В Центре подготовки космонавтов в Звездном городке есть Гидролаборатория — затопленные модули МКС и корабля Союз, на которых космонавты в условиях невесомости тренируются лазать по кораблю и выполнять разные полезные операции, доводя их до космического автоматизма. В свободное от профессиональных космонавтов время на станцию пускают поплавать космических туристов.

Вот так мы попали в жидкий космос и сняли, как оно там.

Вода

Глубина бассейна 12 метров, диаметр 23, объем пять тысяч кубов. Набирают водопроводную (пару недель по ночам, чтоб не обезвоживать жителей Звездного городка в активной фазе). Вода из водопровода в таком объеме зеленая и мутная. Дальше ее химикатами очищают до состояния, приближенного к дистилляту. И в таком виде поддерживают постоянно.

Она нереально прозрачная. Вот прямо хрусталь. Даже Красное море рядом не лежало, не говоря уже про все остальные моря. Еще у нее самая низкая минерализация и, соответственно, плотность, из всего, во что вы когда–либо погружались. Учитывайте это при подборе груза. Мне вот вообще не понадобился.

Температура +29, так что тропической троечки в качестве костюма в принципе достаточно. Ее там и выдают. Но мы, конечно, полезли в сухарях, потому что GUE–мое.

Освещение: прожекторы шарашат через иллюминаторы и света очень много. Он проникает сквозь отверстия в стенках станции, и если залезть внутрь, увидишь офигенное световое шоу.

Экспозиция — час.

Пускают всех сертифицированных. Но сертификаты никто не проверяет, так что на личный страх ириск. Снарягу можно арендовать прямо там. За фото спасибо Лене Леликовой, которая ходит нырять с фотоаппаратом.

Станция

Модули меняются, в зависимости от актуальной программы тренировки. Мы застали такую конфигурацию:

МИМ–1, мультифункциональный исследовательский модуль (на видео — с дырками в стенках, через которые ох как красиво падает свет)

МЛМ — мультифункциональный лабораторный модуль. Именно тот, который сейчас полетел в космос с Серовой и компанией (на видео — здоровенный с модными желтыми поручнями, трассами перехода)

Стыковочный модуль (самый маленький)

Модули — макеты, но абсолютно точные. Размеры, форма, все. Смысл тренировок — довести действия до полного автоматизма. Потому что в непредвиденных ситуациях единственное, что может спасти — мгновенная правильная реакция. А это возможно только на автомате. Так что все идентично полностью, чтобы на орбите автомат не глючил.

Гидроневесомость

Космонавты говорят, ощущения в гидроневесомости совпадают с настоящей процентов на 95. Правда, в отличие от дайверов, они в этой гидроневесомости обычно тренируются в космических скафандрах, которые огромная неповоротливая металлическая домовина. Перчатки сжимаются с усилием 16 кг и все такое. Как сказал инструктор–испытатель Несмеянов, “Главное слово про космос — НЕУДОБНО”.

Больше всего мне понравилось вот что: снять ласты и лазать по внешней и внутренней сторонам, держась за скобы и трассы перехода. Как, собственно, оно и задумано. Ползаешь по этим стенкам и вниз головой, и под потолком, и задом наперед, и как хочешь. А потом резко отталкиваешься — и на соседний модуль. Летишь как супермен, прилетаешь как человек–паук. Цепляешься за стену и опять ползешь, вниз головой, вверх тормашками — плевать, гравитация зеро. Как во сне. И какой–то совершенно детский восторг. Кажется, вот именно ради этой фигни я и хотела стать космонавтом.

Видео немного передает, какой это космос. Меня можно опознать по длинным волосам и литере J на ластах. Литеру видно хуже.

Обзор

За происходящим на станции можно наблюдать в любой из сорока пяти иллюминаторов и фотографировать на телефон. Собственно, этим и заняты те, кто приехал, а нырять не стал.

Проводник

Валерий Несмеянов — крутой дядька с достоинствами размером с абзац: летчик–испытатель с тринадцатилетним стажем, заслуженный испытатель космическкой техники РФ, водолазный специалист МЧС РФ, старший инструктор водолаз Военно–Морского флота РФ, инструктор космических экипажей в Гидролаборатории ЦПК, в том числе курсов выживания, организатор и руководитель центра Space Dive и, наконец, Master Instructor PADI, что тоже что–то да значит. Но главное, офигенный рассказчик.  

Это вот тут он в гидролаборатории со своим подопечным космонавтом (космонавт — тот, кто меньше похож на офигенного рассказчика)

Вот так выглядит ныряние по–космонавтски.

А так — подготовка. Наверное, рядом с саппор–дайверами космонавт чувствует себя как скуба–дайвер рядом с фри-дайвером.

Несмеянов рассказывает:

— Все космические технологии держатся на конкретном дяде Васе, который закручивает конкретную гайку. И если он ее не докрутит — все. В космосе нельзя немножечко ошибиться, там любая мелочь может привести к катастрофе. Поэтому наши ракеты и падают, что главный в космосе — рабочий по сборке, а у нас их за 20 лет почти не осталось. Без рабочего все наши суперподготовки ничего не стоят. У меня есть несколько дедушек–мастеров, на которых я молюсь. Но вот они уйдут — и все. Да не уйдут, они не уходят, просто умирают. Есть молодые ребята, но я им это собирать не доверю. Буквально пару лет назад ситуация изменилась, на космос пошли деньги, начали готовить новых специалистов. Но подготовка — это опыт, сын ошибок. И эти ошибки придется делать. Так что пока мы это все заново наладим, еще несколько ракет у нас упадет.

— Шаттл был абсолютно убыточной программой, его свернули, и теперь американцам не на чем летать, кроме нас. Испытания нового корабля идут, но это только года через три. А до этого если мы прекратим совместные программы — все, никакого космоса, будут стоять–курить.

— Непонятно, почему, но с безопасностью экипажа у американцев все гораздо хуже, чем у нас. Не продуманно. Вот, взлетают они в скафандре — но без перчаток, потому что приборная панель не заточена под перчатки. Ну и на что тогда этот скафандр? Или вот — нет катапульты пилота, при аварийной ситуации он должен встать со своего кресла с парашютом, пойти к выходу и вывалиться из него! Челленджер взорвался совсем низко, все бы спаслись, если бы катапультировались.

— Сейчас разрабатываем новый модуль для МКС, который может работать в полностью автономном режиме. Если мы вдруг заканчиваем совместную программу, то он в любой момент может отстыковаться от станции — и привет, дальше вы сами.

— Главное слово в космосе — НЕУДОБНО. Это неудобно, это неудобно, все неудобно. Слишком тесное, слишком тяжелое. Не железо для человека, а человек для железа. Ты должен под него подстраиваться, а не оно под тебя, ты такой биотрансформер. Скафандр для выхода — это сплошной металл, через три часа работы у тебя болит все, а через четыре ты в нем можешь двигаться уже только на силе воли. Вот недавно у нас все радостно рапортовали — экипаж провел в открытом космосе восемь часов, ура мировой рекорд! И никто не сказал, почему они там болтались восемь часов. Программа была на шесть. Они уже собирались домой — и тут полезли такие неполадки, что еще два часа просто спасали станцию. У нас все время так, что на Земле чуть–чуть недокрутили, то потом в космосе героическими усилиями чинят и исправляют. Каждый раз на грани.

— Все вот эти просторные светлые космические станции — это все утопия, конечно, такого не и наверное не будет никогда. Запускаемые аппараты понятно, там каждый лишний сантиметр внутреннего пространства приводит к геометрическому увеличению оболочки. А запуск в космос каждого лишнего килограмма — страшные деньги. Так что экипаж Союза при выходе на орбиту и до стыковки со станцией сидит практически прижав ноги к груди. 10 часов. А на станции главный дефицит — кислород. Вот построишь ты эту галерею, как в кино — и чем ты ее заполнишь? Как ни тренируй, а организм не обманешь — вынь да положь ему 21% кислорода в атмосфере. Так что и сейчас тесно, и в будущем будет не намного просторнее.

— Сейчас приоритетное направление у нас — Луна и Марс. Если все так пойдет и дальше, то уже мы застанем первые поселения на Луне. Если, конечно, войны никакой не будет и приоритеты у правительста не поменяются.

— Когда говорят “Корабль совершил мягкую посадку”, космонаты улыбаются. Криво так. Никакой мягкой посадки не существут. Штатное приземление ощущается как упасть спиной на пол с высоты примерно метр. Нет, конечно, есть системы демпфирования, амортизаторы, пиропатрон. который взрывается при посадке и компенсирует удар, анатомические кресла с идеальным прилеганием. И еще очень важно зубы сжать. А то язык откусить как нечего делать.

— Вот это кресло космонавта, а вкладыш в него изготавливается индивидуально, по гипсовой отливке.

Тут не выдерживаю и спрашиваю про любимую околокосмическую байку:

— А правда, что у Леонова спина волосатая и он вклеился в гипс намертво, так с волосами и сняли?

— Правда. Это сейчас лайкру надевают, а раньше так заливали. А Леонов да, волосатый. Был.

— Обязательно курсы выживания. Причем где угодно, в любых условиях. Потому что никогда не знаешь, куда упадет спускаемый аппарат. Часто нужны сутки только для того, чтобы найти, а потом еще сутки, чтобы их оттуда вытащить. И вот эти двое суток ты любых условиях обязан выжить. Делаем так: экипаж в спускаемом аппарате забрасывают куда подальше — в пустыню, в океан, в горы, в тайгу куда–нибудь, и оставляют так на двое суток. Сами уходим подальше и наблюдаем в бинокль. Про условия так скажу: курс прекращается при температуре ниже –50 и скорости ветра более 25м\с. А если минус 50 и ветер всего 15 м\с, а это очень сильный ветер, — сиди–выживай! Это прежде всего тренировка воли. Потому что очень многое в космосе держится на одной силе воли.

— Космический пистолет существует. Трехствольный, разработали тульские мастера по предложению Алексея Леонова, после того как он с напарником застряли на трое суток в тайге после приземления и пытались отстреливаться от медведей из Макарова. А из Макарова проще застрелиться, чем медведя отогнать. Чудом выжили. И вот в Туле разработали трехствол ТП–82. Два ствола гладких, третий нарезной. Дробь, пуля с насечками и сигнальная ракета. Абсолютно неубиваемый пистолет, в любых усорвиях, в песке, под водой — никаких осечек. Всего их было выпущено порядка ста, и в 80м году выпуск прекратили, сочли, что уже достаточно. А недавно у этих пистолетов вышла гарантия, надо менять — а не на что. Мастера умерли, учеников не оставили. Опять, наверное, придется с Макаровым летать".

Сейчас гидролаборатория на реконструкции, но вроде бы в течение года должны снова запустить. И вот тогда уже кто хочет и может, имейте в виду.