У кого было?
Порой, особенно по вечерам, где-то внутри, распирая ребра, зарождается вязкое непреодолимое чувство – куда-то идти. Без целей, без маршрутов – просто идти. Сидишь так дома, листаешь книжки, обжигаешь пальцы горячим чаем, созерцаешь экран монитора и внезапно отчетливо понимаешь– что-то не так. Что именно, объяснить невозможно. Тогда ты напяливаешь куртку, ботинки и идешь на улицу, бродить под светом слепых фонарей.
Идешь куда-то, а куда и зачем сам не знаешь.
Заходишь в бар или полупустое кафе, сидишь там, пялясь в телевизионный экран, а потом выходишь и снова идешь. Когда седые многоэтажки начинают угнетать, идешь в парк или лес, плутать и оступаться среди корней, а потом возвращаешься домой, замерзший, уставший и понимаешь, что никуда не пришел. В выходные пытаешься залить это чувство литрами водки, берешь кредиты, чтобы пригвоздить себя к земле. Лишь бы не слышать этого таинственного зова, ведь куда именно ты должен придти, ты не знаешь.
Но однажды, листая газету, ты узнаешь: каждый год в России пропадает почти миллион человек, 20-25 тысяч из которых никогда не находят, ни живыми ни мертвыми. Как раз таких, что однажды вышли за продуктами в магазин и сгинули без следа. Куда зовут и тебя. В Никуда.
Идешь куда-то, а куда и зачем сам не знаешь.
Заходишь в бар или полупустое кафе, сидишь там, пялясь в телевизионный экран, а потом выходишь и снова идешь. Когда седые многоэтажки начинают угнетать, идешь в парк или лес, плутать и оступаться среди корней, а потом возвращаешься домой, замерзший, уставший и понимаешь, что никуда не пришел. В выходные пытаешься залить это чувство литрами водки, берешь кредиты, чтобы пригвоздить себя к земле. Лишь бы не слышать этого таинственного зова, ведь куда именно ты должен придти, ты не знаешь.
Но однажды, листая газету, ты узнаешь: каждый год в России пропадает почти миллион человек, 20-25 тысяч из которых никогда не находят, ни живыми ни мертвыми. Как раз таких, что однажды вышли за продуктами в магазин и сгинули без следа. Куда зовут и тебя. В Никуда.
