https://tlinks.run/maximillianman
Питер Маллиган был неудачником. Как раз из той породы, которая боится сделать последний шаг, который отделяет его от падения из гнезда. “Это тоже опыт”, - убеждал он себя, - “Я ведь именно так и достигну всего. Пусть другие рискуют, а я, я буду уверен в завтрашнем дне”.
Так он твердил себе, когда на него нападала хандра, от которой он долго не выходил из кабины аэро-такси, смотря как сменяют друг друга гипнотизировавшие его секунды арендного времени. Он называл её “тоска по себе настоящему”. Настоящего себя он представлял сорви-головой, лихим борцом с режимом, свободным от любых оков, любимцем цисгендерных женщин. В общем, всем тем, что можно было найти в коллекции архаичных медиа-развлечений, подобранных ему “Системой”.
Работал Питер оператором иллюзий в отеле компании “Non-stop dreams”. Те граждане сферы, которые генно-модифицировали себя настолько, что находились в “вечном путешествии”, как называл это рекламный проспект, нуждались в том, чтобы кто-то приходил и будил их в основном мире. Поводы могли быть самые разные: от продления содержания тела - до прохождения психологического теста. Стопроцентный биологический человек требовался при пробуждении как маркер, который “дриммеры” использовали для со-настройки с базовой реальностью.
В дни “тоски по себе настоящему” наблюдать за спящими было для Маллигана сущей мукой. Их идеально красивые лица вызывали в нём давящие приступы зависти. Он представлял, как они… А потом понимал, что не в состоянии вообразить, что эти “существа” могут ощущать в принципе.
Находившиеся на верхних этажах были “временными”: просыпались чаще, чаще съезжали и заезжали, сами проходили профилактику, - и работа Питера в основном состояла в том, чтобы подойти и в нужное время и дотронуться до плеча “дриммера”. Система сама составляла расписание, ему же оставалось только не опаздывать. Но иногда, очень и очень редко, система посылала его на один из нижних этажей. И это означало, что проснулся кто-то из “древних”. Такие могли жить в отеле десяти- и даже столетиями.
И вот в очередной день “тоски”, когда с измученным лицом Питер гулял между висящими в воздухе креслами с “временными” посетителями, на табло перед ним высветился следующий адрес: “-1032 этаж, секция A325”. В груди у Маллигана что-то дернулось, и он присвистнул, как это любил делать его любимый персонаж Фердинанд Джей Третий, из игрового сериала “Космические пираты с Луны-3”. “Необязательное эмоциональное выражение, Питер”, - прозвучал спокойный голос системы в его голове. “Прошу прощения”, - подумал Маллиган. “Оценка возможной эмоциональной неустойчивости положительная, штрафные баллы не начислены”, - произнес добрый голос системы.
Войдя в лифт, Питер сглотнул и уставился на побежавшие перед глазами цифры этажей. Прозрачные стены позволяли видеть ему все усложнявшиеся и усложнявшиеся комнаты, в которых держали настоящих “дриммеров”, тех, которые изменили себя настолько, что им требовалась периодическая доработка и модификация. А уж экспериментальные системы требовали постоянного контроля. Система следила за всем сама, процент ошибки был равен 0,000723333333333, как помнил Маллиган из рекламного буклета.
Он не заметил, как лифт остановился, цифры снова загипнотизировали его. Белое сверкающее пространство на миг ослепило Питера, но очки в следующее же мгновение подстроились, и он огляделся. Маллиган никогда не бывал на -1032-м этаже. Спящие здесь находились в белых саркофагах, и что они из себя представляют нельзя было и представить. Бесконечные трубки с жидкостью оплетали хранилища словно плющ.
Указатели на полу из зеленых стрелок вели его в дальний блок. Питер ступил на первую стрелку, и пол ускорил его шаг, мгновенно переместив его к секции ”А325”. Питер, не имея привычки ходить по теле-полу, помотал головой и не сразу посмотрел в отсек. А когда посмотрел, то рефлекторно открыл рот. Саркофаг в нем был открыт, а посреди него сидела, свесив ногу, рыжая, кудрявая, обнаженная женщина такой красоты, которой он не видывал там у “временных”. “Воистину, за генетику надо хорошенько платить, чтобы получить результат”, -подумал Питер и почувствовал, как слюна, накопившаяся во рту, течет с его губы вниз.
“Аууууваааааааййаааааааааа фашааааааааааааан”, - произнесла женщина и сверкнула глазами на Маллигана, отчего тот пошатнулся и отступил на шаг. Слюна с уголка его рта отделилась и упала на пол. Он с удивлением уставился на неё, а затем сглотнул и вытер рот. “Вишииииииииии”, - протянула женщина и попыталась сесть на попу, свесив вторую ногу, но мышцы поддавались ей с трудом, и она зарычала от недовольства. “Прикосновение”, - напомнил спокойный голос системы. Питер вспомнил наконец зачем пришел и сделал робкий и неуверенный шаг, закрыв стопой стыдливое пятно слюны на полу. Но теле-пол сработал и на этот раз, и Питер тут же оказался возле рыжеволосой фурии, и рука его коснулась ее плеча. Пока он переваривал это прикосновение, от которого всё в нём взлетело куда-то к центру Вселенной, женщина наклонила его голову свободной рукой к себе и страстно поцеловала в губы, отчего Питер потерял сознание.
Пришел в себя он в наземном электромобиле, который мчался по неизвестной ему трассе по внешнему корпусу сферы. “Питер проснись, Питер”, - мурлыкал в голове нежный голос системы. Он огляделся. Машина была управляемая и очень старая, рыжеволосая женщина в черном обтягивающем костюме с золотыми пластинами сидела за рулём. “Проснулся?” – усмехнулась она, оглядываясь на пассажирское сидение. “Питер…это похищение, мы тебя вытащим…у неё истекли кредиты…она бан…” – с прерываниями звучал в голове Маллигана голос системы. “Не переживай”, - повернула к нему сверкающие глаза его похитительница, - “скоро мы пересечем границу, и она заткнётся”. “Границу чего?” - удивился Питер. “У биологических видов есть право находиться без присмотра искусственного интеллекта, и жить по своим дурацким законам, если они того пожелают. Мой дом находится вне юрисдикции “союза искусственного разума”. Скоро мы туда доберемся”. “Зачем?” – вздохнул Питер. “Зачем что?” – улыбнулась девушка. “Зачем ты увезла меня?” “А ты бы предпочёл остаться?” Маллиган замолчал. “Меня зовут Кейт”. “Питер”. “Приятно познакомиться”. “И мне”.
Он уселся в кресле поудобнее и уставился на дорогу, которая проносилась мимо мелькающим коридором геометрических форм, за которыми виднелись поля и горы. “Давно такого не видел?” – кивнула на пейзаж Кейт, - “достань мне сигареты из бардачка”. “Ты шутишь?” – нахмурился Питер, - “это же…” “Во мне всё еще столько нано-машин, что это не нанесёт мне никакого вреда”. “А как же мозги?” “Слушай, кончай нудеть, и дай мне эти чертовы сигареты”. Маллиган открыл бардачок на примитивном замке-защелке и, порывшись, извлёк из него открытую пачку, которую передал похитительнице.
Она резко затормозила, остановилась посреди хайвея, открыла дверь и вышла. Питер со страху закрыл глаза и поднял руки, а когда открыл потерял её из виду, поэтому тоже вышел из машины. “Эй”, - крикнул он, но заметил лишь дымок, поднимавшийся с другой стороны электромобиля. “Здесь”, - подняла руку с сигаретой девушка. Он обошел транспортное средство и увидел, что она сидит на дороге, прислонившись к заднему колесу. Затянувшись, она закрыла рукой переднюю дверь и предложила: “Садись”. Маллиган нахмурился и сел рядом. “Штраф несоразмерен…”, - пробормотал он. “Заткнись и смотри”, - стукнула его локтем Кейт и кивнула на горизонт сферы, за который закатывался яркий диск звезды «БА337 Змееносец». Питер, не отрываясь, смотрел, как ползли по горам тени, воспламеняя поля оранжевой краской. Девушка наклонила к нему руку с сигаретой. Он с сомнением принял её и вставил в губы. “Дай сюда”, - засмеялась она, только продукт переводишь. Маллиган расстроенно заморгал, но затем откинул голову, прислонив её к корпусу машины и закрыл глаза. “Кайф” – произнесла Кейт.
“Ты долго спала?” - спросил Питер, вновь вдохнув сигаретный дым. Он открыл глаза и увидел, что девушка прикурила вторую сигарету от первой. “Лет сто”, - пожала плечами Кейт, - “какой же кайф эта примитивная жизнь”. “О чем ты?” “В пятом пространственном…а впрочем, ты не поймёшь”, - улыбнулась она, - “давай вставай, надо добраться до дома, пока не стало холодно”. Она поднялась, и Маллиган оказался у её ног. Кейт уронила окурок и наступила на него носком сапога, растерев по покрытию дороги. “Кайф”, - улыбнулся Питер и поднялся.
Старинный дом, к которому они подъехали, располагался на большой площади, окруженной пустыми садами и пастбищами. Они объехали фонтан и остановились у входа. Двери автоматически отворились, и Кейт, подпрыгивая от радости, вбежала внутрь. Свет следовал за ней, переливаясь и освещая её фигуру, мелькающую между дверей и колонн здания. Маллиган стоял, прислонившись к косяку входной двери, и наблюдал за ней, чувствуя, как в нём самом зарождается детский задор и радость, словно это он сам сто лет не был в родном доме и вернулся после долгой разлуки к самому себе.
Кейт возникла перед ним, почти уже погрузившимся в полудрёму. Сверкая глазами и хихикая, она подняла две капсулы к его лицу. “Смотри, что я нашла!” – воскликнула она и вложила одну из них в его рот, - “Давай, глотай!” Питер послушно проглотил, и в ушах его раздался ужасающий свист и рёв.
Его выбросило из самого себя, и он очутился в многомерном пространстве, которое постоянно менялось, стоило ему сконцентрировать внимание на каком-то его аспекте. Где-то, вот только где, он определить не мог, снова раздался рёв и рядом возникла Кейт. Она светилась и не обладала телом, но то, что это она, он не сомневался. Девушка прикоснулась к нему, и он пережил такую гамму чувств, что слова не могли сделать даже попытку, чтобы подобраться к их описанию. Но если все же свести их в одну мысль, то она сказала ему что-то вроде: “Вот видишь, я же говорила, что ты не поймешь, пока не попробуешь”. А дальше был свет.
Он пришел в себя от того, что понял, что занимается с Кейт любовью. Система приводила ему электро-гейш и даже живых самок человека, но то, что он испытывал с этой женщиной ни шло ни в какое сравнение с тем, что он переживал или о чём мечтал на основе коллекции своих медиа-фильмов. Он превращался в женщину, а она - в мужчину. И они перетекали друг в друга, взрываясь тысячами оргазмов от каждого прикосновения.
Утром, в предрассветном сумраке, он шел, держа её за руку, между цветущих яблонь, и в голове его была звенящая пустота. Все его существо переместилось куда-то в грудь, и он мог только чувствовать то удивительное, что соединяло их сейчас, и губы его дрожали, боясь проронить слово, чтобы хоть как-то исказить этот момент.
“Ты был рабом в стойле”, - говорила ему Кейт, - “ты не выбирал свою жизнь. Ты не мог знать, что это такое, жить по-настоящему. Падать, ошибаться и снова вставать. Да, тебе не понять, каково жить там, в Мультивселенной. Но ты можешь быть свободным и здесь. Хотя бы на миг жить по-настоящему, в кайф”.
Так тянулись дни. Недели. Она курила голая, сидя на окне, и смотрела в сад. Он носил её одежду, спал с ней в обнимку, стараясь не шелохнуться. Она рисовала. Он стал забывать, кем был. Она шила портьеры для огромных окон в их спальне. Он перестал быть Питером Маллиганом. Она мылась в маленькой ванной на ажурных ножках. Он стал кем-то другим.
Однажды он рыбачил в пруду за домом, и она появилась сзади, обняла его и прошептала на ухо: ”Мне надо в город, кое-что купить, тебе нужно что-нибудь?” “Нет”, - покачал головой Роб, - “возвращайся скорее”. Робертом он стал там, в другой, расширенной реальности. Она нарекла его так, а он и не спорил. Кейт улыбнулась, встала и двинулась к припаркованной на песчаной дорожке машине. Автомобиль рванул с места, оставив за собой облако пыли, и вновь наступила тишина. Роб упал спиной на траву и стал смотреть за ползущими по небу спутниками, соединявшимися то в меняющийся фрактальный коридор, то в лицо его возлюбленной, смеющейся в лучах света.
Он совершенно не обращал внимания на то, что девушка бывала порой не в духе, и списывал это на её эксцентричный характер. Он был совершенно спокоен. Таким спокойным он не помнил себя никогда. Система не позволяла ему употреблять изменяющие сознание препараты. Но сегодня, как и каждый день в этом прекрасном доме он находился под действием того или иного средства, которое меняло и расширяло его восприятие. Кейт говорила, что это лишь часть того, что открывается при генной модификации, но даже этого было ему достаточно, чтобы почувствовать свободу от Питера Маллигана и системы.
Наступил вечер. Затем ночь. Но она не возвращалась. Роб сидел, озябший, на ступеньках перед входом в дом и впервые за много дней испытывал тревогу. Действие препаратов кончалось, и он видел перед собой лишь слабо освещенный фонтан и волнующиеся силуэты яблонь, опавшие цветы которых гонял по двору ветер.
В землю за фонтаном с грохотом воткнулся ящик. Роб от страха подпрыгнул и забежал в дом. Прислонившись к двери, он долго слушал, как бешено стучит его сердце. И прошел добрый час, прежде чем он отважился выйти и подойти к упавшему ящику. Тот дымился и мигал единственным желтым огоньком. Когда Роберт приблизился, то ящик мигнул зеленым и верхняя крышка его раскрылась и выплюнула из себя гало-изображение с текстом. “Территория теперь принадлежит синдикату Дум, у вас есть пятнадцать минут, чтобы покинуть владения синдиката”, - проговорил металлический голос и текст сменился на бегущий таймер.
Загипнотизированный бегущими цифрами Роб пришёл в себя, когда счётчик оказался на семи минутах сорока двух секундах. Огонёк на ящике мигнул красным и стал снова зачитывать текст. Роберт развернулся и побрёл к главным воротам. Стало холодать, он хотел сходить за чем-то потеплее, но, обернувшись, увидел бегущий таймер и поспешил к выходу, не желая узнавать, что будет в случае неподчинения.
На дороге долго не встречалось ни одной машины, лишь редкие грузовые платформы проносились на огромной скорости в сторону светящегося вдали города. Надпись “Ньюхевен ждёт” светилась в ночи над указателем, переливающимся всем набором радужных красок.
Через несколько часов, когда он окончательно замёрз и сел на дорогу, в надежде, что смерть его будет быстрой, рядом с ним остановился рейсовый транспорт и раскрыл свои двери, из которых пахнуло теплом и уютом. Роб забрался внутрь и устроился на сидении сбоку от входа.
Электробус въехал в пределы города и на первой же остановке перед почти заснувшим Робертом загорелось красное табло. “Идентификатор не считывается, нарушение правил транспортировки ЗВ3345898В, просьба покинуть средство передвижения”. Роб встал и вышел где-то посреди заводского квартала. Поверхность пешеходной зоны подогревалась, поэтому Роберт, недолго думая, заснул прямо там же, под навесом остановки.
Ему снилась Кейт, которая вернулась и гладила его по голове, просила прощения и успокаивала, унося одновременно куда-то в сладкую даль неизвестности. Но проснулся он оттого, что его постукивал по голове роботизированной рукой человек в форме. “Эй, это ты у нас тут «заяц»?” “Что?” – удивился Роб. “Нарушение правил размещения тел, безбилетный проезд. Короче, братец, ты мой клиент”. Роб почувствовал, как его что-то поднимает. Роботизированная рука, торчавшая из спины охранника, перенесла и сложила его в контейнер на крыше длинного грузовика. Дальше была темнота.
Проснулся вновь он в маленьком отсеке, где можно было сидеть. Небольшой источник света откуда-то из-за спины освещал тарелку с дурно пахнущей жижей и стакан воды из неизвестного ему материла, мягкого и упругого на ощупь. Слышно ничего не было, поэтому ближайшую вечность в полутьме он только ел и пил. В туалет он ходил тут же, под себя, и что-то щекочущее и неприятное ползало по нему, чистило и мыло его с удручающей регулярностью. Но хуже всего была дымящаяся дыра в груди, которая становилась всё больше и больше, от нахлынувшего на него понимания, что Кейт его кинула. Бросила, даже не предупредила. А, может быть, нет? Может быть, с ней что-то случилось? Но дыра не соглашалась с этими предположениями, припомнив и то, что у Кейт кончились кредиты, и то, что она нуждалась во все увеличивающихся дозах препаратов, заменявших ей её сны. Дыра прожигала его грудь так, что он выл, глотая слёзы.
Затем отсек открылся и его выплюнуло на свет посреди длинного коридора, полного уходящих под потолок этажей с такими же отсеками. Перед ним стояли кованые сапоги человека в форме, который что-то сверял по гало-таблице. “Вставай, номер 7341”. Теперь его звали так.
Ближайшие несколько дней он провёл в тренировочном центре. Чтобы отработать штраф перед городской управой, он был направлен на обязательные работы. Оценка его физического состояния определила, что он подходит, чтобы бить дубинкой. Поэтому он бил дубинкой несчастный черный манекен. Программа учила его делать это наиболее эффективно, оценивая каждый раз в баллах совершаемые им движения. Цифры завораживали его, и ему хотелось получить высшую оценку. Он привык к такой игре и помнил, как “Система” когда-то учила его правильно класть руку на плечо “дриммеров”. “Система”. Он понял, как скучал по ее спокойному и любящему голосу в своей голове.
Рутина не излечила его, но заставила на короткое время забыть, «как» и «почему» он здесь оказался. А еда, как он случайно заметил, делала его послушным и спокойным. Если по началу он хотел либо сбежать, либо умереть, то теперь его всё устраивало. Кейт появлялась перед его глазами, но уже напоминала призрак все удалявшегося прошлого.
И тут рутина закончилась. Его и еще многих таких же, как он, с крупными номерами на спинах долго везли в большом транспорте, а затем выпустили на площадку перед высоким зданием с колоннами. Было прохладно. Одеты они были в ту же форму, что и офицеры, которые ими управляли. Офицера можно было легко отличить по имплантам. Несколько роботизированных рук или ног, а то и только одна человеческая голова, торчавшая из машины с множеством манипуляторов.
Их задачей было не подпускать никого к зданию. 7341-й проверил взмах дубинки и увидел, как в ней сверкнул при этом разряд тока. Он даже обрадовался и почувствовал некую силу, поднимавшуюся откуда-то в районе паха.
Вскоре со стороны площади показалась толпа с транспарантами. Надписи на них ничего не говорили 7341-му. Люди и киборги в толпе что-то кричали и призывали к насильственным действиям. Он с нетерпением ждал, когда этот призыв возможно будет реализовать. Ему хотелось попробовать то, чему он научился.
Ждать пришлось недолго. Офицер с восьмью руками махнул, и строй пронумерованных двинулся на толпу. Сопротивление, как 7341-й прочитал в обучающей брошюре, означало от 5 до 12 лет исправительных работ, поэтому лишь редкие отчаявшиеся элементы бросались на их строй, но тут же получали электрическим разрядом от дубинки и падали навзничь. Строй переступал через него и двигался дальше на толпу.
“Не ломайте нам кайф!” – услышал он где-то справа, повернулся, и глаза 7341-го поймали в толпе знакомое лицо. Дыра в груди ёкнула и взорвалась приступом боли. Это была Кейт. Только она как-то изменилась. Исхудала, стала злее, и свет в глазах сменился на огоньки безумия. Она тоже заметила его, на мгновение застыла и остановилась. Затем развернулась и принялась бежать. Роб внутри 7341-го истошно закричал и бросился за ней, разметая толпу своим электрическим жезлом.
Пробиваясь через месиво из людей и киборгов, он несколько раз терял её из виду, что-то кричал, и успел только заметить, как она вбежала в переулок между двух высоток. Добравшись туда, он крикнул ей вслед, но темнота отозвалась лишь шорохами бездомных животных и морганием электрических замков на мусорных печах. Со спины на него кто-то напрыгнул и повалил на землю. “Все камеры здесь хакнуты, идиот”, - прошептал ему на ухо грубый металлический голос.
Затем его били. Он видел взрослых, детей и даже роботов. После того как он уже перестал ощущать боль, избиение прекратилось и над ним появилось лицо Кейт. “Скажи мне «спасибо», обезьяна, я спасла твою никчёмную жизнь дважды”. Сон это был или нет, он не мог сказать точно. Протянув к ней свою руку, он открыл рот. Но вместо девушки он увидел бездомного пса, который поднял заднюю лапу и выплеснул на 7341-го свою долю негодования.
Его приставили к награде. Разрыв строя объяснили эмоциональной нестабильностью, характерной для его генетических данных, выписали пенсию и премию, с которыми он спокойно мог поселиться на окраине центральной части “Ньюхевена”. Этот район вроде и не был трущобами номинально, но очень напоминала их по всем признакам.
Раны быстро зажили. “Как на собаке”, - думал он, вспоминая того пса, запах мочи которого до сих пор стоял у него в носу. Ломка после тюремной кормёжки делала его овощем, а может вовсе и не она, а его пристрастие к стимуляторам. На деньги, которые оставались после аренды жилья, позволить он мог лишь самые дешевые из них. Только так его голова хоть немного работала. Так он по крайней мере себе говорил.
У него даже завязался роман с Розой, девушкой, сдававшей ему комнату. Она напоминала ему Кейт, и это, наверное, было не очень-то и хорошо, потому что мысленно он всегда сравнивал её с ней. Когда та брала в руки кисть, чтобы рисовать, он качал головой и не одобрял её рисунки. В них не было той грации и экспрессии, с которой это делала его рыжая похитительница. Когда Роза принималась шить, он учил её как это нужно делать правильно, как ему казалось по воспоминаниям об их с Кейт спальне, и это приводило сначала к незначительным, а затем и к большим ссорам.
Он злился на неё, врывался, кричал, обижал, не бил, но оскорблял так, что Роза убегала в слезах в свою комнату. 7341-й курил перед окном, поглядывая на мусорный завод, затем закусывал губу, шел, просил прощения и успокаивал девушку, пока все не повторялось по той же схеме еще раз. И еще раз. И еще. Пока он окончательно не вымотал ей нервы, и в один прекрасный день она не выгнала его из дома, засудив вдобавок за моральное унижение.
Его пенсии хватило только на то, чтобы покрыть выплаты, предписанные гражданским судом “Ньюхевена”, и он вновь оказался на улице без гроша в кармане. В забегаловке для биологических видов напротив мусорного завода, он купил на последние кредиты чистой питьевой воды и пару упаковок стимуляторов, чтобы приподнять настроение. 7341-й совсем плохо соображал и очень надеялся, что они помогут ему хоть как-то привести мысли в порядок.
Сев за стол у окна, он уперся взглядом в брошюру “Системы”. “Новая жизнь под заботливым оком”, - прошептал он выученный когда-то наизусть рекламный слоган “Союза Искусственного Разума”. Трясущимися руками он схватил гало-документ, и перед ним возник запрос: “Связаться с «Системой»?” И побежали цифры ожидания запроса. Десять, девять, восемь. 7341-й колебался. Снова жить как скот в стойле. Семь, шесть, пять. И не думать о том, как выживать. Четыре, три два. Умереть рабом. Один.
Он дернул рукой, и гало-документ соединил его. “Назовите ваше имя”, - раздался в его голове знакомый успокаивающий голос. “Питер. Питер Маллиган”, - прошептал 7341-й. “Питер”, - беспокойно спросила “Система”, - “это ты? Мы так переживали за тебя”. “Я тоже”, - разрыдался Маллиган и уронил голову на стол.
Через час он уже летел в допущенном в “Ньюхевен” по смежному договору корабле “Союза Искусственного Разума” к границе “Системы”. Через два часа он был в своей квартире и экран уже подключал его к 73-му сезону “Космических пиратов с Луны 3”. А через год он и не помнил, что с ним все это приключилось.
Только через много лет, когда он состарился, и его перевели от “дриммеров” наблюдателем в дом “престарелых биологических видов”, куда принимали всех, от крыс до людей и мутантов, “Система” связалась с ним в неурочный час. “Здравствуй, Питер”, - произнёс в его голове теплый и ласковый голос. “Привет”, - подумал Маллиган. “Как тебе работается?” “Прекрасно”, - кивнул он, оглядывая зеленую лужайку, на которой играли в активные игры его подопечные. “У тебя не случалось больше этих настроений, как тогда?” “Нет”, - покачал он головой без капли сомнения, - “мне хватило. С головой”. “Тогда я хочу тебе кое-что показать”.
“Система” проводила Питера по теле-полу в дальнюю часть здания и открыла дверь в небольшое помещение, где на белой кровати лежала седая женщина. Маллиган молча смотрел на неё, а затем узнавание пронзило его грудь, и он охнул. Перед ним лежала Кейт. Он удивился, насколько она постарела и иссохла. “Нам передали её по договору. Остатки её страховки позволяют ей доживать под нашим присмотром”, - тихо произнёс голос в голове Питера. “А...” , - протянул он, но не закончил. “Свой мозг она совершенно уничтожила запрещёнными нано-модификациями и препаратами, изменяющими частоту восприятия, на кредиты с продажи дома. Так что она не узнает тебя. Но нам показалось, что ты захочешь проститься с ней”.
Маллиган сделал шаг к кровати и тут же оказался рядом со своей похитительницей. Лицо женщины было искажено страданием. “Она в агонии”, - грустно промурлыкала “Система”, - “увы, это уже не остановить”. Питер провёл по своему лицу, нащупывая на нём морщины, склонился к лицу Кейт и заметил, что она что-то бормочет себе под нос. Он сглотнул, повернул ухо к её губам и замер. Сначала он не смог ничего разобрать, но спустя пару минут отчётливо различил, что она повторяет одно лишь слово: “Кайф”.
https://tlinks.run/maximillianman
