Автор: Григорий Циденков.

- Как бить лобби большинства? - Отбросы учат - Чичерин.

Первый день работы Генуэзской конференции.

Как известно, целью конференции было построение новой послевоенной экономической модели Европы и мира. Если точнее, то Великобритания, Франция и Италия собирались поучить всех жизни и распределить сферы влияния. США, справедливо полагая, что опытные европейские политические зубры разведут их как детей даже при наличии всех козырей, от участия отказались, ограничившись наблюдением. Это была первая неудача организаторов до начала работы конференции. Однако оставалась серьезная надежда поставить в таком случае США перед свершившимся фактом, лишь бы они действительно не вмешивались в ход конференции.
Самоутверждаться предполагалось за счёт тогдашних мировых политических парий — Германии и РСФСР.

План был примерно такой: сходу поставить немцев и нас на место, загнать, так сказать, под лавку, после чего постоянным давлением и угрозами заставить последовательно принимать навязываемые требования. Ну а потом устроить всемировую делёжку.

Планы особо и не скрывали — куда этим отбросам деваться?

10 апреля 1922 года весь мир стал свидетелем красивейшей командной игры заведомых лузеров и унизительного проигрыша первой партии безусловным фаворитом.

План открытия конференции:
3 часа дня — торжественное открытие.
3:05 - выборы почетного председателя конференции.
Далее выступления в порядке очередности:
- Речь председателя,
- Великобритания,
- Франция,
- Бельгия,
- Япония,
- Германия,
- Италия,
- РСФСР,
- Взаимная дискуссия, выступление других стран по желанию, обсуждение возможного участия Турции в конференции.

Понятно, да? Германию и РСФСР сразу ставят в положение оправдывающихся, причём в отрыве друг от друга.

Официальными языками конференции постановили быть французскому и английскому.
Председателем избрали Премьера Италии Луиджи Факта — надо же макаронникам кость бросить.

Луиджи Факта произнёс короткую напыщенную речь о разрушенном мировом хозяйстве и необходимости совместного его восстановления. Для пинков, тычков и требований у него было выступление по регламенту.

Вторым выступил Ллойд-Джордж.

Он сказал: "Мы участвуем на этом собрании на началах абсолютного равенства. Это лишь в том случае, если все принимаем "равные условия". Далее Ллойд-Джордж пояснил, что под равными условиями следует понимать условия, "установленные в Каннах всеми приглашающими государствами". Он не сказал, но все и так знали, что "равные условия" включают в себя "лондонский меморандум" с денежными и территориальными претензиями Антанты к РСФСР (долги царя, ВП и проч.) и требования к Германии об ускорении выплат контрибуций, содержанию оккупационных войск и т.п.

Далее выступал "гвоздь программы" — министр иностранных дел Франции Луи Барту.

Он патетически подчеркнул, что каннские условия оплачены кровью союзников и потому (переходя на высокие ноты): "Германии не стоит ожидать, что Франция согласится обсуждать в Генуе Версальский договор!" Далее он понёс о том, что немцы суть говно и звери. С немцев перешел на большевиков — говно, звери, дикари и зачем их вообще пустили? А пустили потому, что Франция великодушна и готова простить убогих (понятно, что через принятие "каннских условий").

Немного опомнившись и остыв, закончил: "здесь свободные прения открыты и доступны для всех".
После чего встал с места (трибуны не было, с места выступали) и пошёл давать интервью набежавшим журналистам.

Следующим выступал Премьер Бельгии Жорж Тёнис.

На него никто не обратил внимания: журналисты толпились вокруг Барту, члены английской и французской делегаций обменивались записками, им через плечи заглядывали итальянцы. Русские и немцы в своих углах копались в бумажках, задние ряды шушукались.

Тёнис постоял, что-то пробубнил и печально сел на место. То, что он закончил, даже не сразу заметили.
Факта спохватился, поблагодарил Тёниса и предоставил слово представителю Японии виконту Исии.

Виконт Исия по бумажке прочёл, что Япония "воодушевлена искренним духом согласия и миролюбия", желает международного сотрудничества со всеми нациями и, "в частности со своими соседями" (это при том, что японские войска всё ещё во Владивостоке и поддерживают "меркуловщину").

Ну что, выход аутсайдеров. В зале повисла напряженная тишина.

Йозеф Вирт, канцлер Германии поднялся с места и стал копаться в бумажках, попеременно их роняя. Копался так долго, что Факта не выдержал и поинтересовался: не собирается ли оратор наконец приступить к выступлению?

"Ja", — ответил Вирт и заявил, что выступать будет на немецком, так как английского не знает, а по-французски говорит плохо (соврал на голубом глазу — языки знал и понимал прекрасно).

Такого поворота не ждали — забегали, засуетились переводчики (аппаратов для синхронного перевода ещё не было, переводчики стояли около своих делегаций и вполголоса переводили). А Вирт уткнулся в бумаги и монотонно, постоянно переходя на родной диалект (он был природным швабом из Баден-Вюртенберга) принялся утомительно и до ужаса занудно жаловаться на положение в Германии, на разруху, что Германия географический центр Европы и стыдно должно быть Европе за такой центр.
Переводчики офонарели его переводить и постоянно просить уточнить на каком языке он это только сейчас сказал. Слушать его тоже все утомились. В зале началось движение и шушукание. А Вирт невозмутимо продолжал. Не выдержал даже Ллойд Джордж — он громко спросил: собирается ли Германия только жаловаться или ей есть, что сказать по существу?

"Ja", — снова ответил Вирт и принялся нудно зачитывать пространный проект создания международного консорциума. Одурели все. Задним рядам было лучше всех — они могли выскальзывать в буфет.

Выступление Германии сожрало полтора часа — ни в какой регламент не лезло, но переводить-то надо. За Германией шла очередь Италии. Сейчас она должна вывалить свои претензии Германии и поддержать каннские условия.

Луиджи Факта сидел после выступления Вирта с выпученными глазами. Сидел-сидел, встал и вдруг начал орать: Какого?? Какого чёрта итальянский язык не признали официальным?! Чего это тут бош выносит всем мозг на немецком?! Италия хозяйка и не будет терпеть дискриминацию! Пусть все идут в жопу — итальянская делегация будет выступать на итальянском!

Барту бросился к нему, типа успокойся и давай к делу! Но у Факта бомбануло: "Послы Генуи и Венеции, отправлявшиеся в дальние страны, не отказывались от своих диалектов и заставляли себя слушать, понимать и уважать!"

Ллойд-Джордж и Барту еле его угомонили, признав требования Италии справедливыми. "Давайте проголосуем!" — потребовал Факта. Проголосовали.
Тут обратили внимание на время — блин, поздно уже! Факта дал слово РСФСР.
Все опять напряглись.

Георгий Чичерин поднялся и, выждав несколько секунд, на прекрасном французском языке, чётко и ясно представил декларацию РСФСР:
- Всеобщее разоружение;
- Равноправие капиталистической и социалистической систем;
- Интернационализация мировых транспортных путей;
- Принятие всеобщего экономического плана восстановления Советской России с участием иностранного капитала, при полном сохранении суверенитета РСФСР;
- Созыв Всемирного конгресса для установления всеобщего мира.

Журналисты проявили признаки овации — сенсационно же! — и поэтому Факта поспешно спросил: "У Вас всё?". "Да, — ответил Чичерин, — но сейчас я повторю всё на английском для репортеров из Америки и посла Северо-Американских Соединенных Штатов мистера Чайлда". И повторил. Американские журналисты тут же бросились к Чичерину за интервью. Настроение в зале резко повысилось, все зашевелились.

Поймав паузу в шуме, Барту выкрикнул: "Вопрос о разоружении исключён! Россия встретит категорический отказ". И пошел шпарить про страшную Красную Армию.
Когда он закончил, Чичерин вынул из кармана газету со статьей о Вашингтонской конференции 1921 года и зачитал слова тогдашнего французского премьера Бриана:

"Причина, по которой Франция отказывается от разоружения, является вооружение России".

После чего сказал, что вот перед вами полномочный представитель РСФСР, и мы предлагаем разоружение. Снова поднялся крик.

Тогда поднялся Ллойд-Джордж, всех угомонил и собрался выступить на защиту Барту.

Но тут все обратили внимание на долго стоящего японца. Виконту Исии только-только закончили переводить с немецкого и его очень интересовало: что там Германия говорила про интернированные корабли? Вирт с готовностью встал и снова зашелестел бумагами.

Народ взвыл, журналисты же просто возопили — семь часов вечера! Надо успеть на телеграф и передать текст для утренних газет!

Факта перенёс все вопросы на следующее заседание.
Все мировые газеты вышли с речью Чичерина.
Первый раунд остался за нами.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat
Также читайте Cat.Cat на других ресурсах:
Телеграм
ВК
Дзен

Предыстория, которая звучит как анекдот, хотя состоялась на самом деле.

Глава первая, в который предполагаемые ничтожества внезапно становятся героями дня.

Глава вторая, в который большую роль играют туалет и английская разведка.

Глава третья, в которой за кулисами конференции много курят, но ничего не могут добиться.

Глава четвертая, в которой французы страдают от собственной непоследовательности.

Глава пятая, в которой свершается историческое событие и все очень переживают.

Глава шестая, в которой на сцену выходят неожиданные действующие лица.

Глава седьмая, в которой присутствуют дружеский праздник и коварные планы.

Глава восьмая, в которой страсти накаляются до предела.

После нашего ответного меморандума 11 мая всем стало понятно, что поиметь с нас за просто так ничего не получится. Для Антанты завершить конференцию сейчас - признать свое поражение от немытой выскочки. Надо переводить все в другую плоскость и, желательно, на другую площадку. Чичерин еще раз съездил на виллу Альбертис, куда Ллойд Джордж пригласил его "взглянуть еще раз в глаза". Поговорили ни о чем, но друг друга поняли без слов.

С 13-го мая по 18-е шли финальные заседания комиссий. Союзники проводили красной нитью следующие мысли:

- что договор в Рапалло помешал странам договориться о всеобщем мире и спокойствии;

- что главам государств и делегаций нельзя так надолго отрываться для работы и надо перенести конференцию;

- что для решения "русского вопроса" созданы все предпосылки, но так как времени уже нет, то следует и его решить отдельно на возобновленной конференции.

На комиссиях нас попробовали еще раз, для проформы, пнуть. 16-го мая озвучивали итоги экспертной проверки представленных нами доверенностей от союзных республик. Экспертам не понравилась доверенность от Советского Азербайджана. Вернее они даже не поняли, что это за документ. Документ представлял собой телеграмму из Баку на имя Нариманова:

Эксперты ее прочитали и впали в ступор - что это?

"Красные аскеры Азербайджанской Красной Армии охраняющие кровь советских республик - нефть - на общем собрании 15 апреля постановили зачислить Вас почетным красным аскером этой армии и полагать в служебной командировке в Геную.

Председатель собрания Шекинский"

Президиум сразу заявил, что это какая-то хрень. У Нариманова попросили объяснений. За него стал выступать Мдивани, который представлял все закавказские республики. Сначала он рассказал пару грузинских анекдотов про соседей, а потом пошел шпарить про горских дух, честь и все такое. Наконец его перебили и сказали, что это все к делу не относится, телеграмма - не документ. Но в это время закончили переводить текст японцам (с ними беда была - по-французски руководство делегации не рубило и им сначала на инглиш переводили, а потом они еще друг другу по-японски разжевывали) и они сказали что норм, красиво даже. Аскер - это типа самурай? Хорошо, по-боевому. Дух, да.

Проблему тихо слили.

Вечером того же числа, Верховному совету Антанты стало известно, что премьер-министр Чехословакии Эдвард Бенеш

одной рукой подписал секретное положение с Францией об организации военно-учебных лагерей для белоэмигрантов, а другой заключил с РСФСР торговое соглашение. Соглашение, для отвода глаз, называлось "Временный договор между РСФСР и Чехословацкой республикой об установлении сношений" (ратифицирован 5 июня в Праге). Согласно этому договору, чехословаки признавали советские госучреждения "де юре" и мы обменивались представителями, наделенными посольскими и консульскими полномочиями. Уже за одно это можно было чехов по стенке размазать, но договор еще и открывал советский рынок крупнейшему чехословацкому объединению промышленников "Чехомашина"!

Бенеша и Гирсу вызвали на ковер. И тот и другой, пред грозными очами Ллойд Джорджа, Керзона и Барту, блестяще сыграли роль бравого солдата Швейка.

Бенеш сделал испуганный вид и заявил, что натурально перебздел, когда узнал про Рапалльский договор. Старшие товарищи ничего такой мелюзге, как Чехословакия, не разъяснили, вот он и решил, что "система международных отношений между европейскими странами оказалась непрочной", все полетит к чертям, что будет дальше - хз, а тут у большевиков можно потенциально миллиард крон поднять (Советско-чехословацкие отношения между двумя войнами: 1918-1939. Под. ред. Праслова и Резонова. М. 1968, сс.67, 131).

А Гирса выпучил глаза и стал в разные стороны пальцем тыкать: вон у вас тут под боком Польско-Прибалтийский блок организовался - что за зверь? Не понятно. Чо это им можно, а нам нельзя? А чо вы тут австриякам обещали, а? А чо румын в гости зовете, а нас нет?

Верховному Совету стало понятно, что конференцию надо срочно сворачивать, все выходит из-под контроля.

17 мая официально объявили, что конференция продолжит свою работу в Гааге и там же планируется наконец принять "всеобщий пакт о ненападении".

В ответ Чичерин высказался в том смысле, что это все круто, но у нас два вопроса:

1. Германию позовете? Как без нее этот вопрос решать будете?

2. У РСФСР нет никаких отношение с Нидерландами, они нас не признают ни в каком виде - как поедем?

По первому вопросу началось рубилово.

Ллойд Джордж ответил, что "Германия сепаратным соглашением в Рапалло сама себя исключила из предстоящих переговоров". Мы попросили не уходить от темы. Тогда Шанцер заявил, что "речь о новой конференции не идет, в Гааге будет продолжена текущая конференция" и добавил, что вопрос-то один остался: решить проблему русских долгов и кредитов. Чичерин резонно возразил, что предметом текущей конференции заявлен всеобщий мир, а не русские долги.

Ллойд Джордж попросил объявить перерыв и позвал Чичерина покурить.

После перерыва никто о Германии не заикнулся, НО!

Чичерин мимоходом предложил во всех официальных меморандумах и документах Союзных держав по поводу "русского вопроса" слово "долги" (debts) заменить словом "претензии" (claims) по аналогии с Советско-Британским соглашении о торговле (от 16.03.1921). Ллойд Джордж сразу поддержал и поправка была принята.

В Гаагу пообещали пропустить без вопросов по грамотам для текущей конференции.

После чего с нами попрощались. Торжественное закрытие конференции 19 мая проходило уже без нас.

По пути домой приятно было читать иностранные газеты и журналы:

Фигаро: "В Генуэзской мистификации Россия сыграла свою роль весьма ловко и наиболее блестяще"

Вестминстер газетт: "Меморандум большевиков чрезвычайно умный!"

Нью-Йорк уорлд поместила портрет Чичерина с подписью: "Россия сама решает свои дела с соседями"

Эр Нувель: "Чичерин дал пример великолепной выдержки и ничего не принес в жертву на ненавистный алтарь капитализма".

А далее была Гаага. Чтоб не было "многабукф", скажем кратко, что это действительно было продолжением Генуэзской конференции. Все мировые вурдалаки съехались на нее 15 июня 1922 года и создали 3 подкомиссии на русским делам: кредитную, по долгам, по иностранной собственности. Предполагалось проводить их одновременно, растащив на них наших представителей и свернув их в бараний рог по отдельности.

Наша делегация прибыла 26 июня во главе с Литвиновым. Ознакомившись с положением дел, Максим Максимыч заявил, что график заседания комиссий принят без голосования на пленарном заседании, а посему советская делегация отказывается его соблюдать и будет посещать все заседания по очереди в полном составе. Вурдалакам пришлось согласиться. Вот мы там и ходили всей толпой.

Как пишут в энциклопедиях и учебниках - "конференции в Гааге окончилась безрезультатно". На самом деле это была последняя попытка нас разбить на дипломатическом поле и заставить платить по долгам. Не смогли. Все атаки разбились о твердолобых большевиков во главе с вежливым пухлячком в пенсне. Гаагская конференция, по сути, ничего не решила. На этом сходятся все авторы. Но это в корне неверно!

Генуэзская конференция показала:

- что большевики не дикие варвары "с ножами в зубах" (не фейк: французская и итальянская бульварная пресса настойчиво писала, что это непременный атрибут "красных комиссаров");

- что с большевиками можно разговаривать и, главное, договариваться;

- что Советская власть- свершившийся факт и рано или поздно ее придется признать;

- что экономические процессы в европейском и мировом хозяйстве так или иначе приведут к торговым соглашениям с Советами.

Гаагская конференция показала всему миру, что мы не чурбаны, не дебилы и не паникеры - нас нелегко обмануть, трудно запугать и невозможно заставить поступиться своими принципами.

Главный итог этих конференций - международное признание, в котором так долго отказывали нашему новому государству.

На конец 1922 года мы были признаны "де юре": Австрией, Афганистаном, Болгарией, Германией, Латвией, Литвой, Монголией, Персией, Польшей, Турцией, Финляндией, Эстонией. "Де факто": Великобританией, Ватиканом, Данией, Италией, Китаем, Норвегией, Чехословакией (не "де юре" потому что послами не обменялись, пока), Швецией.

А 1923 году мы вступим в двухлетнюю так называемую "полосу признаний", когда нас "де юре" признают почти все существовавшие на тот момент государства.

И огромная заслуга в этом деле принадлежит вот этим людям:

Советской делегации на Генуэзской конференции.

(Тимофей не мог не залезть в центр - вон он, с лохматой башкой :))

(с) d-clarence

Предыстория, которая звучит как анекдот, хотя состоялась на самом деле.

Глава первая, в который предполагаемые ничтожества внезапно становятся героями дня.

Глава вторая, в который большую роль играют туалет и английская разведка.

Глава третья, в которой за кулисами конференции много курят, но ничего не могут добиться.

Глава четвертая, в которой французы страдают от собственной непоследовательности.

Глава пятая, в которой свершается историческое событие и все очень переживают.

Глава шестая, в которой на сцену выходят неожиданные действующие лица.

Глава седьмая, в которой присутствуют дружеский праздник и коварные планы.

Утро 2 мая 1922 года сразу началось для нас хреново - немцы сообщили, что Ратенау ездил к Ллойд Джорджу, ползал там перед ним по полу и вымаливал прощение. Вирт и фон Мальцан твердо стоят за нас. У немецкой делегации внутренние тёрки и разлад. С договора они не соскочат, но пока свои проблемы не решат, они нам не помощники. Поехали в комиссию по делам России одни.

Председательствовал министр иностранных дел Италии Карло Шанцер

Он сообщил, что союзные державы рассмотрели просьбу РСФСР о кредите и нашли ее возможной к удовлетворению.

Клево, чо. Мы обрадовались, но Шанцер сразу сообщил, что для получения денег надо будет завтра, 3 мая, принять на пленарном заседании новый меморандум Антанты.

Елки зеленые - а это что за зверь? Нам сообщили, что меморандум предусматривает следующее: Англия сходу дает РСФСР товарный кредит на 26 миллионов фунтов и поощряет частные кредиты. Правительства Антанты образуют международный консорциум с уставным капиталом в 20 миллионов фунтов для кредитования различных отраслей экономики РСФСР. По кредитам будут заключаться официальные договоры с Советским Правительством - эта вам уже признание "де факто"!

Супер! А что взамен? И тут мы получили удар в лоб: взамен от нас опять требовали признать все долги и вернуть национализированные предприятия.

Мы ошалели - ну сколько можно одно и то же?! Какие же это переговоры, если нас не слушают, а только условия диктуют?

Нам посмотрели в глаза, подождали когда зрачки вернутся к нормальному размеру и спросили: вы еще настаиваете на своих контрпретензиях? Мы ответили "да". "Ок, - сказали нам, - меморандум это предусматривает: если РСФСР отказывается от своих контрпретензий, то Союзники прощают все военные долги, убирают пункт о возврате национализированных предприятий в натуре, заменяя его выплатой денежных компенсаций, и создают комиссию по реструктуризации всех прочих долгов. Вы довольны?". Мы ответили, что в таком виде мы, разумеется, готовы этот меморандум рассмотреть - это уже конструктивный разговор.

Нам снова посмотрели в глаза, улыбнулись и со всей силы пнули в мошонку: непременное условие меморандума - "Советское правительство категорически отказывается от пропаганды, направленной на свержение существующего политического строя и порядка в других странах, и распускает соответствующие органы."

Другими словами, от Советского правительства потребовали распустить Коминтерн, запомоить самих себя перед всем мировым коммунистическим движением и признать себя безыдейными чмошниками. Принять этот пункт - перечеркнуть все лозунги большевиков, которые привели их к власти, лишить правительство даже видимости легитимности. Принятие этого пункта при существующем на 1922 год положении вещей - это политическая смерть.

Нам дали понюхать нашатыря, мы поднялись на четвереньки и поползли домой.

В дверях нас нагнала Англия, схватила сзади за загривок и начала бить башкой об косяк:

Франция меморандум не подписала! - бац!

Во французских правительстве и парламенте верх берут правые - они за отмену вообще любых переговоров с Советами - бац! бац!

Пуанкаре пока держится только из-за поддержки Англии - бац!

Если завтра РСФСР меморандум не примет, то Англия не сможет заставить Францию его ратифицировать - бац!

Без принятия меморандума вся конференция теряет смысл и Антанта созовет новую, в Гааге, куда РСФСР и Германию не позовут и все решат без их участия - сами допрете, что это означает?! - бац! бац! бац!

Весь оставшийся день наша делегация пыталась получить хоть какую-то информацию о происходящем. Но информации было ноль - Джаннини испарился, Факта болен, американский посол Чайлд не принимает, Барту прервал всякое общение с нашими делегатами.

Мы были на грани паники - подошел Черный Песец.

Но тут к Антанте со спины подбежали фашисты и огрели ее куском арматуры.

Таинственный "некто" слил в "Корьерре-делла сера" инфу о том, что у англо-голландской компании "Шелл" имеется договор о монопольной концессии на бакинскую нефть. Вечерний выпуск газеты вышел с сенсационным заголовком и требованием к представителю компании полковнику Бойлю, который был здесь на конференции, дать разъяснения: что он делал в 1921 году в Тифлисе и Баку и что за документ он подписал с Красиным по возвращении в Лондон?

Хе-хе

Корреспонденты поздно вечером ломились и к нам за комментариями, но Чичерин сказал "no comment" и сообщил, что Красина затерзали на Транспортной комиссии и он спит.

На заседании 3 мая французам и англичанам было не до нас.

Председательствующий Шанцер с большим воодушевлением произнес речь "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", в которой, в частности, сказал как рада Италия, что Германия и Россия наконец-то выходят из изоляции и "только политика мира между нациями даст возможность сбалансировать их бюджеты" После чего дал слово Чичерину.

Чичерин приветствовал слова Шанцера и произнес: "только экономическое сотрудничество двух миров, основанных на двух различных системах собственности, приведет к всеобщему финансовому, экономическому и политическому оздоровлению".

Речь Чичерина всем понравилась, но и только - все были увлечены разборками в семье Антанты.

Посол США Ричард Чайлд

вдруг обрел голос: поддерживая уже зашедшихся в новой истерике французов, он заявил через газеты, что если слухи о концессии подтвердятся, то США безотлагательно заявят протест.

4 мая Бойль дал интервью газетам, где все отрицал. Красин тоже благоразумно молчал как рыба об лед. Франция снова не верила никому. Американцы решили поддержать ее в давлении на Англию. 6 мая наступил кризис - Барту, оглядываясь на Чайлда, заявил, что Франции на конференции делать больше нечего. Казалось, что сейчас произойдет сенсация - развал Антанты. Все запаслись попкорном и... обломались.

Ллойд Джордж, любите вы его или нет, был гениальным дипломатом. Он совершает безумной красоты маневр.

Вечером он приглашает в ресторан, где постоянно обедают французы, Чайлда. За столиком, сразу после после приветствий, он в цвет говорит ему, что да, есть договор через подставную компанию. Договор действует. Это свершившийся факт. На что протест налагать будете? Это раз.

Два. Давайте сейчас это озвучим. Что произойдет? Франция немедленно уедет и заморозит на время отношения с Англией. У США нет голоса на конференции. Все свои вопросы они решают через Францию. США встанет перед выбором - либо заявляться официально участником, что означает поддержать идею конференции и публично кинуть уехавшую Францию, либо принять на себя представительство интересов Франции. Что лучше?

Чайлд сказал, что если Франция уедет, то США максимум возьмут на себя только представительские функции.

Ллойд Джордж напомнил ему, что все это будет происходить на фоне грандиозного скандала "Развал Антанты".

Чайлд раскланялся и поехал в офис советоваться с руководством.

А Ллойд Джорд встал и подошел к нервно сидевшему в другом конце зала Барту и дружески сообщил ему, что США возьмут на себя честь представлять интересы Франции - он это по дружбе устроит. Только пусть Франция не забывает, что скоро срок уплаты Германией платежей по репарациям и как бы не послала она Францию, если та будет в одиночку требовать уплаты в срок. США тут Франции не помощник - у них своя игра. Там, глядишь, и вообще вытеснят французов с политической арены. Выбирайте друзей, короче.

Франция подумала, представила перспективы, икнула, заткнулась и осталась.

У США взорвался мозг, они ничего не поняли и решили просто ждать что дальше будет.

10 мая Ллойд Джордж пригласил Чичерина и напомнил о меморандуме.

Георгий Васильевич вернулся в отель и поднял всю делегацию на уши - если до завтра не найдем чем парировать пункт о пропаганде, то нам конец. Все насмарку. У Ключникова спрашивают совета и он говорит, что выход один - надо бить англичан каким-либо прецедентом, вроде как с "Алабамой" получилось.

Литвинов и Воровский роются в царских архивах - ищут зацепки. Документов много, работа идет медленно и к ним присоединяются все. Вечером персонал гостиницы наблюдает, как вся советская делегация ползает по ковру среди груд старых бумаг.

Перерыли все. Не нашли.

Это ЖОПА. Выход только один - демарш. Нас избили. Надо сливаться и не потерять хоть с чем приехали. Германию наверное потеряем. Лицо уж точно. Впору всем выйти во двор и застрелиться.

В этот момент вернулся из Транспортной комиссии выжатый как лимон Красин, которому поставить бронзовый памятник и всем нашим дипломатам ежедневно ботинки ему чистить, посмотрел на обезумевших коллег и поинтересовался в чем дело. Ему рассказали.

Думаете фраза "Дебилы, б..ть" принадлежит Лаврову? Нееет, ребята, это Красин.

11 мая мы пришли со своим встречным меморандумом и зачитали англичанам его в лицо:

РСФСР выражала удивление насчет требования в одностороннем порядке воздерживаться от пропаганды, так как в торговом соглашении между РСФСР и Великобританией от 16 марта 1921 года, подписанном мистером Горном и товарищем Красиным, в разделе "А" прямо говорится, что Великобритания и РСФСР обоюдно воздерживаются от прямой или косвенной пропаганды против учреждений Великобритании или РСФСР в Афганистане и среди других народов Средней и Малой Азии, каковое соглашение может быть распространено и на другие страны и народы.

А теперь вопрос залу - почему это соглашение нельзя распространить на страны Антанты?

Это было красиво.

Керзон сказал, что тут речь только об учреждениях, а не о существующем политическом строе. На что ему резонно возразили, что официальные учреждения этот самый строй и представляют.

Следующим пунктом мы предлагали создать специальную комиссию по взаимным претензиям и на будущей конференции по установлению всеобщего мира в Гааге все спокойно обсудить.

Улыбнувшись французам, заявили, что не отказываемся от выплат по претензиям частных лиц и вкладчиков.

Напоследок поинтересовались, раз уж вспомнили про недавний договор: Англия призывает к миру в Малой Азии, так? А зачем тогда турок с конференции прогнали?

Газеты нашу речь напечатали. Это была сенсация. Гостиницу осаждали репортеры, отовсюду приходили поздравления с достойным отпором. Но мы не расслаблялись - научили.

Ллойд Джордж скомандовал "фас!" румынам и японцам, которые должны были выиграть время на подумать.

На следующий день на пленарном заседании вынесли на рассмотрение вопрос о создании новой комиссии по русскому вопросу на будущей конференции в Гааге.

Румынский представитель Братиану поднялся и заявил, что Румыния поддержала Рижский договор о Советско-Польской границе, после устранения ее замечаний. А следовательно никаких претензий к России не имеет и смысла в своем участии не видит. Вот если бы пригласили еще и Украину, с которой есть разногласия по Бессарабией...

Японцы услышали тут же заявили, что тоже не поедут - у них тёрки с ДВР, а не РСФСР и им нет смысла договариваться с РСФСР о ненападении.

Запахло жареным.

Чичерин спросил виконта Исию и Братиану: означает ли это, что Япония оставляет за собой право атаковать ДВР, а Румыния Украину?

Братиану заявил, что Румыния мирная и независимая страна, которая предпочитает напрямую уладить споры с Украиной без российского посредничества.

Мы заявили, что у нас есть доверенность от Украины и ДВР на защиту их интересов.

В дело снова вступил Исия: "Правительство ДВР не было приглашено в Геную и ни у кого не может быть мандата решать за нее вопросы на конференции!"

Чичерин заявил, что РСФСР не допустит превращения ДВР в японскую колонию и окажет ей всестороннюю поддержку.

Исия зачем-то в ответ крикнул, что Япония не намерена захватывать Северный Сахалин. "Что-что?!"- взревели мы.

Ллойд Джордж понял, что ситуация выходит из-под контроля. Он поднялся и сказал: "Надеюсь война между Россией и Японией начнется не на мирной конференции?".

После чего предложил РСФСР показать доверенности юристам конференции и пусть те вынесут официальное по ним заключение. На том и разошлись.

На утро Ллойд Джордж снова позвал нас в гости.

(с) d-clarence

Предыстория, которая звучит как анекдот, хотя состоялась на самом деле.

Глава первая, в который предполагаемые ничтожества внезапно становятся героями дня.

Глава вторая, в который большую роль играют туалет и английская разведка.

Глава третья, в которой за кулисами конференции много курят, но ничего не могут добиться.

Глава четвертая, в которой французы страдают от собственной непоследовательности.

Глава пятая, в которой свершается историческое событие и все очень переживают.

Глава шестая, в которой на сцену выходят неожиданные действующие лица.

Из состояния шока "16 апреля" Францию вывели старым, добрым, проверенным средством - германофобской истерией. Пуанкаре, под влиянием паники, на время заткнул французские газеты, но, во-первых, не все ("свободная пресса", все дела), а во-вторых, никто не запрещал к распространению иностранные газеты. Английские и, особенно, бельгийские издания пошли шпарить заголовки специально для французов, жирным шрифтам выделяя самое мясо. Интернета тогда не было и удачные цитаты либо вывешивали на газетных киосках, либо перепечатывали в рамках на самом видном месте французские газеты в рубриках об иностранных делах. Вот шикарный пример такой цитаты:"Вся Германия ликует, радуясь заключенному в пасхальные дни соглашению в Рапалло. Мощный славянско-тевтонский союз - естественный ход: давление Антанты на Германию уже стало делом прошлого".

Если вы нормальный француз - как у вас может не полыхнуть от такого?! Оно и заполыхало. Это раз. На счет "два" Пуанкаре спросили: а он вообще в курсе, что у Англии уже есть торговый договор с Советским правительством? Пусть он и ограничен весьма, но раз союзник Англии такая тряпка, то Англия будет снова сама за себя и на основе имеющихся договоренностей станет проводить собственною политику в отношении Советов. На счет "три", когда Пуанкаре очухнулся, Франции пообещали полное "одобрение" в решении "германского вопроса".

Вернув Францию в боеспособное состояние, Англия подготовила отвлекающие удары со стороны. Ллойд Джордж не поленился съездить в гости к японской делегации, куда, заодно, притащил представителя Румынии Братиану. Виконту Исии было сказано: "Северный Сахалин, ДВР - ам! ам!". Проверив рефлексы, японцам дали сигнал к выступлению - поднятие на комиссии по делам России вопроса по Бессарабии. Луджи Факта предусмотрительно "сильно заболел". Затем нам дали отметить праздник 1 мая.

Праздник решили отмечать в гостинице, пригласив видных иностранных коммунистов и социалистов, съехавшихся в Геную, и корреспондентов "левых" газет. Пришли руководители компартий Италии, Франции, Англии, США, Германии, Бельгии, Дании. Представитель компартии Англии Галахер привел с собой и представил нашим молодого, немного прихрамывающего американского журналиста

фамилию которого не сразу разобрали, а годы спустя жалели, что не порвали на автографы.

Вот как сейчас отмечают корпоративные праздники? Застолье, пьянка и стриптиз. А в то время люди были из другого теста и культурно отдыхать умели. Даже большевики. Специально для гостей разработали программу праздника, для которой члены делегации подготовили различные номера.

Открывал вечер Чичерин. Он виртуозно исполнил на рояле "Лунную сонату" Бетховена и несколько вещей Чайковского и Дебюси.

Иностранцы были в шоке - такого они за Георгием Васильевичем еще не знали. Ему аплодировали и вызывали на бис.

Следующим номером выступал Вацлав Воровский:

Он наизусть, мастерски, в лицах, прочел несколько юморесок Чехова. Сначала на русском, а потом на итальянском и французском. Тоже сорвал аплодисменты.

Дальше шел "гвоздь программы" - "петушиный бой" двух толстяков Мдивани vs Литвинов

Они вышли в борцовских костюмах и принялись наскакивать друг на друга, стремясь толчком пуза повалить соперника. Особую комичность происходящему придавало то, что Мдивани был более чем на голову выше Литвинова. Потолкавшись, соперники сошлись в борьбе, где верх, неожиданной подсечкой, одержал Литвинов. Овации после этого номера долго не умолкали (Блин! Сволочи! Почему не снимали?!)

Когда все немного успокоились, выступил Красин с увлекательным рассказом о перипетиях своей жизни в Лондоне в 1919-1920-х годах, т.е. до того, как англичане стали считать его официальным лицом

После Красина перед гостями выступили военный министр Временного правительства, генерал Верховский:

который теперь был красным командиром и военным экспертом в делегации,

и министр иностранных дел в правительстве Колчака, а ныне начальник отдела в НКИД,

Ключников (фота с его ареста красноармейцами в Омске - бугага, другой не нашел)

Ключников играл на скрипке, а Верховский декламировал стихи. Всем тоже понравилось, много хлопали.

"А что же Тимофей Сапронов?" - спросите Вы. "Предстал во всей красе" - отвечу я.

Сразу после выступления Верховского и Ключникова, в зал пришла делегация горничных, поваров, официантов и коридорных во главе с директором отеля. Директор долго и сбивчиво говорил по-итальянски, но его все же поняли. Суть: с самого утра к нему пристал Тимофей, который требовал дать выходной всем работникам отеля в честь праздника. Сначала его не понимали, потом пытались объяснить, что люди деньги зарабатывают, им похер. Тимофей утверждал, что это неправильно. Он стал ходить по отелю, мешать всем работать и что-то кричать на русском (как с гордостью пишет сам Тимофей, он объяснял персоналу, что "нечего им боятся этого буржуя" (хозяина), что скоро ему хана и сегодня всем простым рабочим "надо выражать солидарность" и вообще отмечать). Директор пытался отправить его к своим, но Тимофей заподозрил в нем фашиста и стал требовать признания. Ходил за ним "2 с половиной часа" и "стыдил". В итоге всем стало стыдно за Тимофея. Чичерин вставил ему пистон, велел заткнуться и сидеть смирно.

Далее дадим слово нашему начальнику охраны и завхозу Эрлиху. Человек он был деликатный, по имени Тимофея не называл. Назвал его "один Делегат". К слову, все остальные участники, кто оставил воспоминания, старательно избегают его упоминать - стыдно.

"После номеров принесли угощение. В разговорах вечер затянулся до полуночи. Директор гостиницы, стоявший весь вечер в вестибюле и отдававший распоряжения персоналу, пригласил меня из салона. Выйдя к нему, я увидел в его руках большой альбом. Директор очень вежливо задал вопрос о том, можно ли попросить "его превосходительство Чичерина" расписаться в альбоме почетных гостей. Чичерин согласился.

В альбоме из толстых листов пергамента и в дорогом кожаном переплете бросались в глаза подписи почетных гостей. Среди них были президенты, короли, магнаты и кардиналы. Директор вошел и, низко кланяясь, передал альбом Чичерину. Георгий Васильевич охотно взял альбом и просмотрел записи: "Да, среди больших китов мы теперь расписываемся" - сказал он и поставил подпись: "Первый правительственный делегат РСФСР на Генуэзской конференции Чичерин. Апрель-май 1922 года."

Директор предложил расписаться в альбоме Красину, Воровскому и Литвинову.

В это самое время подошел один Делегат. Общий разговор с директором на французском он не понял и спросил: "Что здесь происходит? Что подписывают?". Пришлось объяснить, что это альбом почетных гостей нашего "Палаццо Империале". "Передай директору, что я тоже хочу расписаться" - и взял альбом из его рук. Тот удивленно смотрел на Делегата, одетого в простые брюки, косоворотку и сапоги. "Завтра верну!" - с альбомом Делегат ушел к себе".

Утром, 2 мая, когда мы собирались на предстоящий бой, один из "курьеров" "смущенно" принес Эрлиху альбом:

"Запись Делегата занимала две страницы дорогого пергаментного альбома. С тех пор прошло 40 лет (Эрлих писал в 1962-м) и, конечно, трудно все восстановить в памяти, но начало было такое: "Дорогой хозяин! А знаешь ли ты, почему рабочий, бывший пастух и маляр, а ныне член советской делегации, может расписаться в твоем альбоме наряду с президентом Аргентины, королем Сербии, генералами и кардиналами? А вот почему: в 1917 году рабочие и крестьяне свергли царское правительство, отобрали власть у капиталистов, отняли у них фабрики, а у помещиков землю!". И дальше написал про Октябрьскую революцию и классовую борьбу".

Ну что, у Чичерина лопнуло терпение. Тимофея "пропесочили" и отправили пинком домой досрочно - задолбал. Всем было стыдно за испорченный альбом и на Эрлиха повесили деликатное поручение вернуть его хозяину. Эрлих справедливо рассудил, что русского директор не знает - авось пронесет. И, с легким сердцем, вернул.

До самого отъезда он ежедневно отбивался от директора, требовавшего перевода.

Все, в следующих постах - последний бой и итоги.

(с) d-clarence

Предыстория, которая звучит как анекдот, хотя состоялась на самом деле.

Глава первая, в который предполагаемые ничтожества внезапно становятся героями дня.

Глава вторая, в который большую роль играют туалет и английская разведка.

Глава третья, в которой за кулисами конференции много курят, но ничего не могут добиться.

Глава четвертая, в которой французы страдают от собственной непоследовательности.

Глава пятая, в которой свершается историческое событие и все очень переживают.

Пост о том, что происходило на Генуэзской конференции в период от Рапалльского договора до контрудара Антанты 2 мая 1922 года.

Напомним, что декларированные цели Конференции - установление всеобщего мира и стабилизация экономики. Прогнать одновременно нас и немцев - профукать мировой сейшн и навеки опозориться. Немцев надо заставить скулить в углу, а нас - вернуть фабрики-заводы и концессии на добычу полезных ископаемых иностранному капиталу и выплатить все долги. Ну и, по возможности, кинуть с официальным признанием.

Пока успешно отбиваемся вместе с немцами, и даже ведем по очкам.

Жаркие битвы проходят в Финансовой комиссии. Председателем ее избран Роберт Горн:

канцлер Британского казначейства. Очень ловкий дипломат и, к тому же, адвокат по профессии.

Проблемы три - восстановление нормального денежного обращения в Европе, выход из валютного хаоса, взаимные кредиты.

На первом же заседании грустно констатировали: фактически все золото уплыло в США и без участия американских банкиров мало что можно решить. Горн предложил рассмотреть пока вопрос о "стабилизации денежного эталона во всех странах". Мы, еще неопытные дураки, полезли выступать: мол "без ограничения вооружений и общего разоружения всякие попытки стабилизации окажутся бесплодными". Стали призывать всех разоружаться и высвобождать промышленные мощности от военных заказов. Ну и во Францию, при этом, пальцем тыкали. Луи Барту в ответ пошутил: "Нас все время подозревают в нежелании разоружаться. Это похоже на жену, совершенно верную своему мужу, которую, однако же, все время подозревают в неверности. Кончается тем, что - с досады! - она ему изменяет." Муахаха, типа. Его шутку перепечатали все газеты. А потом нас попросили более логично увязать военные заказы и стабилизацию денежных отношений. Мы что-то невнятно замямлили и на нас махнули рукой.

По валютному вопросу, Горн предложил рассмотреть возможность снятия валютных барьеров, тормозящих международную торговлю. Голландцы поддержали и зачитали длинный доклад со всякими выкладками и графиками. Пошло обсуждение. В какой-то момент поинтересовались нашим мнением. Мы, опять же с дуру, возьми и брякни прямолинейно, что полностью отменить валютные ограничения невозможно хотя бы потому, что в Советской России валютная выручка всех экспортирующих организаций должна вноситься в Госбанк.

Горн посмотрел на нас, посмотрел, и на заседании 13 апреля предложил создать в Комиссии три подкомиссии: собственно по финансам, по валютным курсам и по кредитным вопросам. В первые две нас не включили - в первую за тупость, а во вторую за бесполезность.

По двум важнейшим вопросам мы пролетели мимо кассы.

В комиссии по кредитам сначала обсудили, что хорошо бы крупным странам кредитовать мелкие, а богатым - нищие. Мы радостно поддержали и нам сразу, в радостное рыло, ткнули условия, озвученные еще на вилле Альбертис:

1. Контрпретензии отвергаются.

2. Военные долги нам сокращаются, при условии выполнения п. 4.

3. По долгам всех категорий допустима отсрочка платежей, при условии выполнения п. 4.

4. Долги и финансовые претензии иностранным гражданам признаются Советским правительством полностью.

5. Советское правительство возвращает в натуре или в виде денежной компенсации всю собственность, принадлежащую иностранным владельцам.

От Чичерина требуют письменного ответа на все пять пунктов.

16 апреля в Париже происходят всякие интересные события и после них Луи Барту неожиданно (внешне) смягчает формулировку п. 5 - "Если Советское правительство было бы расположено вернуть прежним собственникам в пользование национализированное имущество".

Мы обрадовались - по той же неопытности решили, что теперь французы точно с нами. 20 апреля представили в комиссию наш ответ, где было сказано, что Советское правительство не может взять на себя какие бы то ни было обязательства в отношении своих предшественников, пока оно не будет признано официально де-юре всеми заинтересованными державами. А для выплат по долгам нам нужны компенсационные выплаты за разрушения или долгосрочный кредит. Мы нищие и отдавать нам нечем.

Мы не знали, что англичане уже начали приводить Францию в чувство и упустили коварный шанс окончательно выбить ее из борьбы, сообщив о принципиальной готовности расплатиться по частным долгам мелких вкладчиков.

Прочитав, англичане сразу заявили, что наш ответ выводит нас из правового поля и нас следует выставить за дверь подкомиссии(припугнули), но пока еще "союзник" Барту заявил: "Ответ Чичерина не ставит делегации в состояние необходимости разрыва с русской делегацией". Поспорили, поругались и решили создать экспертную комиссию по экономическому состоянию России. Задача - выявить, что конкретно у нас есть, что работает или подлежит восстановлению и что можно описать за долги.

В экспертную комиссию вошел старый вурдалак Лесли Уркарт

которому до Революции принадлежал чуть не весь Южный Урал. Уркарт повторял одну мантру "Кыштым, Кыштым" и требовал пустить комиссию на Урал. Мы отбивались как могли, доказывая, что разруха у нас полная, 1/3 хозяйства уничтожена, 2/3 - в ж..пе. Стали показывать расчеты Любимова. Над нами смеялись и всерьез даже смотреть на "бумажки" не хотели.

А потом резко захотели. Америка неожиданно пришла нам на помощь.

Понятно, что не официально - японцы насели и в открытую с европейскими зубрами ссориться неохота. Но есть в американской демократии инструмент, заставляющий и по сей день сыпать кирпичами разные государства и народы - это публичные высказывания отдельных политиков, прямо не имеющих отношения к управлению государством, но в любой момент могущих оказаться в правящем кабинете.

На страницах американских газет появился комментарий Фрэнка Лоудена

по сложившейся в кредитной подкомиссии ситуации:

"По подсчетам лучших экспертов США, для восстановления России понадобится минимально 40 миллиардов долларов в течении 50 лет. Все остальное - не больше чем спекуляции."

Фрэнк Лоуден не абы кто, а один из лидеров Республиканской партии, уступивший свое место на последних праймериз перед выборами 1920-го года действующему президенту США. Такого человека на хрен не пошлешь и его комментарий перепечатывают европейские газеты.

Мы были в шоке не меньше остальных - сами-то просили "всего" 52 миллиарда золотых рублей, а тут можно почти в два раза больше задрать!

Ну и заодно, "по частной инициативе", в Геную прибыл, типа потусить и попить шампанского на приемах, мистер Вандерлип

- один из крупнейших финансистов того времени, воротила планетарного масштаба. В наше время был бы в топе Форбс. Мистер Вандерлип, имея неофициальный статус, посиживал в ресторанах и давал забавные и едкие комментарии газетам. Журналисты за ним толпой бегали, министры финансов заискивали, главы правительств и делегаций напрашивались или зазывали в гости.

Когда Вандерлипа спросили о его мнении по поводу "Рапалльского договора", он одним замечанием перевел стрелки: "А зачем Союзные державы прижали Германию и Советы к стенке?" Мол, какой еще у них выход-то был? Чего другого вы от них ждали, дятлы?

По поводу ситуации с долгами, которые хотели повесить на РСФСР, он сказал: "Прежде чем у нищего что-то отнять, надо это что-то ему дать." После чего поинтересовался: а чего это Уркарт делает в кредитной подкомиссии? Он же частное лицо! Почему ему можно, а мне, Вандерлипу, нельзя?

И заявил, что если Уркарт будет пытаться таким "нечестным образом" решать свои интересы, то он, Вандерлип, будет ходить на заседания подкомиссии как на работу, и глаз, с "этого пройдохи" не спустит.

Подкомиссия жалобно запищала, чем мы, наконец, смогли воспользоваться и озвучить по пунктам наши убытки. Газеты тут же стали сравнивать наши претензии с американскими расчетами. Подкомиссии пришлось рассматривать наш документ.

Забегая вперед скажем, что разумеется никто платить нам не собирался и использовали мы этот документ для выбивания уступок и кредитов. И вот тут мы добились первых реальных успехов - подкомиссия стала обсуждать возможность выдачи нам кредита "для обеспечения русского экспорта" до признания нами долгов! И даже стали звучать конкретные суммы: Англия дает 11 миллионов фунтов, Бельгия - 250 миллионов франков, Япония - 8 миллионов иен, Франция - "некоторую сумму".

В это же время произошла следующая история.

Вечером, 20 апреля, почти все руководство советской делегации сидело в баре гостиницы и обсуждало текущие дела. Было уже совсем поздно, когда Чичерину принесли записку. Чичерин развернул ее и показал Красину и Воровскому.

Это было письмо Габриэля д'Аннунцио, приглашавшего Чичерина в гости в его резиденцию на озере Гарда.

Если кто не знает, то это не только знаменитый итальянский писатель, но и, по совместительству, основоположник итальянского фашизма. Эдакий папа Муссолини.

Сошлись во мнении, что ехать надо - фашисты вот-вот могут взять власть и надо послушать, что они хотят нам сказать. Единственное - приглашался один Чичерин, без сопровождения. Завтра утром к гостинице подъедет машина с охраной из фашистских бойцов.

Вызвали начальника охраны нашей делегации Александра Эрлиха

(на заднем плане, в кепке)

Эрлих прочитал и поинтересовался у Чичерина: "Как же Вы поедете в это логово без охраны?" Чичерин подумал и ответил, что охрана не нужна.

С шефом не поспоришь. Эрлих вызвал к себе всех охранников-"курьеров" и вместе стали собирать ручные бомбы - атаковать, в случае чего, резиденцию д'Аннунцио. Всем остальным членам делегации запретили покидать гостиницу. Кругом и так выявили полно "савинковцев", анархистов и просто известных белых отморозков, а на итальянскую охрану не сильно полагались- те больше шпионили за нами.

Закончили поздно ночью и Эрлих прилег немного поспать. Не успел уснуть, как в дверь осторожно постучал Чичерин и попросил дать ему, на всякий случай, пистолет. Эрлих вынул из-под подушки свой личный браунинг и показал как им пользоваться.

На следующий день Чичерин сел один в автомобиль к фашистам и поехал на встречу. Карабинеры даже не шелохнулись.

О чем шла речь на встрече - мы не знаем. Как неизвестно был ли там Муссолини. Чичерин никому ничего не рассказал и отправил шифрованное письмо с нарочным в Москву Ленину.

Но охрана и дипломаты связали с ней некоторые дальнейшие события:

- на другой день, в канаве неподалеку от нашей гостиницы, полиция нашла труп молодого мужчины, при котором нашли две бомбы и пистолет. На мужчине нашли русские царские награды и ключ от номера в отеле. Вскрыв номер отеля, полиция обнаружила застреленного через окно второго, более пожилого, "по виду русского офицера", с документами некоего "Союза освобождения России" и письмами на русском языке. После этих находок, полиция зарегистрировала массовый отъезд из отелей людей с "предположительно русскими фамилиями".

- Сменился начальник охранявших нас карабинеров, который представился Эрлиху и доложил, что все охранные мероприятия будет согласовывать с ним.

- Уже известный нам итальянский дипломат Джаннини вдруг вошел в нашу подкомиссию и стал голосовать за нас. Имел несколько персональных встреч с Литвиновым и Красиным.

- Луиджи Факта как шпагу проглотил - смотрел на нас вытаращив глаза и слова противного больше не произнес.

- В Геную, на броненосце, прибыл король Италии и пригласил на него нашу делегацию. Просто мило побеседовал. А никого больше звал - с остальными уже в самом городе поручкался.

В городе нас позвали на королевский прием. Там была прорва народу и Тимофей Сапоронов. Тимофей очень хотел познакомиться с настоящей итальянкой. Понятно, чтобы "узнать чаяния и стремления женщины буржуазной Италии". Да вот только языка не знал. На всякий случай выучил "бонжур". Ходил по залу и выискивал "типичное итальянское лицо". Наконец нашел "лицо совершенно идеальное, смуглое -сохранившийся тип!". Подошел, выдавил лыбу и сказал свой "бонжур". Дама смерила его взглядом и на чистом русском языке сказала, что "таких "бонжуров" ее дедушка на конюшне сёк".

В своей книжке Тимофей пишет, что целую лекцию "этой барыньке" прочел. На самом деле наши делегаты его поскорее вытолкали.

Пока происходили все эти интересные события, Англия построила Францию.

Продолжение следует.

(с) d-clarence