удовольствии выкурить сигарету и задумчиво пускала колечки к небу, думая о своем. Мыслей было много, и крутились они, как ни странно, вокруг увиденного и услышанного. Марк не соврал. Для людей, которые ютились в небольшой студии, это была обычная работа. Кто-то торгует на рынке, кто-то на Блоху тащит старье, кто-то на овощных базах тягает мешки с картошкой. А кто-то ласкает себя на камеру огромным искусственным членом. Марк по секрету сказал мне, сколько заработала Ладочка за этот съемочный день. Сумма выходила очень уж хорошей. Простому человеку пришлось бы месяц вкалывать, тогда как Лада потратила всего полдня. Такими темпами и с долгами разобраться получится, и даже отложить что-нибудь на черный день. Осталось малое. Переступить через собственную гордость. Но тут было все не так уж и просто.

- Вижу, зерна сомнений я в тебе все-таки посеял, - тихо заметил Марк, искоса на меня посмотрев. Я не ответила, только задумчиво кивнула.
- Марк, а ты не боишься, что эти видео всплывут и тогда твоя жизнь по настоящей пизде пойдет? – спросила я, решив наконец озвучить вопрос, который волновал меня сильнее всего.
- Да нет, в принципе, - чуть подумав, ответил он. – Я два года уже в съемках и ничего такого не было. Мы же не гоним порно на массового зрителя. За него платят, и платят очень хорошие деньги. Сомневаюсь, что человеку, заплатившему крупную сумму за то, чтобы Ладочка ублажала себя особым дилдо, захочется поделиться этим видео с остальным миром. Для них… ну, заказчиков… эти видео, как коллекционные предметы. Кто-то дорогие часы коллекционирует, а кто-то порно, снятое по индивидуальному заказу. Не, понятно, что такое видео могут показать. Друзьям там или знакомым. Просто похвастаться. Как хвастаются дорогой лошадью, купленной спецом для скачек. Но чтобы слить… сомневаюсь. Я тебя, собственно, поэтому на экскурсию и позвал. Мне нечего бояться или стесняться. В универе и так слухи ходят, что я в порнушке снимаюсь. Но то просто слова. Преподам, думаю, похер, кто и где подрабатывает, чтобы на плаву оставаться. Главное, зачеты сдавай да пары посещай.
- И никакого принуждения, да? – осторожно спросила я, вызвав у Марка широкую улыбку.
- Нет, Жень. С принуждением это уже статья, а уголовный кодекс, пусть и с оговорками, но Сема все же чтит. У нас все просто устроено, на самом деле. Анжелика, ну, бухгалтер наш, она не только деньгами, но и заявками заведует. Поступает заявка, к примеру заказчику нужен фильм, где отец ученика соблазняет учительницу, чтобы оценки своему сыну выправить, и жестко, значит, ее трахает. Вот фетиш у него такой… я не знаю. Хочется заказчику именно такой сюжет. Ты удивишься, но такое часто заказывают. Настька сценарий пишет, чтобы в фильме смысл хоть какой-то был, а потом ищутся актеры. Кто согласен вписаться, так сказать. Так на роль учительницы, к примеру, соглашается Катерина Львовна… Она, кстати, реально учительницей раньше была.
- Гонишь! – фыркнула я. Марк рассмеялся и помотал головой.
- Чистая правда. Так вот. Соглашается Катерина отыграть учительницу, которую жестко трахает родитель одного из ее учеников. Потом спрашивают других актеров, кто согласен сниматься. Допустим, это я. Настя дописывает сценарий, Сема его утверждает, вместе с Валей находит локацию, после чего команда приезжает и снимает нужные сцены. Потом фильм монтируют, шлифуют, озвучивают, оцифровывают и отправляют заказчику. Понятно, что бывают… хм, более специфические заявки.
- Какие например? – полюбопытствовала я.
- «Изгоняющий дьявола» смотрела? – улыбнулся Марк и кивнул, когда мое лицо недоверчиво вытянулось. – Ага, такое тоже бывает. Лада тогда отыгрывала девушку, одержимую демоном. Мама Валя тоже разошлась. Такой грим сделала, что уборщица, на площадку заглянувшая, чуть кони со страху не двинула. Заходит, значит, с ведром, шваброй, а на кровати Лада в образе лежит, богохульства орет и турецким огурцом себя приходует. Теперь дверь закрываем, на всякий пожарный. Короче, у клиента был прям список, чем одержимая должна себя удовлетворять. Ну и в финале демона должен был изгнать с помощью жесткой ебли экзорцист. У меня после той съемки синяки и укусы месяц с тела сходили.
- Погоди, ты был экзорцистом? – усмехнулась я.
- Ага. Лада в образ неплохо так вошла. Щипала, кусалась, орала, огурцом чуть глаз не выбила. Клиенту так понравилось, что он сверху двадцать процентов докинул. Спецом за игру Лады. Потом от него еще пара заказчиков пришла. На постоянку.
- Хотелось бы на это посмотреть.
- Такая возможность только у своих, - хмыкнул Марк. Он прищурился, увидев вдалеке машину такси, и, громко свистнув, махнул рукой. – А вот и твоя карета.
- Ты не едешь?
- Не. Надо с Семой кое-что обсудить. Ладно, номер мой есть. Звони, если что. Давить на тебя никто не будет. Сама решай, надо тебе это или нет, - ответил он.

Дома меня встретил пьяный братец, который ебал какую-то счастливицу в своей комнате. Вздохнув, я отправилась на кухню и поставила на огонь чайник. Эмоций было выше крыши, мысли скакали в голове, как безумные. Хотелось горячего чая и хотя бы относительной тишины, чтобы хорошенько все обдумать. Внутри боролись два демона. Демон похуизма призывал попробовать, слишком уж заманчивыми оказались речи Марка, да и деньги не были бы лишними. Демон целомудрия взывал к чести, кричал о том, что подобным приличной девушке заниматься не стоит. Была и боязнь, что рано или поздно что-нибудь да всплывет и тогда спокойная жизнь полетит в пизду, как стройный сайгак, поймавший приход, в пропасть.
- Сорок два, - пробормотала я, когда до меня донесся слишком уж характерный стон Петькиной пассии, достигшей вершин блаженства. А спустя несколько минут показалась и она, ойкнувшая и мышью прошмыгнувшая в туалет. Красотки Петьку игнорировали. Все его бабы были страшными, как его жизнь. И эта бледнокожая девица с дряблой жопой и отвисшими сиськами была не лучше и не хуже других.
- О, здарова, сестра, - гнусно ухмыльнулся Петька, входя на кухню. Я поморщилась, когда в нос ударил запах немытого тела и ебли.
- Это, блядь, кто? – устало спросила я, кивнув в сторону коридора. Судя по шуму воды, Петькина девица принимала душ.
- А, это… это Моль.
- Которая шубы жрет?
- Не. Окурковская Моль. На дискаче вчера познакомились, - отмахнулся он, опрокидывая внутрь себя стакан воды. – Ух! Заебись. 
- Что с работой у тебя? – мрачно спросила я, глядя на шатающегося брата. Тот безобразно икнул, утер мокрые губы и сделал жалобно-охуевшую рожицу.
- Ищу, - без тени раскаяния соврал он.
- Там на лекарства деньги нужны, Петь. Долги еще… Одна я не вывезу.
- А я чо? Я ищу. Ну, не берут меня никуда, - снова соврал братец.
- Угу. Мамку хоть в больнице навести. Сынок хуев.
- Ага. Навещу. Завтра. Ща бежать надо.

Петька и Моль, удивительным образом похожая на настоящую моль, ушли через десять минут. В квартире было тихо, пахло потом и еблей. До тошноты. Ругнувшись, я открыла балкон, впустив в квартиру прохладный вечерний воздух и, взяв сигареты, отправилась покурить. Мама запрещала курить дома, но сейчас мне было на это плевать.
- И что делать, Евгения Анатольевна? – тихо спросила я сама себя и себе же ответила. – А вот хуй его знает.
Мысли разбегались, ухватить хотя бы одну было очень трудно. В груди снова забурлила злость. На братца, на себя, на долги, которых становилось все больше и больше с каждым днем. Будет ли хоть когда-нибудь выход из этого дня сурка? Внизу, у подъезда ругались соседки. На железной горке ревел какой-то пацан, а со столиков, где сидели алкаши, доносился веселый смех. Ну а меня раздирали противоречия. Вздохнув, я достала из кармана телефон, нашла контакт Марка и нажала «вызов».
- Марк, привет снова.
- Надумала? – в голосе улыбка. Словно он и правда знал, что я соглашусь.
- Ты говорил, что можно сняться не в настоящем порно, а в другом… ну, легком, да?
- Да. Попробовать хочешь?
- Ну, выбора у меня особо нет. Сколько мне заплатят? – спросила я.
- Уточню у Семы, есть ли заказ подходящий, - чуть подумав, ответил Марк. – Там понятно будет, соло у тебя или с партнером.
- Знаешь, вот внутри меня все равно борьба идет, - тихо буркнула я. – Что я, блядь, делаю, а?
- Понимаю. Каждый из нас через это проходил. Но ты не думай, что тебя сразу на съемку дернут. Сначала врача пройти надо, анализы сдать. У Семы знакомцы в областной больничке есть.
- Анализы?
- Конечно. Это же порно, Жень. Секс. Ебля. Называй, как хочешь, смысл не меняется. Личное здоровье актеров важнее всего. Важнее денег уж точно. Давай я тебе завтра наберу, как все уточню. Ладно?
- Ага. Спасибо, - кивнула я, забыв, что говорю по телефону, и, нажав «отбой», убрала мобильник в карман. Что ж, как любил повторять папка, пока был жив, хочешь жить – умей вертеться. Ну а то, что расхлебывать все придется самой, я уже привыкла.

Глава третья. Кукуруза.

Марк перезвонил на следующий день и без лишних слов велел собираться и идти сдавать анализы. С ними как раз проблем не возникло. Я была чиста и бела, как вареное яичко. Ни заразы, ни отклонений, ни герпеса. Хоть сейчас на съемки. Справку о результатах анализов я отнесла Семену Витальевичу, который при мне положил ее в черную папочку с наклейкой «Актеры» на ней. Внутри нашлось место солидной такой стопочке, но пока я видела только трех: Марка, Ладу и Катерину Львовну. С остальными мне только предстояло познакомиться, но тогда я даже не думала, насколько скоро это случится, а все актеры станут моей второй семьей. Семен предупредил меня, что анализы надо сдавать регулярно и при малейших признаках недомогания сообщать ему. Ну, это понятно. За обычной простудой запросто может скрываться кое-что посерьезнее, а рисковать своим активом режиссер точно не собирался.

Подходящего сюжета пришлось ждать недолго. Всего неделю. Вечером в пятницу мне позвонил Марк и сообщил, что в субботу, в три часа, меня ждут на съемочной площадке. Еще и пару странных вопросов задал.
- Сема попросил узнать, - виновато шмыгнул носом Марк, - ты бреешься или у тебя… ну, там… естественно все.
- Гигиена – наше все, - вздохнула я, мысленно поблагодарив, что разговор ведется по телефону и Марк не может видеть мое лицо, больше похожее на спелую черешню, чем на обычное лицо. – Волос у меня лишних нет, если ты об этом.
- Это хорошо, - откликнулся он. – Лада для другого фильма готовится и там надо максимально естественно все.
- Ну, кому мохнатый бобрик, а кому гладенький, как ежиное пузико, - ответила я. Марк, поперхнувшись, хохотнул, когда до него дошел смысл сказанного.
- Так, ну и стандартные вопросы… Сыпи там, месячных нет?
- Не-а.
- Всегда неловко такое спрашивать, - проворчал Марк. – Тогда завтра подъезжай на площадку. К трем.
- Погоди, а… - замялась я, пытаясь правильнее сформулировать вопрос. – У меня соло или с кем-то?
- С двумя партнерами.
- С двумя?! – охнула я, надеясь, что мне послышалось.
- Не кипишуй раньше времени, - в голосе Марка послышалась улыбка. – Это же имитация. Проникновения не будет. К тому же один актер вроде как наблюдатель. Ну, на площадке тебя Настя во все тонкости сюжета посвятит.
- А второй актер… он, кто?
- Я, - просто ответил Марк. – Для легкого порно размер не важен. Там куда важнее красоту тела показать. А с этим у меня проблем нет.
- Ладно, - ответила я. Всю уверенность, как ветром сдуло, стоило узнать, что моим партнером станет Марк.
- Не переживай, Жень. Не так все страшно, - поспешил вставить он. – Может, тебе это даже понравится.
- Угу. Жду не дождусь, - снова вздохнула я. Затем, положив телефон на прикроватный столик, потянулась за сигаретами. Ну, хули делать? Сама в это вписалась. Да и заднюю включать уже не вариант.

Ночь прошла в томительном ожидании утра. Все по канонам дешевых мелодрам. Вот только пиздострадала я не по очередному мужику, который внезапно исчез из моей жизни. Куда сильнее заботили предстоящие съемки. Страхов было много: и то, что предстоит голой валяться на кровати, пока рядом стоят незнакомые мне мужики. То, что моим партнером будет Марк, которого я иначе как обычного однокурсника даже не воспринимала. Да и второй актер добавлял нервозности. В итоге я так сильно накрутила себя, что попросту не смогла уснуть и забылась в прерывистой дреме только ближе к шести утра. Ну а потом как-то стало не до переживаний.
Первым делом я приняла душ и обследовала себя на предмет лишних волосков, прыщей и всего, что могло помешать съемке. Где-то помогла бритва, где-то пальцы, но из душа я выбралась благоухающей женщиной, пусть и со скверным настроением.

Возле дома культуры, где находилась съемочная площадка, меня встретил Марк. Он задумчиво курил около входа и слабо улыбнулся, когда я выбралась из машины и, неловко ковыляя, направилась к нему. Естественно, Марк все понял. Поэтому поступил, как джентльмен. Ни словом не обмолвился ни о предстоящей съемке, ни о переживаниях, которым так подвержены актеры. Ну, за это я была ему благодарна.
- Сема отпустил всех, - сообщил он, когда я подошла ближе и тоже достала из рюкзака пачку сигарет.
- Вообще всех? – съязвила я.
- Ну, почти. На площадке будет он, Олег, я с Веней, и мама Валя. Грим там подправить, свет передвинуть. И все. Посторонних не будет.
- Легче не стало, - честно призналась я. Марк понимающе улыбнулся и вытащил из своего рюкзака два листа бумаги. – Это что?
- Сценарий. Настя написала по заявке клиента. Легкое порно редко заказывают, так что тут, считай, звезды сошлись.
- Угу. Радость так и плещется в штанах, - вздохнула я, забирая сценарий. Пробежав по тексту глазами, я не удержалась от ехидной улыбки.
- Что поделать? – пожал плечами Марк, верно истолковав мою реакцию. – Нам платят за свои фантазии, мы их реализуем.
- А сверху скриншот, это клиент писал?
- Ага. Насте так проще работать. Да и нам, если что, понятно.
- «Молодая, худая девушка. Обязательно с короткой прической. Высокий парень, атлетично сложенный и красивый. К однокласснику приходит девушка, они занимаются любовью, а за занавеской стоит отец одноклассника и подглядывает за сыном и его девушкой. Девушка должна выкрикивать имя «Роберт». Как можно чаще», - прочитала я и, не удержавшись, фыркнула. – Серьезно? И за это платят деньги?
- Неплохие деньги, замечу, - улыбнулся Марк и ткнул пальцем в середину текста. – Смотри, тут есть реплики. С учетом, что в легком порно акцент делается не на самом сексе, а на истории, Настя добавила нам диалогов.
- Угу, вижу. «Отец стоит за занавеской и тяжело дышит, наблюдая за еблей молодых. Пусть иногда дергает занавеску, типа кукурузу свою мусолит, извращенец хуев». Настин комментарий?
- Ее. Веня… ну, второй актер, он почти всю съемку будет стоять за занавеской, и ему надо постоянно напоминать о своем присутствии.
- Дебилизм какой-то.
- Не без этого. Но ты привыкнешь. Все привыкают, - кивнул Марк. – Так, смотри. Зубрить диалоги наизусть не надо. Тут вот пометка есть. Импровизировать Сема разрешает, но главное не увлекаться и передать общую суть.
- Вроде понятно, - ответила я и, взглянув на часы, добавила. – Нам не пора еще?
- Пора. Вале еще загримировать тебя надо.
- В смысле?
- Ну, прыщики замазать если есть, неровности кожи скрыть. Это же кино, пусть и специфическое.
- Понял-принял, - повторила я любимую папкину фразу и, выбросив окурок в урну, поднялась по вытертым гранитным ступеням, которые вели в обитель греха. Дом культуры, если быть точнее.

- А, Женечка! – обрадованно рявкнул Сема, как только мы с Марком переступили порог студии. – Чудесно выглядишь, дорогая.
- Спасибо, - неловко покраснела я от смущения. Из-за плеча Семы виднелся Олег, возившийся с любимой камерой, и задумчиво сидела на диване Валя, опершись рукой на тяжелую черную сумку. Второго актера пока не было видно, но зато я увидела бледную Настю, которая упоенно стучала пальцами по клавиатуре ноутбука. На меня она не обратила внимания, но я не слишком-то уж и расстроилась.
- Так, - скомандовал Сема. – Дуй с Валей в гримерку. Примешь душ, потом тебе марафет на личике наведут и начнем.
- Хорошо, - вздохнула я и послушно поплелась за улыбнувшейся мне Валей. Улыбка на лице этой суровой и изможденной женщины больше походила на оскал убийцы, дорвавшегося до долгожданного мясца. Хуй его знает, может так и было. Поди теперь разбери.

Гримерка, тесная комнатушка два на три метра, была заставлена вешалками, на которых висела разнообразная одежда, но там нашлось место и туалетному столику, и весьма удобному стулу, на который я бросила рюкзак.
- Не трясись так. Первый раз он особенный, - проворчала Валя, протягивая мне чистое полотенце, легкий халат и резиновые шлепки. – Душ напротив гримерки. Как искупаешься, возвращайся и начнем работу.
- Ладно, - согласилась я. Пусть перед Валей было довольно неловко раздеваться, но я прекрасно понимала, что через стеснение придется переступить, а потом и раздавить его, чтобы больше никогда не мешало. К счастью, Валя оказалась профессионалом и ее равнодушному лицу могли позавидовать лишь евнухи, которых давно уже лишили всякого достоинства.

- Так, ну-ка снимай халат и повернись, - скомандовала она, когда я вернулась из душа. Вздохнув, я скинула халат и медленно повернулась, демонстрируя гримерше свое тело. – Хорошая, чистая кожа. Есть, конечно, прыщи, да кто без них сейчас. Жрут всякую гадость, вот тело и исторгает… Ладно, это я быстренько замажу. Не вертись.
- Щекотно, - улыбнулась я. Валина припудренная кисточка, которой она проходилась по моей коже, вызывала мурашки и сохранять неподвижность было той еще задачкой.
- Ничо, ничо. Начешут тебя там сейчас, - буркнула Валя. Она задумчиво хмыкнула, подойдя к вешалке с одеждой, мельком взглянула на сценарий и, чуть подумав, сняла с вешалки нужную одежду. – Так. Вот футболка, шорты… туфли.
- А туфли-то на кой? – нахмурилась я.
- Ты что, из деревни что ли? – усмехнулась гримерша. – Каблуки жопку твою враз приподымут. Аж у Бессмертного слюни потекут.
- Ладно, хуй с ним, - пробормотала я, переодеваясь в выданные мне шмотки. Шорты немного жали, но Валя не соврала, в них моя задница выглядела особенно спело и даже красиво.
- Вот, другой человек сразу. Теперь давай на стул. Лицом займемся. И не гримасничай, а то клоуна из тебя сделаю, а не сладкую девчулю, как Сема хочет.

Через пятнадцать минут Валя закончила, а я недоверчиво посмотрела в зеркало, откуда на меня смотрела совсем другая я. Куда только девалась та пацанка в трениках и футболке на два размера больше? А глаза? А скулы?
- Нравится? – улыбнулась Валя.
- Ага, - прошептала я, поворачивая лицо так, чтобы сполна насладиться работой гримерши. – Да у вас реально талант.
- Ну, это не новость. Двадцать лет практики, дочка. Вот и весь талант, - ответила она. – Ладно, дуй на площадку. Я рядом буду, если, где грим потечет или поправить надо будет.
- Хорошо, - снова согласилась я, надевая туфли с высоким каблуком. Ну а потом началась магия кино. Если это можно было так назвать, конечно.

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.

Спас меня, как ни странно, однокурсник. Марк Кац. Его я встретила случайно, во время прогулки по набережной, пытаясь прочистить голову от не слишком уж радостных мыслей. В институте с Марком мы общались только по учебе и все. Ну, могли еще фильм какой-нибудь обсудить или покурить на улице. Хотя остальные девчонки вполне откровенно пускали на него слюнки. Ну, тут ничего удивительного. Кац был высоким, подтянутым брюнетом, с волевым подбородком и глубокими черными глазами. Изюминок у него было много, но две выделялись особо. Во-первых, у Марка была невероятно шикарная седая прядь, которую он постоянно заправлял за ухо. Второй изюминкой был его член, размер которого не могли скрыть даже свободные брюки. Пару раз Марк ловил эрекцию прямо на занятиях, и увидев впервые, как набухает его «монстр», я от удивления забыла, как решается простейшее уравнение для девятого класса. Однако Марк подчеркнуло игнорировал все знаки внимания женской части пединститута. Ходили даже слухи, что он «того». Но я этим слухам не верила. Непохож был Марк на педика. Скорее, на уставшего от женского внимания человека.

Я сидела на лавочке и задумчиво смотрела на плещущуюся водяную гладь, окрашенную в закатные цвета. Мысли в голове были дурные и отчаянные, а настроение так и вовсе нулевое. Но услышав знакомый голос, я невольно встрепенулась и посмотрела налево. По бульвару шел Марк в компании незнакомой мне девушки, весьма эффектной внешности. Руки незнакомки были покрыты татуировками, что было довольно необычным явлением в начале нулевых. Да и не привыкли у нас на районе к таким, слишком уж «ярким» людям. Однако девушку чужие взгляды совсем не волновали. Она рассеянно слушала Марка, курила тонкую сигарету, наполняя воздух ментоловым запахом, и порой кивала головой.
- Привет, - рассеянно протянула я, когда пересеклась взглядом с Марком.
- Привет, Жень, - улыбнулся он, не сбавляя шага. Парочка пошла дальше, на первый взгляд меня даже не заметив. Но, не прошло и десяти минут, как долговязая фигура Марка снова показалась на горизонте. Он вразвалочку подошел к лавочке, где я сидела и снова улыбнулся. – Не занято?
- Не, падай, - мотнула я головой. – Красивая у тебя девушка.
- Коллега, - поправил он и почему-то слегка порозовел от смущения. – Попросила проводить до ресторана. С подругами там встречается.
- Ага, - хмыкнула я. Марк неловко пожал плечами и, вздохнув, достал из кармана пачку сигарет. Чуть подумал и протянул сигарету мне. Я отказываться не стала. – О, «Самец»?
- Единственное, от чего я не кашляю, - усмехнулся он. «Самцом» у нас называли сигареты марки «Camel». Ну, если пару буковок в названии поменять, то получалось слово «самец». Так и привыкли все.  Марк внимательно на меня посмотрел и задал вполне логичный вопрос. – Жень, у тебя все нормально? Лицо какое-то кислое…

И тут меня прорвало. Словно все, что я копила в себе, вдруг вылилось пенящимся циничным кипятком. Сама не знаю почему, но я вывалила Марку все, что произошло со мной за последнюю неделю. И случай с братом, и разговор с Авто, и свои мысли с переживаниями. К чести Марка, он меня не перебивал. Просто молча слушал, порой кивал или понимающе хмыкал. Ну а когда я закончила, снова потянулся за сигаретами. И кошельком. Не успела я подивиться, как он вытащил помятые зеленые купюры и сунул их мне в руку.

- Возьми, - коротко добавил он.
- Марк, с чего я их возвращать буду…
- Неважно. Вернешь, - помотал он головой. Я убрала доллары в карман и, улыбнувшись, погладила его по спине.
- Спасибо.
- Не за что. У меня получка завтра. Протяну как-нибудь.
- Слушай, - чуть помялась я. – А с чего такая щедрость?
- Щедрость? – он удивился искренне, заставив меня смутиться. – Ну, скажем так, я был на твоем месте. Даже отчасти все еще на нем.
- В смысле?
- В прямом. Отец у меня… а, не важно. Не забивай голову. Тебе свои проблемы решить надо.
- Марк…
- А?
- А ты кем работаешь-то? – улыбнулась я. – На мажора ты не похож. Мажоры в Окурке не тусуются. И баксами пропащих однокурсниц не выручают.
- Ну, - протянул он, - подрабатываю. Так, по мелочи.
- Неплохо подрабатываешь. Мне б такую подработку. Глядишь и не пришлось бы папкину машину за копейки толкать.
- Все так поначалу говорят, - загадочно улыбнулся Марк. – А потом меняют мнение.
- Погодь. Ты на бандюков что ли батрачишь?
- Нет. Я, так сказать, в сфере искусства.
- А! – воскликнула я. – Модель? Тьфу ты, прости. Я уж надумала всякого.
- Ага, - протянул он. – Модель. Ну, можно и так сказать. Ладно, неважно.
- Ну, из меня модель, как из братца моего приличный человек, - рассмеялась я. Марк тоже улыбнулся, но скорее вежливо. Поддержал горькую шутку. – В любом случае, спасибо. Выручил. От всего сердца благодарна.
- Ты лучше не тяни с долгом, - охладил он мою радость. – Авто терпением не славится, а передумать может на раз-два. Говорят, ему арматурой как по голове заехали, так настроение его теперь по двадцать раз на дню меняется. Наши, ну, окурковские, его побаиваются. Если уж тебя Авто посадил на счетчик, постарайся побыстрее расплатиться.
- Спасибо за совет. И за деньги, - вздохнула я. – Марк.
- А?
- И все же. Где ты работаешь?
- В кино снимаюсь, - скупо усмехнулся он.
- В каком?
- В разном. Актером там стать легко. Выбраться сложнее. Ладно, Жень. Найдемся.
- Найдемся, - кивнула я, провожая Марка взглядом. А в голове крутились его последние слова. «Актером стать легко. Выбраться сложнее». Что это значит? Чертовы загадки. Никогда не любила загадки. Да и плевать. Главное сейчас Андриашвили деньги передать, а потом уже думать, как занятое возвращать. Все ж Марк – это не Авто. И людей паяльником жечь не будет.

Глава вторая. Съемочная площадка.

Как и ожидалось, стоило мне расплатиться с Авто, мой любимый братец Петенька тут же явил свой измученный вынужденной голодовкой и странствиями лик. Мама, как обычно, прослезилась, приняла блудное дитя с распростёртыми объятиями и помчалась настирывать изгаженные в странствиях шмотки непутевого отпрыска. Ну а я, зажав Петеньку в комнате, дала ему пизды. И словесной, и физической. Но что-то мне подсказывало, что Петьку этот нагоняй не проймет. Рано или поздно он снова начудит, а разгребать все, опять же, придется мне. Ну… как в воду, собственно, глядела.

Не прошло и месяца, а горячо любимый маменькой остолоп Петрушка вляпался в новую историю. Нет, в этот раз выставленных хат всяких авторитетов не было. Все гораздо прозаичнее, о чем братец сам мне и поведал аккурат в июле, явившись откуда-то с перебитым носом, глазами-залупами и опухшей губой.
- От он, - ехидно улыбнулась я, наливая в чашку кипяток. Мама, сидевшая за столом на кухне, только разевала рот, как выброшенная на берег рыба. – Ну, Себастьян Анатольевич. Чем порадуете сегодня?
- Чо эт сразу Себастьян Анатольевич? - прошамкал Петька. Меня так и подмывало схватить его за губу и дать подзатыльник, но пришлось сдержаться.
- Ну, так ты вылитый краб из «Русалочки». Разве что тупее. Ладно, рассказывай, горе луковое, что на сей раз приключилось? И лучше там стой, на пороге.
- Чо эт?
- А то. Боюсь, не сдержусь и башку тебе твою тупую оторву.
- Женя! – подала голос мама. Я в ответ фыркнула и, заварив чай, уселась на подоконник, пока краб Себастьян собирался с духом, чтобы рассказать семье о том, в какие пучины океана занесла его кривая босяцкой мечты.

Темнить Петька не стал и вывалил все, как на духу. Так и так, мол, он и еще парочка его друзей-долбоебов решили поднять легких денег. Вариантов у гигантов мысли было ровно два: гоп-стопнуть почтальона, который бабкам нашего двора пенсии носил, и спиздить катушку с силовым проводом, неосмотрительно оставленную рабочими на стройке, потом этот провод обжечь и сдать добычу на металлолом. К счастью или нет, но выбор пал на кражу катушки. Не учли три идиота одного: что катушка окажется пиздец какой тяжелой и просто так ее укатить с промки не получится. Тогда-то светлые умы решили не мелочиться и спалить катушку на месте, а металл прикопать. За этим делом их и застали удивленные строители, а потом попросту дали пизды и вызвали ментов.

Участковый, дядь Миша, нас тоже посетил. Через пару дней. И очень удивился, увидев, как над хворым Петенькой хлопочет маменька, потчуя великовозрастное дитя бульончиком. Ухватив растерянного дядю Мишу за локоть, я сопроводила его на кухню, налила чаю с вареньем и приготовилась слушать.
Растекаться словами участковый не умел, поэтому предложил два варианта решения проблемы. Горе-воры покупают две новых катушки взамен сожженной и идут гулять на все четыре стороны. Либо заявление передается в органы, и пацаны отправляются в места не столь отдаленные. Тут я, хоть немного, но выдохнула. Если бы не отцовский знакомый, каковым являлся дядь Миша, никаких вариантов не было бы. За идиотами попросту бы приехал наряд, а потом все дружненько отправились бы за решетку. Уж не знаю, как дядь Мише удалось уболтать хозяев промки, но итогом стала возможность откупиться. И тут же пришло осознание. А с чего, блядь, платить? Гараж и машина уже проданы, накоплений никаких нет, долгов выше крыши. Осталась только квартира и каличная дача за городом – единственная мамина радость, где она хоть немного могла отдохнуть от проделок сына-долбоеба.

- Сука… - прошептала я, опускаясь на табуретку. – Как же он заебал. Вы бы знали, дядь Миш.
- Понимаю, - улыбнулся участковый. Уж, кто, как не он, знал все о чудачествах моего братца. Да и сам наверняка удивлялся, как Петька еще на зону не залетел или не закончил жизнь на каком-нибудь пустыре за городом.
- Дачу надо продать, - вставила мама, войдя на кухню. – Хватит же? Ну, на катушки эти?
- Чего? – переспросила я, сжав кулаки. – А не охуели вы часом?!
- Женя! – мягко перебил меня дядь Миша и более возмущенно мама.
- А потом что? Хату продать и самим на улицу уйти? Что-то мне подсказывает, что братик мой на этом не остановится. Заебал он, мама. Заебало это все! – рявкнула я, ударив кулаком по столу. В гостиной тяжко зашевелился Петро, почуяв, что всепрощающая сестра находится на грани. – Хули ты его покрываешь-то вечно? Не, дядь Миш. Давай наряд, заявление… пусть едет отвечать за свои поступки.
- Не надо! – ломким голосом откликнулся из гостиной братец. В глазах мамы от этого голоска набухли две тяжелые слезы.
- В общем, подумайте. Время пока есть, - деликатно кашлянул дядь Миша. – Но тянуть не советую. Слишком там, на стройке, народ горячий.

И начались очередные поиски денег. Мама была непреклонна, и дача очень быстро улетела за копейки кому-то из наших знакомых. Помимо дачи были проданы остатки бабушкиного золота, стол из красного дерева, который дедушка сделал своими руками, кухонный телевизор и «Большая советская энциклопедия», собранная папкой для своих непутевых детей.
- В долгах, как в шелках, - вздохнула я, раскладывая мятые купюры по кучкам. Петенька, похожий на распаренного барина, предпочитал помалкивать и прятался за мамой, не рискуя подавать голос. А вот мама… мама стала таять, как восковая свечка. Подкосили ее выкрутасы любимого чада. И я сейчас не о себе. – Что там дружки его? Слились?
- Да какие у них деньги, доча? – всхлипнула мама.
- Ясно. Мы зато благодетели. За свои косяки и за чужие отвечаем, - зло бросила я, исподлобья смотря на Петьку. – Ну, сука, смотри. Либо за голову возьмешься, либо в следующий раз на зону заедешь. Откупать тебя больше нечем.
- Я больше не буду, - пискнул тот, выглянув из-за мамкиного плеча. Но веры его словам у меня не было. Кончилась она, вера эта.

Через пару недель мама слегла в больницу. Сердце не выдержало. Ну а у меня появились две головных боли. Во-первых, маме нужны были лекарства, которые стоили слишком много, а семья наша и так поистратилась, пытаясь разгрести последствия похождений юного упыря Петера. Еще и долги надо было отдавать, которые мы назанимали, чтобы расплатиться с Авто и хозяевами промки.

- Ну и хули делать, Дашка? – устало спросила я, вертя в руках бутылку пива. Дашка, сидевшая напротив, пожала плечами и скупо поджала губы. – Учебу бросать и работать идти? Я и за год со всеми долгами не разгребусь. Кажись, всему району уже торчим.
- Не знаю, родная, - честно ответила подруга. – Но бросать учебу не вариант. Два года потерпеть еще.
- Это да. Жалко просранное время, - согласилась я и, глотнув пива, задумчиво посмотрела на Дашку. – У тебя у знакомых нет никакой подработки часом?
- Подумать надо. Так… Есть знакомый в ломбарде. Вроде ему сменщик нужен. Но там весь день сидеть надо. С учебой не совместить. На рынок можно.
- Копейки, - отмахнулась я. – Не думай, что я зажралась, но оплата мне нужна хорошая. Я вон Марку еще долг не отдала. Он так-то молчит пока, но это пока… Марк!
- Что? – испуганно протянула Дашка, когда я выкликнула имя однокурсника, как боевой клич.
- Марк в кино каком-то снимается. И, судя по всему, хорошо там получает.
- Ага, - фыркнула подруга. – Ты и кино. Смешно, Тропинина.
- Не, я к тому, что Марк говорил, мол попасть туда легко, а вот выбраться сложно. Типа, затягивает, хуе-мое и все такое. Да и учиться ему это не мешает. Надо Марку позвонить. Чем черт не шутит. Ладно, актриса из меня может и правда так себе, но там и осветителем можно, и кофе режиссеру таскать. Мало ли. Что думаешь?
- Ну, попытка не пытка. Попробуй. А Петя что? Не собирается семье хоть как-то помочь?
- Этому дураку на семью давно похуй, - усмехнулась я. – Мамка в больнице, как ты думаешь, сколько раз он ее навестил? Правильно. Ни одного. С дегродами своими кучкуется, походу ищет, где бы снова в мутное вписаться. Анчутка блядский. Пользы от него нихуя. Вредить только умеет. Ладно. Надо и правда Марку позвонить. Глядишь, выгорит.

Но Марку я позвонила только через неделю. Закружилась и как-то забыла о нем. Как-никак на мне теперь была и квартира, и мамка в больнице, и братец-имбецил, которого я каким-то чудом еще не убила. Знаю, вопросы это вызовет. Мол, нахуя терпеть такого дегрода. А вот ответа на этот вопрос нет. Хуевый он или не хуевый, но он мой брат. И за его косяки спрашивать будут с меня и мамы. Так что хочешь-не хочешь, а придется проникаться и его проблемами.

- Ты к матери-то в гости зайти собираешься? – строго спросила я вечером, когда Петька забежал домой переодеться.
- Да я тут это… работу ищу, - отмахнулся он. Соврал, конечно. Никакую работу он не искал. Собирался на очередную вписку к своим кентам.
- Не дело, Педриньо, - помотала я головой. Братец, как обычно, вспыхнул. Не любил, когда я коверкала его имя на разные лады.
- Ничо я не Педриньо! Я пацан правильный, по закону живу.
- Как долбоеб ты живешь, - отрезала я. – Эгоистичный, наглый долбоеб, у которого вот-вот закончится везение. За ум берись, Петро. Жизнь в любой момент к тебе жопой повернуться успеет.

Понятно, что проповеди на Петьку не действовали. От слова совсем. В одно ухо влетело из жопы вылетело. Так случилось и в этот раз. Он переоделся, хлопнул дверью и был таков. Ни тебе вопросов, как там мама в больнице, ни «может, помочь чем, Женька». В голове ветер, в жопе дым.
Вздохнув, я закурила и, посмотрев в окно, достала из кармана мобильник. Старенькую «Нокию», которая каким-то чудом избежала продажи за грехи моего семейства. Нашла контакт Марка и, чуть подумав, нажала «Вызов». Марк ответил ровно через три гудка.

- Привет, Жень, - голос мягкий, но дышит с присвистом. То ли бежал куда, а я помешала, то ли в качалке сейчас, железо тягает.
- Привет. Не отвлекаю? – спросила я.
- Не, все нормально. Съемку как раз закончили, - в голосе послышалась улыбка. На фоне кто-то гремел чем-то железным, но разговору это не мешало.
- Слушай, я насчет долга. У меня пока не получается наскрести. Но ты не думай, что я забыла, - попыталась оправдаться я. Марк тут же меня перебил.
- Не к спеху, Жень. Понимаю. Отдашь, как деньги будут.
- Спасибо, - вздохнула я и, чуть помявшись, задала вопрос, который прозвучал натужно и как-то глупо. – Марк, а вам там еще… ну, модели, не нужны?
- Модели? – удивился он.
- Ага. Не, не подумай. Я могу кофе режиссеру вашему таскать, по мелочи там всякое. Может убираться надо? Ну, это если я не подойду, как модель.
- Совсем приперло? – понял Марк. Но в голосе не было ни сарказма, ни осуждения. Только понимание.
- Приперло. Мамка в больнице, а долгов выше крыши, - призналась я. – Полноценная работа мне не подойдет. Учебу бросать не хочу. А подработка бы не помешала. Ты говорил, что в актеры к вам попасть легко. Вот и подумала, а чего бы и нет.
- Так, ну это не телефонный разговор, - задумчиво обронил он, когда я закончила. – Нюансов там много… Ты завтра свободна?
- Ага. После двух.
- Давай тогда в центре пересечемся. В три. «Шоколадку» знаешь?
- Знаю.
- Вот там и встретимся, идет?
- Конечно, - улыбнулась я.
- Отлично. Тогда до встречи. Найдемся.
- Найдемся, - нажав отбой, я убрала телефон в карман и снова потянулась за сигаретами.

К трем я уже была возле кафе «Шоколадка». Там обычно кучковались студенты педа и политеха в перерыве между парами, а сейчас, во время каникул, народу было не очень много. Только залетная молодежь, прячущаяся от жары и наслаждавшаяся мороженым.
Марк ждал меня за столиком в самом конце зала. Поднялся, как джентльмен, когда я подошла ближе и только после этого подозвал официанта.

- Ну, рассказывай, - вздохнула я. – Что там за нюансы на съемках твоих.
- Прежде, чем начать, попрошу наш разговор оставить в тайне, - предупредил Марк, кидая в свой чай пару кубиков сахара. – Съемки у нас специфические и огласка не нужна. Я вот думал, стоит ли тебя в это втягивать, но раз сама попросила, то должна знать, с чем дело иметь придется.
- У-у-у, страшно, - прогудела я, вызвав у него улыбку. – Можно подумать, вы там «Лики смерти» снимаете.
- Нет, все куда проще, - мотнул головой Марк и после небольшой паузы добавил. – Порно.

Пару минут я просидела с открытым ртом, удивленно пялясь на спокойного Марка, который вернулся к своему чаю. Я ожидала чего угодно: документалки, короткометражки, но определенно не порно. По реакции Марка становилось понятно, что подобное удивление он видел уже не раз, и осознание этого, как ни странно, мне помогло. Словно весь стыд, который должно испытывать при обсуждении таких тем, начисто испарился.

- Порно? – переспросила я, но сделала это тихо, чтобы не привлекать внимание посетителей «Шоколадки».
- Да, порно, - просто подтвердил Марк. – Убавилось желания попробовать себя в съемках?
- Ну, не это я ожидала, - честно ответила я. – А… поподробнее рассказать можешь?
- Конечно, - кивнул он и, сделав глоток чая, продолжил. – Я снимаюсь в порно. Ну, про мою «особенность» ты наверняка уже наслышана, так?
- Угу, - покраснела я, вспомнив, как набухали штаны Марка на парах в институте.
- В общем, у меня идеальный типаж для таких фильмов и в этой, хм… сфере, я уже два года. Подруга привела, когда нужда в деньгах появилась. Ну а потом… втянулся. Кто-то работает грузчиком, кто-то на рынке барыжит. Я вот в порно снимаюсь.
- И как это?
- Нормально, - пожал плечами Марк. – Как втягиваешься, так спокойнее к этому относиться начинаешь. Типа, самурайское спокойствие появляется.
- Скорее уж, самурайский похуизм, - хмыкнула я. Марк рассмеялся и кивнул.
- Можно и так сказать. Команда у нас небольшая, но дружная. В месяц снимаем где-то четыре фильма. Ну, фильмы – это, конечно, громко сказано. Скорее это короткометражки. На двадцать минут, примерно, каждая. На определенные сюжеты, которые заказывает клиент.
- Клиент?
- Ага. Есть такие люди… клиенты… которым нужно особенное порно. С особенным сюжетом, с особенными типажами. И клиенты готовы за это хорошо заплатить.
- А отказаться можно? Ну, если сюжет тебе не понравился.
- Можно. Так новички, обычно, поступают. По первой. Потом тоже начинают относиться к этим заказам, как к обычной работе. Потому что заказ – это деньги. Откажешься – ничего не получишь. Все просто.
- А ты… не стесняешься?
- Не-а. Я уже привык. И говорить об этом, и заниматься этим. Стеснение быстро проходит, - ответил Марк. – Я просто делаю свою работу. Ну, и деньги это приносит хорошие.
- Угу, как проституция.
- Не совсем, - мягко улыбнулся Марк. – Думаешь, что в порно идут за халявным сексом? Чепуха. Деньги. Вот истинная причина. Повернутые на сексе быстро отсеиваются.
- Почему? Это ж рай для дрочил. Братец мой, узнай об этом, помчался бы к вам вприпрыжку. Халявные писечки, так еще и деньги платят.
- В первую очередь – это работа, Жень. Тяжелая работа. На двадцатиминутный фильм уходит уйма времени. Часа четыре минимум. А там и смены поз, и форс-мажоры…
- Типа хуй не встал?
- Удивишься, но да. Такое бывает. От нервов, усталости, стресса… Да куча причин.
- Но ты продолжаешь работать.
- Ага. Мне, как и тебе, деньги нужны. И деньги большие. А получить их я могу только так. Нет выбора лучше – довольствуйся тем, что есть, - меланхолично ответил Марк. – Но ты не бойся. Не так все страшно. Как уже говорил, команда наша разные фильмы снимает. Есть традиционное порно, а есть софт-порно.
- Типа, «мягкое»?
- Да, легкое порно. Что-то схожее с эротикой, но без деталей, присущих обычному порно. В таких фильмах часто происходит имитация акта, а упор делается на сюжет. Сема, ну, режиссер наш, любит такие фильмы. Говорит, в них раскрывается его истинный творец.
- То есть, трахаться ни с кем не надо?
- Ага. Просто два актера делают вид, что занимаются сексом. И все. Без проникновения и прочего, что есть в обычном порно, - кивнул Марк. Я задумчиво хмыкнула и сделала глоток уже основательно остывшего чая. – Думаю, тебе надо экскурсию сделать. На съемочную площадку.
- Ну, хуй знает, - неловко рассмеялась я. – Кажется, это совсем не по моей части.
- Очень может быть. Но ты спросила о моей работе, я ответил. А там уже сама решай, надо это тебе или нет. Если надумаешь, экскурсию я тебе устрою. С Семой только поговорю. Человек он донельзя творческий. Семь пятниц на неделе.
- Ладно, давай, - нехотя согласилась я. Пусть Марк и не догадывался, но меня все ж задел его рассказ. А особенно возможность увидеть все собственными глазами. Когда еще ты попадешь на съемочную площадку, где снимают настоящее порно? Такие моменты упускать определенно не стоит.
- Хорошо, - улыбнулся Марк, доставая телефон. – Пойду, позвоню. Если ребята не заняты, то сразу и поедем.
- Сразу? – удивилась я.
- А чего тянуть? Я на пять минут. Сейчас вернусь.

Ну, через двадцать минут мы с Марком уже ехали на площадку на такси. Ехать пришлось недолго. Студия находилась в старом доме культуры на Окурке и, что очень иронично, аккурат напротив отделения полиции. В фойе дома культуры было темно, пахло сыростью, пылью и плесенью. Иногда до меня доносились звуки вальса. Должно быть где-то наверху располагалась студия бальных танцев или что-то типа того. Удивительное дело. Сюда ходили на разнообразные кружки дети, взрослые посещали старенькую качалку с самодельными тренажерами, оставшуюся тут еще с девяностых, а где-то внизу, в полуподвальных помещениях снимали порно. Ну, хоть не дурманом барыжили и то хорошо. На районе всякое бывает. К этому, впрочем, быстро привыкаешь.

Марк спустился вниз по натертым до блеска ступенькам, толкнул рукой скрипучую деревянную дверь, и мы оказались в подвалах дома культуры. У стен стоял забытый всеми сельхозинвентарь, слабо попахивало канализацией и порой слышался рокочущий грохот электрогитар и барабанов.
- Нефоры тут местные реп-точку организовали, - пояснил Марк, ведя меня вперед по узкому темному коридору. – Осторожнее, тут труба над потолком, не ударься.
- Прелестное местечко, - фыркнула я.
- Не самое худшее. Аренда маленькая и не беспокоит никто. Сема, конечно, звукоизоляцию сделал, да, мне кажется, незачем было. Сюда если кто и спускается, так только уборщица на выходных. А ей глубоко плевать, чем занимаются арендаторы. Как и директору, собственно.

Возле одной неприметной двери Марк в итоге остановился и вытащил из кармана ключ с брелоком в виде бутылки пива. На двери висел криво приклеенный листок бумаги с плохо пропечатанными на принтере буквами: «Модельная студия «Камео». Вход строго по записи». Отперев замок, Марк потянул дверь на себя и пропустил меня внутрь чистенькой и светлой прихожей. Дверь он после того, как зашел сам, тут же запер, пояснив, что таковы внутренние правила студии, да и лишние люди тут никому не нужны.
Из глубин студии до меня донеслась музыка. Что-то мягкое, легкое, как джаз, а потом кончики ушей моментально покраснели, стоило мне услышать другие звуки. Звуки самой настоящей ебли. Стонала женщина и, судя по стонам, ей было очень уж хорошо.
- А, съемка идет. Все нормально, - улыбнулся Марк, заметив мое замешательство. – Подождем на кухне. Чай хочешь?
- Да… можно, наверное, - пробормотала я. Конечно, я бы выпила чего покрепче. Исключительно для храбрости, но решила пока с этим повременить. Кто его знает, какие еще есть правила у хозяина этой студии.

Не успел Марк заварить нам чай, как дверь в кухонку открылась и на пороге появился улыбающийся мужчинка: упитанный, с кругленьким животиком и масляными глазками. Голова у него была странной формы и больше напоминала свеклу: широкий лоб, взъерошенная поросль в виде волос на макушке, узкий, даже острый подбородок и жиденькая бородка. Тем не менее мужчинка был приятным, и я не удержалась от ответной улыбки.

- О, какая фактура! – воскликнул он, только переступив порог. Масляные глазки без стеснения пробежались по мне, оценивая и подмечая. – Марк, дорогой, почему ты прятал этот алмаз от нас?
- Знакомьтесь. Это Сема, - усмехнулся Марк, делая глоток чая. – Наш режиссер и вообще самый главный человек на съемочной площадке.
- Семен Витальевич Козинцев, - представился мужчинка, протягивая мне мягкую, сметанную ладошку. Он кокетливо поправил шелковый шарфик, прикрывавший шею, и добавил. – Можно просто Сема.
- Очень приятно, - кивнула я, пожимая ладошку. – Женя.
- Прекрасно, прекрасно. Чудесная девушка. Чудесная фигурка. Вы на спорте, дорогая?
- Скорее, на нервах, - вздохнула я. – С моей жизнью и спорт не нужен.
- Понимаю, понимаю, - пробормотал Сема и, охнув, хлопнул себя по лбу. – А, Марк же вам экскурсию обещал, так?
- Типа того.
- Тогда не будем медлить. Время – деньги в нашем деле. Ну, пойдемте, молодежь.

Не знаю, что я ожидала увидеть, но первое впечатление от съемочной площадки было довольно разочаровывающим. В отдельной комнате находилась большая кровать со смятым бельем, у стены стоял бежевый диван, на котором сидело трое человек, все, как один, уткнувшиеся в телефоны. Три лампы со студийным светом подсвечивали кровать и лежащую на ней уже знакомую мне татуированную девушку. Абсолютно голую и не стесняющуюся других людей на площадке. С ней прогуливался Марк по набережной, когда я гадала, где мне взять денег на откуп своего непутевого братца. В углу комнаты на тяжелом штативе стояла видеокамера, рядом с которой задумчиво пялился в пустоту небритый мужик в растянутой футболке с логотипом «The Exploited».

- Вот тут и случается магия кино, - прощебетал Сема, обводя руками комнату.
- Угу. Если хуй у всех стоит и свет работает нормально, - тут же откликнулся мужик за камерой. Пушистые брови Семы сошлись на переносице, но он продолжил лучиться добротой.
- Этот ворчун в уголке – Олег Бессмертный. Оператор, волшебник, мастер вкусных ракурсов. Больше всего на свете любит, пожалуй, только свою камеру.
- А почему Бессмертный? – поинтересовалась я.
- Трижды поцелованный смертью, - коротко ответил тот. – Ну и фамилия у меня такая.
- А на кровати вы, Женя, можете увидеть нашу богиню. Ладочка, будь милой, поздоровайся с гостьей, - продолжил Сема. Голая девушка лениво подняла руку и, перекатившись на живот, с любопытством на меня посмотрела. Фигурка у нее была что надо. За такую любой модельный подиум удавится. И что она здесь забыла?
- А эт кто? – поинтересовалась девушка, болтая в воздухе стройными ногами. – Сема, если ты сюда экскурсии водить собрался, то я на такое не нанималась.
- Расслабься, Лад, - встрял Марк. – Это моя однокурсница, Женя.
- А, вон чо, - широко улыбнулась Лада. – Тоже в кино попасть хочет? Беги отсюда, родная. А то выебут тебя всем, что под руку попадется. Самотыком, кукурузой, огурцом…

Купить мои книги можно на Литрес.
И в сообществе ВК.

Смотрю и понимаю - CGI ещё не скоро завоюет кинологов киношников, вон какие тряхомудии изобретают для съёмки.

Кто в курсе: почему машины вглухую покрашены в чёрный цвет, даже фары? Чтобы вырезать при мотаже? Или чтоб не блестели и кадр не портили? Есть профи?

Отдельно порадовала батарейка на колёсиках (гусеничка)... а она скорей всего робот и едет по маршруту или куда прикажут.