«Гений поведения»

Так назвал кто-то Александра Ширвиндта. Автор формулировки сам близок к гениальности: определение прекрасное.

…Дело было в конце шестидесятых. В Доме актера шел новогодний вечер, за столами сидела эпоха — Утесов, Раневская, Плятт, мхатовские «старики»… Эпоха, впрочем, была представлена весьма объемно: за центральным столом, с родными и челядью, сидел директор гастронома, «спонсировавший» Дом актера продуктовым дефицитом.

Молодой Александр Ширвиндт, ведший программу, отдельно поприветствовал «крупного работника советской торговли»…

Но крупный работник советской торговли не позволил по отношению к себе иронии, царившей в Доме актера.

— Паяц! — громко бросил он Ширвиндту из-за своего стола.

Продуктовый «царь горы» даже не понял, что оскорбил всех, кто сидел в этом зале. Наступила напряженная тишина, звуки вилок и ножей, гур-гур разговоров — все стихло. Все взгляды устремились на молодого артиста.

А Ширвиндт словно и не расслышал оскорбления — и даже как будто засобирался извиняться… Мол, я ведь только потому позволяю себе отвлекать вас своей болтовней, чтобы сделать вечер приятным, потому что очень уважаю собравшихся… ведь здесь такие люди: вот Фаина Георгиевна, вот Ростислав Янович, вот…

Ширвиндт говорил «темно и вяло», и директор гастронома, не получивший отпора, успел укрепиться в самоощущении царя горы.

— …и все мы здесь, — продолжал Ширвиндт, — в этот праздничный вечер, в гостеприимном Доме актера…

Директор гастронома, уже забыв про побежденного артиста, снова взялся за вилку и даже, говорят, успел что-то на нее наколоть.

— И вдруг какое-то ГОВНО, — неожиданно возвысив голос, сказал Ширвиндт, — позволяет себе разевать рот! Да пошел ты на х*й отсюда! — адресовался Ширвиндт непосредственно человеку за столом.

И перестал говорить, а стал ждать. И присутствовавшая в зале эпоха повернулась к директору гастронома — и тоже стала ждать. Царь горы вышел из столбняка не сразу, а когда вышел, встал и вместе с челядью навсегда покинул Дом актера.

И тогда, рассказывают, поднялся Плятт и, повернувшись к молодому Ширвиндту, зааплодировал первым. И эпоха в лице Фаины Георгиевны, Леонида Осиповича и других легенд присоединилась к аплодисментам в честь человека, вступившегося за профессию.

Виктор Шендерович "Изюм из булки"

Давным-давно артист Державин был зятем маршала Буденного.

И вот однажды в семейно-дружеском застолье, в присутствии легендарного маршала, сидевшего во главе стола, Державин и Ширвиндт начали обсуждать одну нравственную коллизию.

Коллизия эта была такова: они работали на Малой Бронной у Эфроса, на вторых ролях, а звали их в Театр Сатиры — на первые. Эфрос был учитель и серьезный режиссер, но в театре Сатиры обещали роли… Ролей хочется, перед Эфросом неловко…

Маршал Буденный послушал-послушал — и попросил уточнить, в чем, собственно, проблема. Не желая обижать старика, ему на пальцах объяснили ситуацию и даже, уважения ради, попросили совета. Как у пожившего человека…

Семен Михайлович ответил зятю:

— Миша! Я не знаю этих ваших театральных дел, но я скажу так…

Он немного помолчал и продолжил довольно неожиданно:

— Степь! И едешь ты по степи верхами… А навстречу тебе едет верхами какой-то человек. И ты не знаешь: белый он, красный…

Маршал побагровел от воспоминаний и крикнул:

— Миша, руби его на хуй!

И они ушли от Эфроса в Театр Сатиры.

Виктор Шендерович "Изюм из булки", т. 2

"В нашем возрасте (от 75-ти и выше) ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать.

Я столько раз бросал курить, но ни к чему хорошему это не привело. Возвращался обратно к этому пороку, пока сын, которого я очень слушаюсь и боюсь, не сказал: «Всё, хватит».

А потом меня навели на замечательного академика, предупредив, что он никого не принимает, но меня откуда-то знает и готов побеседовать.

Я собрал полное собрание сочинений анализов мочи и поехал куда-то в конец шоссе Энтузиастов.

Особняк, тишина, ходят милые кривоногие дамы в пластмассовых халатах. Ковры, огромный кабинет. По стенам благодарственные грамоты от Наполеона, от Петра I, от Навуходоносора… И сидит академик в золотых очках.

«Сколько вам лет?» – говорит.

Да вот, говорю, четыреста будет.

«Мы, значит, ровесники, я младше вас на год».

Когда он увидел мою папку анализов, взмахнул руками:

«Умоляю, уберите». Мне это уже понравилось. Заглядывать в досье не стал.

«А что у вас?» Я говорю: «Во-первых, коленки болят утром».

– «А у меня, наоборот, вечером. Что еще?»

– «Одышка».

– «Ну это нормально».

– «Я стал быстро уставать».

– «Правильно. Я тоже.

В нашем возрасте так и должно быть».

И я успокоился. Раз уж академик медицины чувствует себя так же, как и я, то о чем тогда говорить?

На прощание я сказал, что бросил курить.

Он посмотрел на меня через золотые очки:

«Дорогой мой, зачем?

В нашем возрасте ничего нельзя менять и ничего нельзя бросать. Доживаем как есть».

Я поцеловал его в грамоты и ушел.

Гений! А если бы он стал читать мою мочу…"

Александр Ширвиндт

Отсюда - http://liwli.ru/lifestyle/aleksandr-shirvindt-o-vozraste/