Начинать сначала поздно
и на круг не хочешь новый,
и в пыли остался звёздной
месяц брошенной подковой.
Ветка в облако врастает
и ложится тенью синей,
жизнь, конечно, не простая -
на ладони столько линий.
Улыбнись - и утром солнце
поцелует тополь в темя,
в снах красивых остаётся
золотое наше время.
Не вздыхай, что годы мимо
и стареть не так уж просто...
для того большие зимы,
чтобы мы ценили вёсны.
Ни разбитое блюдце,
ни себя не жалей,
листья-бабочки бьются
в паутине дождей.
Под ночное стаккато
вспоминай, как любил,
капли летних закатов
стынут в гроздьях рябин.
Если сердце не просит,
письма наши не рви,
зимы, вёсны и осень
есть у каждой любви.
И прими перемену
и в судьбе, и в былом...
в небе белую пену
гуси взбили крылом.
Тянусь душой к глубинке русской
и в январе, и летом красным,
где пьют берёзы воздух вкусный,
и искорки синиц не гаснут.
Тянусь туда, где наши предки
ходили в церковь по распутью,
а верба ниточками ветки
сшивает облаков лоскутья.
Пройдёшь пустое редколесье,
тропа тебя выводит в поле,
где хорошо идти под песню
и примерять любые роли.
Ни суеты и ни печали,
и нет с собой сердечных капель...
и солнце бледное качает
сосна в большой мохнатой лапе.
По весне на душе куролесица,
что ей волос седой и года,
если звёздочку ковшиком месяца
так легко зачерпнуть из пруда.
Синева заполощется флагами,
от печалей любовь отлучит,
как зима уходила оврагами,
запоют свою песню ручьи.
Даже самая мелкая лужица
воробьям голубая купель,
не грустить и чуть-чуть поднатужиться,
чтобы встретить улыбкой апрель.
Зорька вытянет ленточку алую...
в тишине предрассветных минут
поцелую я руку усталую
за душевный покой и уют.
Под вечер клён на костыле
морозами пугал,
на чистой белой простыне
уляжется пурга.
И пять берёзовых свечей
осветят грани крыш,
вчерашний день до мелочей
сегодня повторишь.
Повиснет веток бахрома
за складками гардин,
большая долгая зима
страшна, когда один.
А время, что ни говори,
то миг, то век - порой...
рябины кисть и снегири
целованы зарей.
