Час пик
Эх, Москва...
Растянута резина.
Переконцентрация такая –
просто жуть.
Иногда так плотно,
что невыносимо.
Как сказал философ:
"Ни пёрднуть, ни вздохнуть..."
Эх, Москва...
Растянута резина.
Переконцентрация такая –
просто жуть.
Иногда так плотно,
что невыносимо.
Как сказал философ:
"Ни пёрднуть, ни вздохнуть..."
Летом надо жить на даче –
Чтобы бегать по полянам,
Пить вино, шашлык хомячить.
А квартиру сдать славянам.
И раз в месяц, переводом,
Плату брать от постояльцев
Без отрыва от природы...
В осень – в город возвращаться...
Без клиента проститутка
(Может быть не повезло?).
Шла по руслу переулка.
И уже совсем светло –
Утро. Солнце выползало.
Выползало чёрт те как.
И никак не отпускало:
Ночь прошедшая, кабак;
Полусумрачно, дремотно,
Табака густой туман.
Спаса гавань для кого-то
И развратный балаган.
Вспоминалось (но не это)
Этой даме молодой,
А слова – стихи поэта
С белобрысой головой.
Словно бойкая пичуга,
Не смотря на шум и гам,
Он читал стихи бандюгам,
Он читал для падших дам
Выразительно и чётко,
Не теряя сути нить,
Прерываясь ненадолго –
Чтобы горло промочить...
Кто-то слушал, кто не слушал
Кто-то только делал вид.
Этот спал, а этот кушал,
Ну а третий жарил спирт.
А в её душе пропащей
Расцветал надежды сад,
Не смотря на то что даже
Говорил уж невпопад
О любви, про смерть, о Боге,
Про в конце тоннеля свет
И о сумерках дороги,
Что назад дороги нет.
Говорил что он такой же,
Что достиг, коснулся дна...
И поэтому (быть может)
Шла она сейчас одна...
Когда на ветках станет чисто
в который раз –
исчезнут все мотоциклисты
долою с глаз.
Коней поставят на парковку
и под замок
с себя сдерут экипировку
на долгий срок...
И тишина придёт вначале
как благодать.
Но буду мучиться ночами –
лежать не спать.
Лежать, смотреть стеклянным оком
в окна экран –
ведь я привык к их прямотокам
как наркоман...
Но время лечит – эту ломку
перемелю.
Декабрь. Январь. Сродни котёнку
я крепко сплю
и вижу сны, где ветви снова
полны листом,
гремят железные подковы,
грохочет гром...
С темнотой пришёл вечор.
Осень. Увядание.
Я читаю "Скотный двор",
Ты полна внимания...
Ветер. Листья шелестят
В темноте кромешной.
Ты так любишь поросят
И – меня, конечно...
Утром выглянешь в окно –
За окошком месиво...
Бомбы это не смешно
И в крови – не весело.
Неба свод не голубой,
А внизу разруха...
Уж не лучше ль мир худой,
Чем война-жируха?
Корабль инопланетян
С заклинившей турбиной
Садился на планету Тян
В режиме аварийном.
Аборигенши всех мастей
Корабль окружали.
Встречали прибывших гостей,
Обедом угощали.
Рекою тёк медок хмельной,
Хрустел салатный листик...
Аналог части запасной
Был найден на "екзисте" –
Оригиналу он под стать.
Запчасть недорогая.
Но если сразу забирать –
Цена совсем другая.
А из свалившихся на Тян
Никто не торопился –
Желудок полн и разум пьян,
И день к концу клонился.
Когда пришла пора прилечь
Космическим бродягам –
К аборигеншам стало влечь
Неимоверной тягой
(И это позже будут звать –
Таинственные чары)...
Нельзя пришельцам отказать,
Образовались пары.
И до утра из всех окон
Свет приглушённый лился
И воедино сладкий стон
Слипался по частицам
(Потом про это скажут – страсть)...
Прошла неделя. Или...
Пришла таки в пв запчасть.
Поставили. Тести́ли.
Турбина в норме. "Чек" потух.
И можно выдвигаться.
О, нет печальнее минут
Чем навсегда прощаться..
Осталось только сделать шаг
И сразу встать на крылья.
Но не хотели чтоб "вот так"
Ни те и ни другие.
Друг друга чтоб не потерять,
Чтоб не болело сердце –
Придумать что-то, предпринять...
Корабль загорелся...
Неважно спичку кто бросал,
Кто принимал участие...
И все сидели у костра,
Но грело больше счастье.
И нету сказочней минут,
И ветер дует новью
(И это позже назовут...
Всё правильно – любовью).