Ir33

Глава первая.

Часто я слышала выражение: "Благими намерениями вымощена дорога в ад", но никогда не вдумывалась в смысл этих слов, а зря...

Путь до детского дома, который расположился в одном из отдаленных уголков области моего города, предстоял не близкий. Собрав небольшую дорожную сумку, я направилась к автовокзалу. Подходя к своей машине, я сильно пожалела, что забыла перчатки на комоде, у выхода из квартиры. Тонкий слой льда покрывал стекла и кузов моего автомобиля. "Лишь бы аккумулятор не сдох", - подумала я, ежась от утреннего ноябрьского холода. Мой старенький "гольф", на мою радость, завелся и мне осталось только очистить стекла ото льда. Всю дорогу до автовокзала я перебирала подробности, которые произошли в детском доме. Я понимала, что разговаривать придется не только с воспитателями, но и с детьми. Отчет, который я предоставлю в ПДН о психологическом состоянии этих детей, необходимо уже сформировать через три дня, по возвращению из учреждения. С такой просьбой ко мне обратилась Лена, мы с ней учились в одной группе на юридическом факультете. Только я занялась девиантным поведением детей, а в последствии пошла в магистратуру по изучению детской психологии, а Лена пошла следаком, а позже перевелась в подразделение по делам несовершеннолетних. Обратившись ко мне вчера утром с просьбой съездить в детский дом, в котором погиб мальчик, я поколебавшись, дала свое согласие. Подробности уточнять она не стала, а вечером после своего дежурства приехала ко мне с толстым делом и отдала мне его в руки, с огромной просьбой вернуть через три дня. Я забыла дело в своей машине, пока вела беседу с Леной.

Трасса до поселка, в котором находится детский дом, достаточно опасная с большим количеством крутых поворотов. Скользкий асфальт, покрытый первой утренней наледью, отбил у меня желание ехать на своей старенькой машине, тем более еще не переобутой. Поездка на автобусе показалась более безопасной.

Оставив свой автомобиль на парковке возле автовокзала, я отправилась искать свой автобус, успешно найдя не только его, но и свое место в нем, я решила взглянуть на отчет о деле, который мне отдала Лена. Интересный факт, что «пднщики» редко обращаются к детским психологам - они предпочитают самостоятельно заниматься делами несовершеннолетних, а тут не просто проконсультировались, но и попросили поработать с детьми в течении трех дней. Расположившись в кресле, я достала набитую отчетами, рапортами и фотографиями папку, на которой было написано "Дело № 331". Суть того, что случилось, я уже знала - нашли труп ребенка на территории детского дома, подозревают, что ребенка убили.

Дорога до поселка, где находится детский дом составляла около 260 км, так что времени изучить дело у меня было достаточно. Первые страницы отчета отображали картину места преступления и травмы нанесенные ребенку. Ребенок являлся воспитанником этого детского дома, ему на момент убийства исполнилось шесть лет. "Труп обнаружила работница столовой, когда ранним утром 05 ноября 2018 года в 5:30 пришла на работу в учреждение для детей, оставшихся без попечения родителей", - прочла я в рапорте МВД, который предоставили полиция в ПДН. Из описания в этом рапорте было понятно, что ребенка обнаружила работница столовой детского дома, возле корпуса, в котором находится столовая. В деле присутствовали фотографии тела и места преступления. Рядом со мной сидели люди в автобусе, и рассматривать такие фотографии было не комильфо. "Надо было вчера вечером посмотреть, и не лениться пойти забрать дело из машины", - ругала я себя. Но тем не менее, я подглядела фотографию размером А4. На ней был изображен ребенок, лежащий на земле. Лежал он на животе, голова была повернута так, что было видно половину лица, а вторая половина была прижата к земле. Вокруг тела мальчика была грязь, покрытая инеем и тонким слоем снега. Глаза ребенка широко раскрыты, рот открыт. Клетчатая рубашка залита кровью, а на спине зияет дыра, из который вытянут позвоночник, несколько позвонков белеют так, что можно рассмотреть отходящие от них ребра. Спина явно имеет глубокие порезы или, можно сказать, царапины. "Кем же они нанесены? Животным? И почему мальчик так одет?" - задумалась я. Ребенок лежал босой, на запорошенной земле снегом.

В моей практике работы с детьми были различные случаи. Но со смертельным исходом я еще не сталкивалась. Даже криминалисты обращались ко мне за заключениями, правда, всего пару раз. И оба раза касались сексуального насилия над детьми. Первый случай - это было расследование изнасилования родным дядей своей племянницы. Ей было всего пять лет, и моя задача была поговорить с девочкой, задать ей вопросы, и представить отчет о том, подвергался ли ребенок принуждениям сексуального характера. Я помню тот день, это было семь лет назад. Я тогда только закончила свою кандидатскую работу на тему: "Детская психология, в стрессовых ситуациях, вызванных насилием". Только началась моя преподавательская деятельность на юридическом факультете нашего местного ВУЗа, как ко мне, по рекомендации декана обратились правоохранительные органы с просьбой поговорить с ребенком. Я отлично помню, что девочка напоминала мне Дюймовочку из сказки Г.Х. Андерсена. Она сидела в большом кресле кабинета работников ПДН. Ее ножки не доставали до пола, а голубое платьице с воланами, подчеркивало ее глаза. Крошечные ручки были сложены на коленях, а узенькие плечики опущены, что говорило о напряжении и подавленности ребенка. Разговор был коротким, чтобы не нагружать девочку, но из него следовало, что девочку принуждали к действиям сексуального характера. Передав отчет работникам ПДН, я еще долго не могла отделаться от всплывающих мыслей - фрагментов орального изнасилования этой пятилетней девочки. Для меня это было огромным разочарованием – узнать, что этого дядю, которому на тот момент исполнилось двадцать три года посадили на семь лет, а значит выйдет он на свободу в свои тридцать, а может быть и раньше.

Второй случай был - это был случай изнасилование мальчика, но тут не требовалось установить сам факт изнасилования, так как он был установлен медиками. Моя задача была максимально постараться облегчить ребенку последствия травмы в психологическом плане. Мальчик в возрасте восьми лет был изнасилован неоднократно, всего было пять совершенных актов, а доказать смогли только два эпизода. Священнослужитель истязал ребенка, которого ему приводила собственная бабушка. История получила широкую огласку, поэтому педофила отлучили от церкви и дали двенадцать лет строго режима. Что касается мальчика, психически он был здоров, но психологическая травма была очень серьезной, усугублял момент того, что именно родной человек отводил его к чудовищу, и не только в церковь, но и даже домой к служителю культа. Реабилитация мальчика была очень долгой, и особо не принесла результатов. Попытки суицида он предпринимал несколько раз на протяжении двух лет. Всего четыре года я пыталась ему помочь, но в итоге после последней попытки суицида, родители мальчика отказались от моих услуг, и перестали водить ребенка ко мне на сеансы. Приняли решение отправить его в психиатрическую клинику, а бабушка так и до самой своей смерти считала, что ее внук оговорил служителя церкви, так как ребенок «не правильно что-то понял». Хотя судмедэксперт точно описал повреждения ребенка, которые были вызваны проникновением в задний проход мальчика.

Мой выбор профессии сделан не случайно. Совсем ребенком меня изъяли из семьи соцработники. Тогда мне было всего шесть лет. Воспоминания мои скомканы, но достаточно четки. Я помню, что всего у матери нас было трое детей, я и еще двое младших братьев. Так же в моей памяти остался дом, хотя это больше напоминало сарай. В этом доме была одна большая комната, вдоль стен лежали матрацы. Из мебели был только кухонный стол и две табуретки, я практически не помню кухню. Но зато в самой середине комнаты висели большие веревочные качели - это была деревянная доска подвязанная к крюку толстыми веревками на потолке. В день, когда нас забрали, мы втроем качались на этих качелях, а в углу на матраце, в одном ситцевом халате лежала мать и спала. Я помню, как внезапно распахнулась дверь и в нее вошли люди в форме, они ласково меня позвали и угостили булочкой с кефиром в стеклянной бутылке с крышкой из фольги. Я видела, как берут моих младших братьев и закутывают в одеяла, пытаются будить мать, но тщетно. С моими братьями меня разлучили, я попала в замечательную приемную семью в моем, теперь уже, городе, а их увезли за границу, может быть даже куда-то в Европу.

Чем меньше мне оставалось ехать до пункта назначения, тем сильнее я волновалась. Пока мне не была ясна причина смерти ребенка, мне необходимо прочитать весь отчет, который был у меня в руках.

За окном автобуса я видела деревья, с облетевшими листьями, поля, на которых лежал снег, темное небо нагнетало тоску, и мысли о теле найденного мальчика страшили меня. "Может надо было отказаться? Что они хотят, чтобы я поняла, расспросив воспитанников?" - меня гложели сомнения. Населенные пункты за окном мелькали все реже, а значит мы уже далеко от города, ехать уже меньше половины. "Ладно, возвращаться назад бессмысленно, всего три дня опрашивать детей, и я вернусь домой преподавать своим студентам", - успокаивала я себя. Мне не хотелось ехать не только из-за жестокой картины смерти, которую я увидела на фотографии только в автобусе. Но и из-за внезапно нахлынувших воспоминаний о месте, подобном этому, в которое я сейчас еду. В детском доме я прожила целых шесть месяцев и моя память предпочитала выбросить из головы эти воспоминания. Но дорога к детскому дому возродила забытое. Вспомнились жестокие воспитательницы, которые не гнушались и руку поднять на детей, периодические голодные ночи в карцере, который являлся обычным чуланом. Детские стоны и всхлипы по ночами. Ожидание каждый день, что тебя заберут из этого места и такое же каждодневное чувство разочарования и безнадежности, когда за тобой никто не приходит.

Немного себя встряхнув, я посмотрела на часы: ехать осталось еще полтора часа. Глубокий вздох меня успокоил, и я настроилась на предстоящую работу.

Конец первой главы. Продолжение следует...

Спасибо, что прочли. Пишите мне ваши комментарии.

Глава пятая. Заключительная.

Глава первая - Маринка, прости

Глава вторая - Маринка, прости

Глава третья - Маринка, прости

Глава четвертая - Маринка, прости

Проснувшись, только к обеду, а это себе можно позволить в воскресенье, я лежала в кровати и переваривала эту ночь. "Может быть, мне просто показалось в темноте? А если, нет, то что такое Маринка? Или кто? Что теперь мне делать с этой информацией? Может у меня галлюцинации, и нужно рассказать маме?" - вопросы изводили меня, и я не могла их выкинуть из головы. Заставив себя встать с кровати, я медленно направилась на кухню. Увидев родителей, у меня защемило в груди. Они сидели, за накрытым завтраком столом, друг напротив друга, и о чем-то мило ворковали. Их улыбки и нежные взгляды заставили меня испытать за них радость, перемешанную с чувством утраты. Я утратила возможность наслаждаться воскресным утром, как я умела это делать раньше, до всех событий этой недели. Новое чувство поселилось во мне - чувство сожаления. Сожаление о том, что беззаботное прошлое, уже никогда не вернется в мою жизнь. Я присоединилась к их трапезе, но не могла окунуться в разговор, мои переживания не давали мне сосредоточиться.

Весь воскресный день прошел в бытовых делах и выполнении домашнего задания, к вечеру все мои страхи притупились, и я немного успокоилась. На меня нахлынуло острое желание съесть шоколадку, это нормальное для меня состояние, когда я испытываю хандру или волнение перед контрольной, например, а тут, видимо, состояние похожее и вызвало резкую жажду сладкого. Перерыв все шкафы на кухне, я так ничего и не нашла. "Ты, что тут всё ищешь?" - на шум в кухне зашла мама. "Я хочу чего-нибудь сладкого", -посмотрела я с надеждой на маму, вдруг у нее где-нибудь завалялась шоколадка. "А, нет, нет ничего. Сходи в ларек на остановку, купи", - предложила мама. Я не долго поколебалась, но желание съесть шоколадку пересилило. Я зашла в свою комнату, и поймала себя на мысли, что наряжаться и тратить на это свое время мне совсем не хочется. Я наспех одела спортивный костюм, сунула маленький тряпичный кошелек в карман, и отправилась в ларек.

Выйдя на улицу, меня окружили маленькие первые снежинки, неподдельная детская радость посетила меня в этот момент, очень простое чувство счастья, когда ты идешь с мамой за руку, по заснеженной тропинке в детский сад, на елку, и знаешь, что сейчас начнется праздник. Или когда папа на санках везет тебя на горку, а вокруг кричащая радостная ребятня валяется в снегу, и ты с восторгом ожидаешь, как папа будет подталкивать санки, вместе с тобой, со склона, и ты со скоростью съедешь вниз.

Дорога к остановке с ларьком пролегала мимо стройки дома. Стройка была заброшена, так дом и остался стоять, уродливой из бетонных плит, серой коробкой. Лишь один одинокий фонарь освещал эту дорогу, она была самой короткой, но не самой популярной среди жителей улицы. Мне захотелось быстрее пересечь отрезок дороги, возле недостроенного дома, и я пошла быстрым шагом. Неожиданно из дыры ограждения стройки, тянувшегося вдоль дороги, по которой я шла, вышли мне наперерез Марк и его прихвастни.

- О! Какие люди! Куда бежишь? На свидание? - усмехаясь сказал Марк, преграждая мне дорогу.

- Конечно, смотри как вырядилась, - ехидно заметил Сурков. У него была во рту сигарета, он вытащил ее изо рта, взяв меня за локоть, прижег рукав моей белой кожаной косухи.

- Что ты делаешь? - вскрикнула я.

- Следующий будет твой живот, - он расхохотался.

Схватив меня за плечи, он начал затаскивать меня в дыру ограждения, на территорию стройки. Я пыталась сопротивляться, но Марк обошел меня со стороны ног, и поднял их. Они занесли меня на заброшенную стройку. "Помогите!" - закричала я. Вывернувшись, я заглянула назад, в дыру, там проходила женщина, она увидела меня и троих подонков, махнула рукой и пошла дальше. "Покричи, быстрее устанешь", - съязвил Сурков. Я продолжала извиваться у них в руках, но силы были не равны. Андрей плелся за нами, и молчал. Дотащив меня до составленных в стопку плит, они положили меня на них. Я попыталась встать, но Сурков наотмашь ударил меня по лицу. "Лежи, сука тупая", - прохрипел он. Удар больно обжег мне щеку, я взвизгнула и заплакала. "Отпустите меня, что вам надо?" - говорила я, сквозь слезы. Марк наклонился ко мне: "Нам? Мы тебе сейчас покажем. Тебе понравится. Сначала, тебе будет немножко больно, а потом спасибо скажешь. Ты ведь еще девочка? Андрей мечтал быть первым, но буду я, он будет второй", - шепотом сказал Марк. Я поняла, что они сейчас со мной сделают. "Нет! Не трогайте меня, уроды!" - отталкивая их, закричала я. Сурков схватил меня за кисти рук и резким движением повалил на спину, на плиты.

Я почувствовала сильную боль в запястьях, он их сдавил так, что я не могла сопротивляться. Капля упала мне лоб, я подняла глаза на Суркова, его лицо было прямо надо мной и излучало похоть. Капелькой оказалась слюна, которую он пустил, от ожидания того кошмара, который мне предстоял. Марк раздвинул мои ноги, и встал между них, не давая мне их соединить. Его руки сильно сжали мою попу, и он начал стягивать мои спортивные штаны вместе с трусами. От боли, которую причиняли мне его пальцы, царапающие мою кожу на бедрах, я визжала. Я повернула голову в сторону Андрея, он переминался с ноги на ноги, и смотрел в пол, я поняла, что он не станет мне помогать. Марк стянул мою одежду уже почти до колен, как вдруг за его спиной я увидела, переваливающегося, из стороны в сторону, огромного человека. Хромая, к нам приближалась Маринка. Я затихла от удивления, Маринка остановилась за спиной Марка. "А ты чего? В очередь встала?" - громко засмеялся Сурков. Марк отпустил меня, но я не могла надеть белье, так как Сурков продолжал мне сжимать запястья. Марк повернулся лицом к Маринке. "Иди отсюда. Не подсматривай. Я тебя..." - он не закончил фразу. Я увидела, как пять длинных черных щупалец одной руки Маринки, обхватили его за спину, их длинны хватило полностью обнять выродка. Сильный запах тухлой воды наполнил здание, заброшенный стройки. Сурков отпустил мои запястья, но не побежал. Я с ощущением стыда, быстрее натянула на себя трусы и спортивные штаны. Вторая рука Маринки, которая также вытянулась в черные щупальца из пяти пальцев, уже, с другой стороны, обхватила Марка. Я встала с плит, то что я увидела потом навсегда, осталось в моей памяти, в малейших подробностях. Голова Маринки, как будто расклеилась пополам, и вывернулась наизнанку. На месте человеческой головы появился орган, напоминающий треугольник, он был огромный и черный, на лице, если можно так сказать, было большое количество маленьких глаз, они двигались синхронно. Рот был широкий, от уха до уха, только ушей у Маринки не было видно. Тело, как и голова расклеилось надвое и вывернулось вместе с одеждой, теперь Маринка напоминала здоровенную морскую звезду, только еще и с пальцами - щупальцами на "руках". На ее животе разгоралось, огненного цвета пятно, оно начало расползаться по всему ее телу. Марк начала извиваться в ее объятиях. Маринка полностью стала огненного цвета, и я почувствовала жар, как из духовки, когда ее открываешь, проверить шарлотку на готовность. "Вот, почему она всегда такая горячая", - озарила меня догадка. Марк начал кричать, визжать, потом весь покрылся пузырями и кожа его начала плавиться, волосы полностью сгорели, он затрясся и обмяк. Маринка потухла. Ее огромный рот раскрылся, и она пережевывая, начала засовывать туда Марка, его обуглившееся тело. За спиной я услышала, как Сурков часто задышал, повернувшись, я увидела, как он стоит, с обмочившимися штанами и трясется, но бежать - не бежит. Маринка, на мое удивление, начала быстро двигаться к нему, но при этом почти, не двигая "ногами", возникало ощущение, что она скользит по бетонному полу. Вмиг, оказавшись рядом с Сурковым, она также заключила его в свои объятия и зажарила. Проглотив второго, Маринка вдруг начала покрываться пузырями, схлопываясь они уменьшали ее размеры. Через несколько секунд в моих ногах лежал младенец, на вид месяцев шести. Я присела на корточки, и вгляделась в лицо ребенка. Это была Маринка, только крошечная, с такими же, вниз опущенными уголками глаз, заячьей губой, и ножки тоже были одна короче другой. За спиной я услышала писк Андрея, и как он несется, к дыре в заборе стройки.

Я сняла с себя кожаную косуху, и завернула в нее маленькую Маринку. "Надо вспомнить, где ты живешь", - подумала я, разглядывая малышку. Практически по наитию, я шла по темным улицам, ведомая фрагментами своих воспоминаний из детства. Разглядывая дома, вдруг мне попалась типовая девятиэтажка, но я четко ее узнала, это Маринкин дом. Подъезд, тоже легко всплыл в моей памяти. Когда я подошла к подъездной двери, меня встретил кодовый замок. Не зная кода, я решила подождать, пока кто-нибудь выйдет из подъезда. Этаж был первый и расположение квартиры, тоже вспомнилось. Я стояла и смотрела на Маринку, которая лёжа у меня на руках пускала слюнявые пузыри. "Кто же ты?" - тихонько я задала ей вопрос. На мою радость, дверь подъезда распахнулась, из нее вышел мужчина, он посмотрел на меня, но не стал препятствовать входу в дом. Стоя около двери, я не сразу решилась постучать, вдруг я ошиблась квартирой, но Маринка закряхтела, и я глубоко вздохнув, постучала в дверь.

Дверь мне открыла сестра Маринки, еще более похорошевшая, чем я ее помню. Ее выразительные глаза увеличились, она шире распахнула дверь, так чтобы я могла войти.

Она нежно взяла у меня Маринку, завернутую в куртку. "Это случилось опять. Она съела кого-то?", - встревоженным голосом, спросила сестра Маринки. Я кивнула, она подняла голову вверх, явно задумавшись. "Проходи на кухню", - предложила маринкина сестра. Я села на табуретку, и молча смотрела на них.

- Кого она съела? - спросила она.

- Двоих - это ее одноклассники. Они очень плохие люди. Они убили вашу кошку и долго над Маринкой издевались, - протараторила я.

- А, я поняла кто. Вчера днем, когда Маринка была в школе, они заходили под предлогом узнать, что-то у Маринки, и заодно попить воды, пока я была на кухне, видимо, они выманили Муську, - у нее покраснели глаза, - а когда Маринка шла со школы, они встретили ее, и наша кошка была уже у них.

- Почему вы не переводили Маринку в другую школу? Ее здесь обижали, - спросила я.

- Наша мама, точнее моя, не может с нами жить, боится Маринку, поэтому и не получалось ее перевести, потому что я - не родитель, и мое заявление не примут. Да и какой смысл, в другой школе было бы то же самое, у нас такое уже было, только я смутно помню, я была еще мала.

- А откуда у вас Маринка?

- Точно не знаю, мама ее приютила, но когда Маринка первый раз убила человека и съела, кстати тоже человек сам нарвался, она превратилась в такую же малышку. Мы переехали к вам в район, сначала мама начала пропадать на работе, и забота о Маринке легла на меня. А потом вовсе переехала в соседний город, навещает нас иногда. Я не могу оставить Маринку, она мне родная. Завтра же начну переезд, нельзя больше оставаться. - сказала мне сестра Маринки. Я не помнила ее имени, а спросит постеснялась.

- А почему она их не остановила раньше? Когда они издевались над ней самой или над Мусей? - не понимала я.

- О, она может превращаться только в темноте, солнце ее начинает сушить, а когда она в образе человека, ее защищает кожный покров.

- Это ведь, из-за меня она их съела. Защитила меня. - призналась я.

- Ну что ж, она сделала хорошее дело, - улыбнулась мне маринкина сестра.

Я подошла к Маринке, лежащей на руках у ее сестры и сказала: "Маринка, прости. Прости, за все. За то, что не смогла тебя отстоять, за то, что не дружила с тобой, а не каждый может похвастаться, таким другом, как ты, за то, что из-за меня тебе приходится переезжать. Маринка, прости и прощай". Я поцеловала ее в лоб и пошла на выход из квартиры. "На, возьми куртку, замерзнешь", - сняв с Маринки косуху, протянула мне ее. Я взяла куртку, и сказала: "Это - мое воспоминание о Маринке, а у нее пусть останутся мои платформы". Сестра с улыбкой кивнула.

Утро понедельника для меня было необыкновенным. Мне легко дышалось, полной грудью, пока я бежала в школу. Отличное настроение от того, что эти изверги не будут издеваться больше над Маринкой, и больше не представляют опасности для меня.

В школе весь день обсуждали, что Андрея родители упекли в психушку, потому что Маринка съела Марка и Суркова. Все гадали, правда это или нет, так как эти двое, и вправду исчезли, но мало ли подростков пропадает, особенно неблагополучных.

Но я знаю правду, но никому не скажу...

Конец.

Спасибо, что прочли. Если вам нравится, я продолжу писать. А если не нравится, то я все равно буду писать.)

Глава четвертая.

Глава первая - Маринка, прости

Глава вторая - Маринка, прости

Глава третья - Маринка, прости

Прозвенел будильник, продрав глаза, я поняла, что уже утро, и пора идти в школу. Никакого энтузиазма у меня эта мысль не вызывала, но глубоко вздохнув, я села на кровать. В окне было видно, как тяжелые серые тучи затянули небо. "Солнце встает позже, значит скоро будем переходить на "зимнее время" . Главное не забыть перевести часы", -подумала я, уставившись в окно, сидя на кровати. Выйдя из комнаты, я увидела, как родители разговаривают у входной двери.

- Где ты так испачкался? - возмущалась мама.

- Эх, я и не заметил, - удивился папа, рассматривая подол своего пальто.

- Не ходи тогда в нем на работу, я его постараюсь отчистить, - с расстроенным видом сказала мама.

Отец оделся в куртку, и чмокнув свою жену в нос, быстро вышел из квартиры. По маме было видно, что она не собирается на работу, видимо у нее сегодня нет пар. "Хорошо, мама дома. Значит никто не зайдет", - с облегчением, подумала я, но эта мысль мне самой показалась странной. "Похоже на паранойю", - мысленно, заключила я. Выходя из квартиры, я бросила взгляд на пальто, весь низ был в грязи. "Видимо, не заметила и подолом собрала лужу, но все равно, не буду рассказывать родителям, что я им скажу?" - подумала я, и отправилась в школу.

Путь в школу у меня был в полном одиночестве, подруги не стали меня встречать. Меня гложело неприятное чувство обиды на них, и желание идти в школу, совсем, пропало.

На удивление, школьный день прошел без эксцессов, и вполне продуктивно. Я уже собиралась выходить за ворота школы, как услышала крики, смех и громкое мяуканье. Не сразу распознав откуда шум, я огляделась и увидела, около, заброшенных "ракушек", мне ненавистную троицу и Маринку. Подавив страх, я ринулась к ним, в полной уверенности не отступать, и отстоять сейчас ее. Подбежав, я растерялась, от увиденного, я оторопела. Андрей с Марком держали Маринку, а напротив них стоял Сурков и держал за загривок, пушистую черепахового цвета, кошку. Кошка мяукала и пыталась сопротивляться, Сурков ехидно улыбался, и не моргая уставился на Маринку. По его лицу было видно, как он получает удовольствие от того, что происходит с ней. Маринка рвалась к нему, и жалобно стенала. "Моя кошка. Отпусти. Она плачет", - со слезами басила Маринка. Я не выдержала, и кинулась на Суркова, чтобы отнять животное. Но он быстро переключился на меня, и оттолкнул свободной рукой. Я не сдавалась, схватила камень и кинула ему в голову, попала. Поцарапала камнем ему висок, тонкая струя крови потекла по его щеке. Мне стало страшно, увидев его глаза, которые налились яростью. Он сморщил нос и закричал:"Тупая корова! Я сейчас тебя убью", - и рванул ко мне. Я начала пятиться, и оступилась о бордюр, не удержавшись на ногах я свалилась. Он смеясь в голос, подошел ко мне, явно, предвкушая расправу. "Не трогай Надьку, она - дура. Лезет везде!" - крикнул Андрей, не отпуская Маринку. Сурков повернулся к нему, я урвала момент и встала на ноги. Продолжая, держать кошку в руках, он посмотрел на меня, и на его лице, я увидела гадкую ухмылку, которую я еще долго не могла забыть. Он не спеша стал возвращаться к своим подельникам, Маринка совсем извилась, и ослабла в их руках. Она обмякла, ее голова была наклонена на бок, ноги подкошены, пот стекал по ее лицу. Виталя вернулся на свое место, напротив Маринки. Он повернул кошку к себе, посмотрел на нее внимательно, она замяукала и затрепеталась. "Отпусти кошку", - как можно увереннее произнесла я. Он не смотря на меня, полез в портфель, который валялся радом с его ногами, он пошарился в нем, и достал стеклянную бутылку из под Cоса - соlа, которая была заткнута винной пробкой, в ней была прозрачная жидкость. "Зачем ему это? Что это?" - предвкушая беду, подумала я. Он вытащил пробку зубами, не много отплевался и начал поливать кошку. Животное начало извиваться и громко мяукать, Маринка заорала низким своим голосом. Она так сильно вырывалась, что ее пленители, не ожидав такого напора, не справились и Маринка вырвалась. Она хромая, быстро поковыляла к Суркову, но не успела. Он выхватил зажигалку у себя из джинс и зажег ее. Кошка моментально обхватило пламя, она произвела звук похожий на мяуканье, переходящее в вопль. Сурков бросил кошку на землю, и она горящим шаром понеслась в сторону своего дома. "Нет, Муся! Стой!" - Маринка, переваливаясь из стороны в сторону, побежала за своей кошкой.

Остолбенев я смотрела, как эти нелюди смеются в голос вслед Маринке. "Смотри, как бежит! Ей бы кросс за школу бегать!" - хохотал Марк. "Чего вытаращилась. Скажи спасибо, Андрею, а то я бы тебя удушил", - процедил, проходя мимо меня Сурков. Я не видела в них уже людей, это были стайка гиен, и эта стайка удалялась в сторону школы.

Я, смутно, помню как вернулась домой. Мне было не до еды, и не до уроков. Перед глазами стоял огненный шар, и запах горящей шерсти, ощущался очень сильно, что иногда меня подташнивало.

Я не могла уснуть, я смотрела в окно, на проплывающие тучи, иногда открывавшие полную луну, и мысли не давали мне покоя. "Как там Маринка? Может кошка осталась жива?" - и слеза капнула на мою подушку.

Ключ входной двери повернулся, на часах полтретьего ночи. Так как я не спала, я была уверена, что слышала поворот ключа в замке. Шум, который последовал, явно, был от возьни в коридоре, кто-то разувался. "Может закричать? Мама с папой дома." - начала я судорожно размышлять. Но страх, меня сковал, я никак не могла ни кричать, ни двинуться в кровати. В коридоре, я услышала, приближающиеся шаги, показался высокий, переваливающийся силуэт. Я узнала - это Маринка. Она остановилась в дверях, я чувствовала, как она сморит на меня. Мое сердце выпрыгивало из груди, и я уже была готова вскрикнуть, как включился свет. Маринка стояла передо мной, у нее был в руках пакет с изображением цветов. Она была вся в репьях, с головы до ног. Разодранные плотные черные колготки, вся в грязи юбка и на распашку расстегнутая ветровка, говорили о том, что она пробиралась сквозь кусты репейника. Вид у нее был полный боли и скорби, об этом говорили ее, заплаканные красные глаза, и дрожащая нижняя губа. Она всхлипывала. "Тихо, Марин, не плачь", - прошептала я, мне расхотелось кричать. "Садись на кровать", - я встала и взяла ее за руку, и повела за собой к кровати. У нее очень горячая рука, видимо от переутомления. "Они ее убили", - Маринка села на кровать, и стала доставать, что - то из пакета. Это был сверток, детская фланелевая пеленка, что - то бережно окутывала. Маринка начала разворачивать ткань, запах жженой шерсти и мяса ударил в нос. Маринка в руках держала свою кошку, или точнее ее останки. Полностью черное сожженное тельце животного лежало на пеленке. Маринка затряслась и заплакала, я положила ей руку на ее плече. "Давай ее похороним?" - предложила я. Маринка кивнула, я быстро натянула шерстяные носки, сбегала на кухню, схватила лопатку, которая стоит под раковиной, мама ей набирает землю для цветов на лужайке у дома. Маринка завернула Мусю в сверток, и мы тихо вышли из квартиры. Я осталась в ночной пижаме и просто накинула куртку. Выйдя на улицу я почувствовала запах зимы, стало холодно, меня немного трясло, но я должна помочь Маринке в любом случае. Мы зашли за дом, там был не большой полисадник. Выбрав дерево, я начала раскапывать ямку. Как только могилка стала, подходящего размера, Маринка положила в нее, своего питомца во фланелевой пеленке. Мы не много помолчали, и я стала закапывать сверток.

- Спасибо, - прошептала Маринка.

- Не за что, - как можно ласковее улыбнулась я

- Марин, а как ты открыла мою дверь? - набравшись смелости, спросила я ее.

Маринка смутилась, и замотала головой.

- Мне нельзя, что бы ты знала, - пробасила Маринка.

- Я обещаю тебе, я никому не скажу, - уверила я ее.

Она вздохнула. Мы встали с корточек, и она согнула правую руку в локте. Ее ладонь оказалась прямо передо мои лицом. Руку она сложила в кулак, и выпрямила указательный палец. Темноте мне стало казаться, будто бы ноготь отделился от пальца, и держится на черной, продолжающей удлиняться щупальце. Я сразу почувствовала запах тухлой воды. Замерев я наблюдала, как этот длинный черный палец извивается из стороны в сторону. Маринка в одну секунду втянула ноготь на место, и передо мной опять самый обычный, но только толстый, указательный палец. Мы помолчали несколько секунд, я таращилась на Маринку, потом она улыбнулась, как обычно скалясь. И мы не спеша побрели к моему подъезду, я не задавала вопросов, я не знала какие задавать. Уже у подъезда я сказала : "Я никому не скажу, не волнуйся", - я точно знала, что не обманываю Маринку, мне всё равно никто не поверит. Она кивнула, пошла к своему дому, помахав мне напоследок. Я ответила ей тем же. Зайдя в свою комнату, я раскрыла окно, так как запах, сгоревшей Муси еще присутствовал. "Если так пахнет, значит это был не сон", - удивилась я своему спокойствию, и ощутила сильно желание лечь.

Конец четвертой главы. Продолжение следует...

Спасибо, что читаете. Пиши ваше мнение, хоть иногда оно меня и злит, но все же чаще оно меня бодрит и радует.) В любом случае, оно важно для меня.

Глава третья.

Глава первая. -  Маринка, прости

Глава вторая. - Маринка, прости

Я застыла, держа в руках комбинезон, перебирая в мыслях, откуда мог взяться такой запах, но так и не смогла найти ответ. Начав собирать постельное белье, которое пропиталось этим запахом меня начало тошнить, я еле сдерживала позывы. С воняющим комком белья, я побежала в ванную комнату, для того чтобы засунуть это в стиральную машинку, как только я переступила порог ванной комнаты я ужаснулась. На дне ванной была зеленая жидкость, похожая на слизь, пробка была заткнута. Вонь стояла удушающая, я бросив комок белья на пол, выбежала и закрыла за собой дверь. "Что? Как это могло получиться? Канализация забилась? Но пробка заткнута? Кто был у нас дома? Неужели эту гадость сюда притащили Марк со своими отморозками? Но как они попали в квартиру? И как узнали где я живу?" - все эти вопросы не имели ответов, но точно я знала, что нужно все убрать до прихода родителей. Собрав всю силу духа в кулак, и стараясь не дышать зашла опять внутрь ванной комнаты. Когда я опустила руку в жидкость, чтобы вытащить пробку, это оказалась теплая слизь, очень теплая, как немного охладившийся, на плите кисель. "А, фу. Ну если это эти придурки сделали, то откуда они могли взять такую гадость", - причитала я пока пыталась смыть слизь струей воды из лейки душа. Окончательно я успела расправиться с беспорядком, только перед самым приходом родителей. Ужинали мы все вместе за столом, я опасалась, что они учуют этот запах, так как меня он не оставлял. Но к моей радости, они его не ощущали и не задавали вопросы, на которые я бы не нашлась, что ответить. Лечь спать получилось, очень поздно, так как уроки я делала не внимательно и поэтому очень долго. Ощущения тревоги и страха меня не оставляли, мысли про эту слизь вызывали у меня ощущение, что это только начало чего - то плохого. Всю ночь я ворочалась и толком не спала, мне мерещились шорохи и тени.

Утро, новый день. Я с надеждой в сердце, что всё это было вчера и больше ничего плохого не будет, встала с кровати. Состояние у меня было разбитое, а лицо напоминало жителей улицы китайской деревни. "Надя, ты не заболела?" - насторожилась мама, стоя в проеме двери моей комнаты. "Нет, мам, просто не выспалась", - ответила я, стараясь развеять ее волнения. Девчонки, как обычно ждали меня у входа в подъезд, своим видом они давали понять, что недовольны.

- Что? - раздраженно спросила я у них.

- Ты чего геройствуешь? - с вызовом спросила Таня.

- О чем ты говоришь? - я начала злиться.

- Я? Что ты вчера побежала спасать эту... - она резко замолчала.

- Я не хочу и не буду это с вами обсуждать, и без того тошно, - огрызнулась я.

Наташка молчала, я поняла, что она не поддержит меня. Я ускорила шаг, и пошла быстрее от них прочь в сторону школы.

Погода сегодня радовала, гораздо больше, солнце светило, и приятно пахло осенью. Светлое трехэтажное здание школы уже показалось из-за соседнего дома, школу окружали, посаженные деревья и газоны, дорожки с лавочками, в лужах поблескивало солнце, было прохладно, но не ветрено. Стало невыносимо тоскливо, по тому недавнему прошлому, в котором меня ничего не беспокоило, страхи не мешали мне наслаждаться, похожими днями на этот. А теперь, мое удовольствие от этой прогулки до школы, было омрачено тусклым ощущением тревоги.

Первый урок был истории, и он длился целую вечность, я не любила гуманитарные науки, они мне тяжело давались в отличие от точных наук. Звонок на перемену был очень желанным, как только он прозвенел, я первая вышла в коридор и остолбенела, от увиденного.

Прямо напротив кабинета, у большого школьного окна стояла Маринка, на ней был какой- то нелепый серого цвета шерстяной сарафан и такая же серая водолазка, теплые колготки были собраны на коленках, как у маленьких детей в детском саду. Около нее стоял Сурков и колотил в ее плечо кулаками, Маринка съежилась и отмахивалась от него как от мухи одной рукой. Она была выше его ростом, и сильно ударить ее в голову, видимо у него не получалось, поэтому он наносил удары в плечо. С другой стороны стоял Андрей и подначивал его: "Сильнее лупи, она вон какая здоровая, ей не больно". Чуть поодаль стоял с довольными видом Марк. Маринка хныкала, я хотела подойти, но тут на себе уловила взгляд Андрея, он молча качнул головой, давая понять, чтобы я этого не делала, я повиновалась. Коридор начал наполняться зрителями, которые потихоньку начали выходить из кабинетов. Я чувствовала, как мои одноклассники шушукаются и хихикают, обернувшись я увидела, как мои подружки тоже давят смех. Как же противно, невыносимо терпеть, жалость к Маринке перерастала в гнев к Суркову, который наращивал силу удара. "Где учителя? Почему никто не выходит?" - озарила меня мысль. И в эту же минуту Сурков с размаху ударил Маринку в живот, она согнулась и он толкнул ее в спину, она с грохотом рухнула на пол, и в голос заревела, она лежала как огромное животное, кричащее от боли, которого ранили охотники и связали конечности. Марк расхохотался, и вся толпа школьников поддержала его, Маринка начала вставать, опираясь одной рукой об пол, а второй держась за живот, Сурков подбежал к ней со стороны ее головы, потянул ее волосы вверх, ее лицо оказалось напротив его лица, и он смачно начал издавать звуки, характерные для набора слюны во рту, немного изогнувшись назад, он харкнул в лицо Маринки, плевок растекся по ее лицу от правого глаза до подбородка. Послышались возгласы отвращения, многие начали отворачиваться, я стояла, как вкопанная, с широко раскрытыми глазами из, которых потекли слезы. Я быстро их стряхнула, опустив голову вниз. Ощутила на себе взгляд, это был взгляд Маринки, она в полусогнутом состоянии, так же держась за живот, смотрела на меня, плевок свисал с ее подбородка и при этом она опять скалилась , она улыбалась. Маринка поняла, что я ей сочувствую, и именно этому она улыбалась. "Утрись, мразь", - подтолкнул Маринку Андрей, удаляясь по коридору на следующий урок. Прозвенел звонок, он отрезвил меня, и я посеменила на ватных ногах в другой кабинет.

Единственная мысль была у меня в голове: "Когда же этот день закончить?". После последнего урока, я выбежала из школы. Ни на кого не оглядываясь, и сломя голову я понеслась домой. Оказавшись, возле двери квартиры, я принюхалась, есть ли запах тухлой воды, но нет его не было. "Да откуда? Дверь же заперта", - дергая ручку, подумала я. И вошла внутрь. Всю вторую половину дня, я занимала себя уроками, после ужина с родителями, почти совсем успокоилась, и практически убедила себя, перестать испытывать чувство вины, что не помогла Маринке. Перед сном, я решила отвлечься и пересмотреть первую часть "Матрицы", Киану Ривз - красавчик, на него можно смотреть вечно.

Настойчивый шум разбудил меня, я посмотрела на электронные часы возле кровати, на них три часа ночи. Шум стал различим - это было шарканье, я окончательно проснулась. "Может папа на кухне ходит?" - решила я. "Пойду тоже попью", - я спустила ноги с кровати, и заметила, что на полу нет полоски света из кухни. Папа ходит в темноте. Шарканье затихло, я встала с кровати и не спеша пошла босиком в кухню. Я остановилась в дверях кухни, в темноте различались очертания человека, высокого роста. "Пап, ты чего в темноте?" - с облегчением спросила я, и включила свет. Ужас от увиденного, не дал мне вскрикнуть. На моей кухни стояла Маринка. Огромная, вблизи она казалась еще выше. На ней был домашний махровый халат, розового цвета. Она стояла спиной ко мне, я не могла оторвать взгляда от ее горба. Маринка, прихрамывая повернулась, ее лицо было приветливо, это можно было понять, по поднятым густым бровям и по заячьей губе, из-под которой, выглядывали ее зубы. "Привет", - пробасила Маринка. Я сглотнула слюну в пересохшем горле, и опустила глаза. Ноги Маринки были босыми, но они стояли на моих ботиночках с платформами, видимо Маринка не смогла их натянуть, поэтому просто на них встала и шаркала. "О, они такие красивые, я немного померила", - смутилась Маринка.

"Ничего страшного, ты можешь их забрать. Марин, иди домой", - подошла я к ней, и дотронулась до ее горба, но отдернула руку, и переложила ее ей на плечо, Маринка была очень горячей. "Хорошо, ты будешь со мной дружить как раньше?" - спросила Маринка. Мне не хотелось ее обманывать, но в этот момент я испытывала страх и хотела, чтобы Маринка ушла, а если родители проснуться? Я кивнула. Она слезла с моих ботинок и взяла их в руки, прихрамывая, она пошла к выходу я устремилась за ней, Маринка втиснулась в свои резиновые сапоги, в которых пришла. Выходя из квартиры, она мне помахала рукой. Я ей улыбнулась в ответ. Как только я закрыла за ней дверь, у меня затряслись руки и я почувствовала капельку пота на своем лбу. "Как она попала ко мне домой?" - от этой мысли у меня все внутри похолодело. "Маринка была горячая. Может у нее температура? А если она ко мне в бреду пришла? Раньше ведь они с сестрой у нас бывали в гостях, и она по старой памяти нашла дорогу", - ужаснула меня мысль. Я накинула папино пальто, и выбежала на лестничную клетку, в поисках Маринки. Но никого уже не было, на площадке пусто, я побежала вниз по лестнице. Шел дождь, освещенная фонарями улица, тоже была пуста. Я огляделась по сторонам, стоя у подъезда. "Марин!" - крикнула я, и мой голос показался мне таким громким, среди ночной тишины, что я не стала кричать второй раз. "Как она смогла так быстро уйти хромая, она же передвигается очень медленно, а может я схожу с ума? И Маринка на кухне мне привиделась?" - закрались сомнения в моей вменяемости, которые ужаснули меня. Я вернулась в подъезд и поднялась домой. Обнаружила, что моих платформ нет, их унесла с собой Маринка.

Спасибо, что читаете. Пишите мне свое мнение, во многом оно полезно

Глава вторая.

Глава первая - Маринка, прости

Мы выбежали на улицу, сильный ветер перехватил дыхание, а мелкий и колючий дождь начал бить по щекам. Добежав до ворот школы, я обратила внимание на небольшую гогочущую стайку школьников, они стояли за углом забора школы, вне ее территории, и громко выкрикивали какие – то фразы. Мне не сразу удалось расслышать, что именно кричала толпа, я решила подойди поближе. «Идите, я вас догоню», - сказала я девчонкам и махнула в сторону входа в школу. Когда я практически вплотную, приблизилась к группе обнаружила, что они стоят кругом. «Тупая страшилища, забери свой портфель!!!» - выкрикнул Андрей, он стоял одним звеном в этой цепи школьников, которые окружали, и смотрели на кого – то. Я заглянула между голов парней и увидела, как по кругу они кидают друг другу портфель. Я не сразу заметила, что у них внутри этого круга, на мокром асфальте сидит Маринка. Ее бардовый длинный плащ был весь грязи, по лицу текли капли дождя смешанные со слезами. «Отдайте!!!» - ревела Маринка низким и громким голосом. Смех и улюлюканье доносилось от каждого в этом кругу. Все они были одноклассники Маринки. Тут я почувствовала, что меня кто-то пихнул в плечо, и я увидела как в толпу пробирается физрук. «Разойдитесь, идите на занятия», - расталкивая их, твердым и зычным голосом, говорил учитель. Егор бросил в Маринку ее портфель, его руки поймали его последним. Я не сразу двинулась с места, Маринка смотрела на меня, она тяжело дышала, и сидя на дорожке возле забора школы, пыталась отряхнуть грязный плащ. «Марина, ты домой пойдешь или на уроки?» - спросил ее учитель, наклонившись к ней. Маринка облокотилась на учителя, своей полной рукой и поднялась, вся растрепанная, она вытирала лицо руками и приглаживала волосы. «Пойду на уроки», - грубым голосом сказала Маринка, прихрамывая обошла меня, и исподлобья мельком окинула взглядом. Я стояла, смотрев ей в спину, она был высокого роста, с широкими плечами и горбом на верхней правой части спины. Маринка поковыляла в сторону входа школы. Я не торопясь шла за ней, боялась обгонять. «Чего ты там плетешься?!» - на крыльце школы мне кричала Наташка и махала учебником алгебры. «Быстрей давай!» - подгоняла она меня. Наташа сделала вид, что Маринки не существует, когда та с ней поравнялась на крыльце. Прозвенел звонок на урок, все начали рассыпаться по классам, как шары на бильярдном столе в лунки. Первый урок алгебры для меня прошел, как в тумане, я видела, что на доске пишет учительница Валентина Вениаминовна, и отлично ее слышала, но мой мозг отказывался усваивать тему урока, я думала о Маринке. Когда мы были еще дошкольного возраста, у нее уже тогда улавливались эти уродства, но с возрастом они выглядели ужасающе. Меня разъедало чувство жалости и стыда, стыда за себя, что не попыталась остановить издевательства ее одноклассников над ней. На протяжении всего дня, подневольно на переменах я высматривала Маринку в коридорах, хотела убедиться, что с ней все нормально. Во время большой перемены, я пошла в женский туалет и встретила в дверях девочек из параллельного класса. «Привет, не ходи туда», - шепнула мне одна из них. «Почему?» - удивилась я. «Фу, она там жрёт», - они поморщили носы и рассмеялись. Я догадалась, что речь идет о Маринке. Я пожала плечами, сделав вид, мол, что же ничего не поделаешь, и пошла в уборную. В туалете было пусто, все кабинки были открыты, кроме одной, дверцы висели высоко и было видно в одной из кабинок из – под двери ноги, в черных, потрескавшихся сапогах, Маринка пыталась их поджать. «Маринкааа», - приветливо протянула я. «Не бойся, это я Надя, мы с тобой маленькими играли, помнишь?» - как можно ласковее произнесла я. «Мда, привет, я не пойду в столовую, я здесь буду есть», - почти пробасила Маринка, я слышала как она, чавкая жует, я представила, как она ест и как двигается при этом ее заячья губа и поняла причину, почему она ест в кабинке туалета, в столовой ей бы не дали поесть. «Хорошо, Марин, хорошо», - я решила пойти по нужде на другой этаж, что бы не мешать Маринке, я подошла к двери выхода из туалета, мне попалась табличка «уборка, не входить», и повесила ее на дверь женского туалета, что бы Маринка могла доесть. «Но как же я все эти годы, всего этого не видела? Не первый же раз Маринка ест в туалете? Неужели я просто не обращала внимания, как над ней издеваются? Не хотела замечать?» - вопросы один за одним всплывали в моей голове.

Звонок после последнего урока, всегда придавал новых сил и предвкушение свободного времени, в которое можно заняться любыми делами, но в этот день звонок с уроков не принес должной радости. «В три часа встретимся в спортзале, будем репетировать», - уведомила меня Таня, одеваясь в гардеробе школы. «Я наверное сегодня не смогу, живот что – то болит, наверное менстра», - соврала я, как можно жалобнее. На самом деле, я была еще под большим впечатлением, от того, что увидела утром и не было настроения скакать, как горная коза.

Мы втроем вышли за ворота школы, и я увидела как трое парней из класса Марины, идут за ней и отвешивают ей пинки и подзатыльники. Маринка старалась от них убежать, и хромая вприпрыжку переваливалась и отмахивалась от них руками. Я побежала вслед за ними. «Э! Ты куда?» - крикнула мне вдогонку Наташка. Я не отвечала со всех ног бежала по дорожке, вдоль ограждения школы, я ощущала в висках стук своего сердца.

- Перестаньте, что вы к ней пристали? – крикнула я, догнав их.

- Какое тебе дело? Надь, не лезь, а? – встал передо мной и преградил мне путь, тот самый Андрей, который утром был одним из тех, кто перекидывал портфель Маринки.

- Да пошла ты на хуй, шмара. Думаешь, если ты вся из себя, то тебе все можно, да? – кинулся в мою сторону Сурков Виталя. Самый опасный и отмороженный из всей этой троицы, но не самый из нашей школы.

- Да не кричи на нее, - придержал Суркова Андрей своей рукой, положа ее ему на грудь.

Из всей троицы в стороне стоял и надменно улыбался их лидер - Марк. Марк был лидером не только для них, но и для всего класса Маринки. Он был гораздо выше своих дружков и смотрел сверху вниз, по его физиономии, я понимала, что его забавляет мой поступок.

- Ладно, пошли, это уёбище, все равно никуда не денется, - с мерзкой ухмылкой, сказал Марк и щелкнул пальцами по голове Маринке. Она втянула голову в плечи.

Они со смешками, похожими на лай гиен, пошли на перерез, через газон, в сторону своих домов, при этом раскидывая, опавшую листву, которую в холмики сгребал дворник.

Я подняла глаза на Маринку, она улыбалась. Хотя улыбкой назвать, это было сложно. Заячья губа открывала верхние кривые зубы и казалось, что Маринка скалится. Она стояла, с широко расставленными ногами, руки свисали, практически до колен, она была похожа на горгулью из «Собора Парижской Богоматери» или даже на Квазимодо, которого описывал Гюго в своем романе. Сзади ко мне подбежали девчонки. «Ты что дура? Ты чего творишь?» - возмущалась Таня. «Пошли ко мне, дома посидим», - взяла меня за плечи Наташка. Удаляясь от Маринки, я наблюдала за ней в пол оборота, и видела как она стоит, и улыбается мне вслед. Внутри меня закрался неприятный липкий страх от того, как выглядела Маринка в тот момент.

Придя к Наташке домой, я подошла к окну и посмотрела на пасмурное осеннее небо, на серый дым, который валил из труб котельной. Плохое предчувствие не покидало меня и внутреннее беспокойство.

Страх того, что эта троица переключится на меня, что я стану целью для издевательств этой стаи. Но было еще, что-то, что-то первобытное, что-то на подсознании или интуиция мне, что-то подсказывала.

Погостив, не более часа, я решила отправиться домой, ведь нужно делать уроки. Забежав в свой, подъезд, пролетев четыре этажа, я стояла у своей двери, но она была открыта. «Мам? Ты дома?» - крикнула я вглубь квартиры, но никто не ответил. «Странно, я уходила последняя, неужели я не закрыла дверь? Хорошо мама еще не вернулась, а то бы мне влетело», - с радостью подумала я. Я разулась, бросила сумку в коридоре и направилась в свою комнату, кровать была разобрана, покрывало лежало на компьютерном стуле, хотя я точно помнила, что заправляла кровать. И я ощутила странный запах, запах тухлой воды, я раскрыла форточку, и споткнулась на свой комбинезон, он валялся на полу, меня пронзила мысль, что я оставляла его на заправленной кровати утром, когда я выбрала толстовку. Комбинезон тоже вонял тухлой водой.

Спасибо, что читаете, даже уже опасаюсь писать, о том, чтобы вы писали ваше мнение) Но тем не менее, я не трус, но я боюсь) отставляйте ваши ощущения от прочитанного.

Мой второй рассказ, начало. Как же мне волнительно, я боюсь разочаровать читателей, но наберитесь, пожалуйста, терпения, это ведь только начало.

Глава первая.

Если в Вашей жизни был человек, смотря на которого Вам хотелось ему помочь, но Вас останавливали страхи, нерешительность, а может быть даже мнение окружающих, то Вы бывали в моей шкуре.

В мои 15 лет, я была школьница обычной общеобразовательной школы, уже на тот момент Российской Федерации. Шел 2002 год. Я перешла в девятый класс, с отличными оценками за восьмой. Моя школьная жизнь была насыщенна событиями, помимо уроков и перемен между ними, я занималась эстрадными танцами в школьной секции, непрофессионально конечно, но тем не менее мы выступали достойно, даже выиграли пару конкурсов в соревнованиях с другими школами. Я была тоненькой девчушкой с ногами как у оленя, длинными и изящными. Я знала, что нравлюсь мальчикам, как из нашего класса, так и из других классов, когда в нашей школе ввели празднование Дня Св. Валентина, и школьники могли свои симпатии выражать в анонимных валентинках или дарении игрушек и шоколадок, у меня всегда было конкурентное количество, подобных знаков внимания, по сравнению с другими моими одноклассницами. Так же мне легко давалась учеба, я была среди успешных учениц. В моем окружении были две подруги, так же как и я, занимающиеся танцами. Помимо успехов в учебе, а учились мы все трое хорошо, мы всегда рисовали школьные стенгазеты, выступали со школьными спектаклями в актовом зале нашей же школы. Моя жизнь была по сути безоблачна, так как в моей семье царил достаток, мой папа занимал руководящую должность в банке, а мама преподавала в ВУЗе. Будучи единственной дочерью в семье, родители заболотились обо мне, при этом во многом ограничивали мою, как я считала свободу. Дома я должна была быть к восьми вечера, если я опаздывала, то наказание было неотвратимо, обычно меня наказывали домашним арестом. В дни домашнего ареста, а длился он обычно дней пять, я ходила только в школу и в секцию танцев. По вечерам, когда я была наказана родителями и не выходила из дома, я слушала мой магнитофон "Sony", он был для меня доже более важен, чем компьютер, так как интернет был еще связан с телефоном и мне редко удавалось им пользоваться, родители ограничивали. Магнитофон был кассетным, из него играл "Децл", "Тату", "Кorn" и "Руки вверх" и даже "Marilyn Manson ", в общем я слушала всё и всё мне нравилось, практически любая музыка у меня вызывала желание мечтать и фантазировать.

Школа располагалась в трех минутах от моего дома, мои подружки жили в соседнем подъезде, и всегда рано утром встретившись шли на уроки, щебеча о предстоящем дне.

В одно октябрьское утро, как обычно собираясь в школу, я раздумывала над тем, что мне надеть, джинсовый комбинезон и обтягивающую водолазку или толстовку с изображением "Rammstein", я не слушала эту группу, она для меня была тяжеловата, и в окне увидела, как по дороге в школу не торопясь идет Маринка. Эта девочка училась на год старше меня классом и она отличалась от своих сверстников, да и в целом от основной массы. Маринка с матерью и старшей сестрой живут со мной на одной улице, в одном из соседних домов. С самого детства я знала Маринку, мы играли на одной детской площадке. Часто с ней гуляла ее старшая сестра, так как их мама много работала. Отец ушел из семьи сразу после рождения Маринки. Будучи совсем детьми лет пяти - шести, я не совсем понимала реакцию людей на Маринку. В лучшем случае, люди просто отворачивались, но бывало и пялились. Моя мама всегда мне говорила, что Маринка просто не такая как все и никто в этом невиноват, что так бывает. Маленькая я играла с ней и ее старшей сестрой во дворе. Ее сестра была старше нас лет восемь, она была симпатичная девушка, всегда с заплетенными косами и в модной одежде, она любила свою младшую сестру и заботилась о ней. В память врезался случай, мы еще совсем маленькими играли в прятки во дворе, и Маринка спряталась за угол дома, а я забежала за беседку, сестре Маринки выпало нас искать. Я утомилась ждать, когда же меня уже найдут и выглянула из своего убежища, шокирующая картина мне представилась, которую я увидела. Маринка стояла, закрывая лицо рука, и в голос рыдала, а какая - то старуха с авоськой в руках и в махровом красном халате кричала на нее: "Уродина, иди домой!!!" Рядом стояла сестра Маринки и пыталась угомонить старуху, но та не унималась. Можно было бы подумать, что старуха была сумасшедшей и просто напугала ребёнка, но такая реакция на Маринку иногда имела место. Маринка родилась с отклонениями, у нее была задержка умственного развития, но в целом она была достаточно сообразительна, она общалась с детьми и даже ходила в обычный детский сад, хотя для нее это было не просто. Природа не пощадила Маринку, она была горбунья и прихрамывала, так как одна нога была короче другой, так же она была крепкого телосложения, с очень широкой спиной из-за горба. Лицо Маринки было изуродовано заячьей губой, у нее был широкий нос и сильно выраженный носогубный треугольник, глаза у Маринки были большие и навыкате. Уголки глаз были опущены и казалось, что она всегда грустная. Грозный вид ей придавали густорастущие широкие брови темного цвета.

С четвертого этажа, из окна своей комнаты, я видела как Маринка не спеша направляет в школу, она переваливается как утка, и я вижу как ей тяжело идти из-за разности длинны ног. Ей этот путь каждый день давался нелегко не только из-за физического состояния, но из-за того, что с ней происходило в школе.

Посмотрев на часы, я поняла, что если продолжу возиться опоздаю на первый урок, я впорхнула в толстовку с "Rammstein" надела, обтягивающие черные джинсы и выскочила из комнаты. В коридоре стоял мой папа, он был высокий брюнет с кучерявыми волосами и ямочками на лице, в этом я была в него. "Дочка, я пошел", - поправляя шелковый шарф, который идеально подходил к его темно-коричневому пальто, сказал папа и вышел из квартиры. Мама уже ушла преподавать студентам, так что я была последняя кому пришлось закрывать дверь. Я накинула кожаную косуху белого цвета и обула ботиночки на платформе, побежала вниз по лестнице, так быстрее, чем ждать лифт, на первом этаже уже меня ждали обе мои подружки Таня и Наташка. "Ты, как всегдаааа", - протянула Таня с недовольным лицом. "Пошли уже", - пролетая мимо них сказала я.

Конец первой главы.

Если вам понравилось начало, я с удовольствием продолжу, так как задумка у меня уже зреет.

Пишите мне Ваше мнение, для меня это важно.

Глава седьмая. Заключительная.

Глава первая - Я хочу, чтобы он ушёл, а он  никогда не уйдёт

Глава вторая - Я хочу, чтобы он ушёл, а он никогда не уйдёт

Глава третья - Я хочу, чтобы он ушёл, а он никогда не уйдёт

Глава четвёртая - Я хочу, чтобы он ушёл, а он никогда не уйдёт

Глава пятая - Я хочу, чтобы он ушёл, а он никогда не уйдёт

Глава шестая - Я хочу, чтобы он ушёл, а он никогда не уйдёт

Проснувшись рано утром, когда мать уже ушла на работу, я лежал в кровати и уставился в потолок, боль в руке почти не ощущалась. Лучи утреннего солнца пробивались в окно, сквозь кусты больших желтых цветов, но в комнате все равно стоял полумрак. Мне было страшно посмотреть в угол, рядом с дверью, я боялся увидеть там Сашу, но понимание того, что нужно вставать взяло верх. Я сел на кровать, и затаив дыхание, поднял глаза на это место. Никого. "Фу, слава богу", - произнес я. Дзинь, дзинь... кто-то постучал по стеклу окна моей комнаты, я выглянул, за окном стоял Шнурок. Я открыл форточку, и крикнул в нее: "Привет, что хотел?". "Выходи, поговорить надо", - ответил Шнурок. Я кивнул, быстро натянул джинсовые шорты с Микки Маусом, они мне были уже коротки, но других шорт у меня не было, нырнул в полосатую алкоголичку и побежал на разговор со Шнурком. Я обнаружил, что мои кеды чистые стоят у входа, мать их помыла, я улыбнулся. Зашнуровав кеды, я выбежал из квартиры и сразу наткнулся на мать Саши, она стояла, облокотившись на перила лестницы, и ее шатало, я решил взять ее под руку и проводить в ее квартиру. Подойдя к ней, я увидел, что у неё под носом запеклась струйка крови и рассечена губа, нос на вид цел. "Тетя Люда, пошли домой", - ласково сказал я ей. Она повернула голову и улыбнулась, но эта улыбка не вызывала приятного ощущения, а скорее желания отвернуться. Тетя Люда была худой и миниатюрной женщиной, с густыми русыми волосами. В молодости, она была красоткой, так говорил мой отец. Я взял ее под локоть , она послушно зашаркала в сторону своей квартиры, дверь была открыта, я ее завел и ужаснулся беспорядку, царящему вокруг. Бутылки, стаканы и даже вилки валялись на полу по всей квартире, на кухне уткнувшись в стол спали мой отец и отец Саши. В комнате, где проходили поминки, стоял накрытый поминальным обедом стол, на нем уже сидели мухи. Я не стал задерживаться, тем более меня ждет Шнурок, я усадил мать Саши на диван и пошел прочь на улицу.

Шнурок ждал меня возле подъезда, переминаясь с ноги на ногу.

- Что-то ты долго, - пропищал Шнурок.

- Да мать Саши встретил, домой ее отвел, что ты хотел? - протараторил я.

- Их поймали, какая-то бомжиха видела, что они делали с Сашей, - прищурившись сказал Шнурок.

- Кто они? - сделал я удивленный вид.

- Да бомжи какие-то вроде, но я знаю, что ты милиционерам про ту бомжиху сказал, откуда ты ее видел и откуда ты знал, что Сашу убили? - еще более мерзким голосом произнес Шнурок.

- Не знаю, просто вспомнил, что когда искал Сашу в день его пропажи, то туда не ходил, вот и решил и то место проверить, - как можно убедительнее соврал я.

- А как же в бассейне, что ты там видел, ты явно на что - то, там с ужасом смотрел, - подозрительно сказал Шнурок.

- Я просто от жары перегрелся, отстань уже, - я начал злиться.

- Ладно, я с хорошей новостью пришел, что этих тварей поймали и бабушка сказала, что их надолго посадят, так как они оба уже сидели за убийства детей, вышли за хорошее поведение досрочно, хорошее поведение - смешно, - тень улыбки мелькнула на лице Шнурка.

- Пойдем за сигаретами, - предложил я и мы пошли в магазин у пустыря.

Когда мы шли, приятно ласкало лицо своим лучами солнце. Запах утреннего лета, я вдыхал полной грудью, на момент этой прогулки я забыл об этих ужасных днях. Мы со Шнурком начали обсуждать, что ему на день рождение, который состоится на следующей неделе, бабушка подарит приставку "Денди". Он рассказывал, как это будет потрясающе, и мы сможем приходить к нему хоть каждый день играть в "Танчики", у него даже уже был картридж с этой игрой. Из всех электронных игрушек, я играл только в «Тетрис», мне очень понравилась эта игрушка, но это был только один раз, когда на заработанные деньги мы скинулись с пацанами и купили ее. Но старшие, которые увидели нас на лавочке, увлеченно играющих, подошли и вежливо нам объяснили, что нужно делиться, иначе носы они нам в голову вобьют, ну мы и поделились, только больше своего «Тетриса» мы не увидели. Когда Шнурок, с придыханием делился со мной своими планами, мне стало не по себе, ведь Саша уже не сможет поиграть с нами. Этот день, запомнился мне таким светлым и теплым, таких дней было немного в моей жизни.

Прошло пять лет.

На улице май, я закончил девятый класс, впереди училище. Специальность я выбрал, как мне казалось, подходящую - газоэлектросварщик. Я слабо представлял, что конкретно делает человек, обладающий данной профессией, но был в полной уверенности, что меня научат.

Я бежал и подкидывал пакет с учебниками, это был последний учебный день, аттестат выданный мне, означал начало новой жизни. Я уже пробежал мимо своего дома, в сторону березовой рощи. Березовая роща представляла собой островок, усаженный березами, окружали его деревянные домики, место было красивое, и мы почти каждый вечер встречались там, поиграть на гитарах и порезаться в карты. Заброшенный детский сад с бассейном, в котором мы раньше зависали, отремонтировали, и там теперь были группы с малышами, соответственно мы уже не могли там бывать.

Мои друзья Жора и Шнурок, так и остались моими верными друзьями, мы раз в год ходили к Саше на могилу, я часто вспоминал его, но он после своих похорон не приходил ко мне. За пять лет в моей жизни, можно сказать, очень многое изменилось, да и не только в моей жизни, но и в целом в стране. Моя мать отучилась на массажистку для младенцев, у которых проблемы с тонусом мышц, и начала неплохо зарабатывать, мне соответственно тоже стало более сытно жить. Отец, когда мне было двенадцать лет, пьяный, зимой упал около дома, так и замерз, нашли мы его утром, как мать потом сказала: "Собаке собачья смерть".

Мы его похоронили и жизнь после этого начала налаживаться, моя мать даже начала больше следить за бытом и за собой. Что касается родителей Саши, тетя Люда покончила с собой - повесилась у себя в коридоре, ну это официальная версия, а отец Саши умер год назад от цирроза печени. Жили они плохо, так же пьянствовали и дрались, поэтому я не исключаю, что она не сама повесилась. Их квартиру купили добродушные старики, которым невмоготу стало вести хозяйство, они продали свой деревенский дом, и переехали в квартиру Саши.

Приближаясь к березовой роще, я начал волноваться, живот забурлил, а дыхание участилось. "Придет? Должна прийти", - крутилось у меня в голове. Около больших железных качелей, которые находились в самом сердце рощи, стояла Лена. Она училась на класс младше, я приметил ее еще пару лет назад, и представить себе не мог, что Лена может хотя бы на меня посмотреть. Я бежал к ней, и видел ее со спины. Длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост, хрупкие плечи обрамлял ситцевый белый сарафан. Она была словно статуэтка из фарфора, такая же изящная и очень для меня ценная.

Я сбавил шаг, стараясь не шуметь, подкрался к ней и закрыл ее глаза руками. Она засмеялась, тоненьким девичьим смехом: "Игорь, я испугалась", - кокетливо сказала она. Я молчал, она опустила мои руки с ее лица и повернулась. Миниатюрная и невысокая она смотрела на меня снизу вверх, хотелось ее схватить и поднять на руки. У нее были кошачьи, невероятной красоты глаза, практически василькового цвета, я не мог заставить себя оторвать от ее красивого лица взгляд. У нее появился румянец на щечках, на ее нежной и чистой коже он был заметен.

- Привет, соскучилась? Долго ждешь? - еще ближе подошел я к ней и поцеловал ее в щеку.

- Нет, недолго и не соскучилась, вот еще, - защебетала Лена и поцеловала меня в губы.

Я усадил ее на качели и начал раскачивать, она смеялась и была так восхитительна, что у меня замирало сердце.

Я заметил, что Лена смотрит на меня на переменах, в самом начале этого учебного года, и решил действовать. В один из дней, я догнал ее после занятий, когда она направлялась домой, и предложил донести ее портфель, у меня водились карманные деньги, и я угостил ее мягким мороженным по пути к ее дому. Позже пригласил ее в Березовой роще, где мы собирались с друзьями, послушать как я играю на гитаре, были у меня попытки сыграть "Nirvana", но в итоге у меня лучше получался "Сплин". В общем Лене понравилось, как она сказала, и ответила мне взаимностью, хотя музыкант я так себе.

Уже стемнело и Лена сообщила о том, что нужно ей идти домой, так как завтра рано утром ей нужно помочь родителям в саду. Лена была дочерью, зажиточных родителей по меркам нашего городка, ее папа был частник, у него были две аптеки в городе, а это уже сеть. Я часто вызывался помогать разгрузить товар или написать ценники, ее отец хорошо меня принял. Мама Лены очень привлекательная женщина, которая выглядела моложе своих лет, если фраза  правдива о том, что хочешь узнать, как девушка будет выглядеть с возрастом, посмотри на ее мать, то мне очень повезло. Я часто бывал у них дома, мы смотрели вместе видеодвойку, ее папа часто покупал новые кассеты с американскими фильмами или мультфильмами, кассеты на русский язык переводил один переводчик Володарский, и по его переводам, я выучил немало английских слов.

Как то раз, ее родители уехали с ночевкой в сад, и мы остались вдвоем, на всю ночь Мы сидели на полу, и играли в "Менеджера". Долго разговаривали и про школу, и про наших общих друзей, но в один момент, Лена пересела ко мне на руки, и начала меня целовать, я обнял ее руками за ее тоненькую талию, сильное желание снять с нее ее домашнюю кофточку и шортики овладело мной. Я начал расстегивать ее пуговички и увидел девичью, красивой формы грудь, поднял глаза и увидел томный взгляд Лены. "Не надо, она еще такая маленькая", - промелькнуло у меня в голове. Я вздохнул, пересадил ее на пол и начал застегивать ее кофточку, я не мог, я боялся ей сделать больно. У меня уже был секс, но с теми, которые у меня не вызывали такой нежности как Лена, я решил, что с Леной будет все по-другому и навсегда.

Уже подходя к ее дому, он был весь украшен кустами сирени, я прижал к себе Лену и прижался к ее волосам носом, втянул ее запах, при этом закрыл глаза. Она пахла чистотой и приятным ароматом шампуня. Открыв глаза, за ее спиной, я увидел силуэт кузнечика, и он начал быстро приобретать очертания, как будто выходил из тени кирпичного забора дома. Я обомлел, и у меня затряслось все внутри от ужаса. Это был Саша, он был такого же маленького роста, с той же выломанной рукой, и страшно скрещенными, босыми ногами. Голова его была на боку, пустые глазницы смотрели прямо на меня, а искривленный рот забулькал:

- Привет, давно не виделись, я смотрю ты времени не теряешь. Она ничего, - двойным горлом заговорил Саша.

- Как ты здесь? Тебя же похоронили, ты же должен быть в раю или еще где-нибудь, - прошептал я.

- Я? Я всегда здесь. Я смотрел за тобой. После последнего раза мне хватило на целых пять лет, - произнес Саша.

- Саш, что ты имеешь в виду? - не понимал я о чем он говорит.

- Я не Саша, - рассмеялся он и у него пузырями пошла кровь изо рта.

- А кто ты?

- Я убил твоего дружка. Я так уже  живу, много - много лет. Помнишь кто убил твоего Сашу, двое бомжей? Нет, это был я, эти бомжи делали всё моими руками. Ты мне очень помог, когда их посадили, их же убили в тюрьме, а после их смерти я ими питался еще пять лет. Но они закончились и мне нужно еще, следующим будешь ты, - кузнечик оказался подле меня, я начал ощущать как он проникает в мое тело, как будто надевает его. Мои глаза поймали, испуганный взгляд Лены, я не мог контролировать свои руки, они легли ей на шею и начали ее душить, я чувствовал как продавливаю пальцами ее тоненькую шею, она пытается толкаться, но издавала только хрипы. Лена обмякла, но еще дышала. Кузнечик отпустил ее шею, схватил ее за талию, и так же перекинул через мое плечо, как и пять лет назад он перекинул Сашу через плечо бомжа. Побежал в кусты, я чувствовал как ноги несут меня, а внутри пробуждается невероятный голод. Я вместе с Леной прибежал к березовой роще, скинул ее на землю, и начал рвать на ней ситцевый сарафан. У меня было столько силы в руках, что как будто я рвал не ткань, а бумагу. Как только я оголил живот Лены, я посмотрел в ее лицо, оно было неподвижно, но по нему я понял, что она замерла от ужаса. У меня потекли слезы, я понял, что не смогу простить себе этот ее взгляд. Вдруг, кузнечик моими пальцами проник в живот Лены, так просто как будто разрывал сахарную вату. Мне показалось, что я потерял сознание, но кузнечик привел меня в себя, чем-то уколов меня в сердце. Очнувшись, я осознал, что жадно зубами рву куски человеческого тела, которые держу в руках, я жую их и проглатываю. Как долго это продолжалось, я не мог понять, но когда кузнечик вышел из меня, светало. Это уже не Саша стоял и смотрел на меня, вместо Саши - моя красавица Лена, она была в одних трусиках с огромной дырой в животе,  из которой вываливались кишки и внутренности, у нее были пустые глазницы. "Мы скоро встретимся", - сказала Лена двойным голосом и ушла в тень одной из березок. Я сидел возле тела, как вдруг услышал за спиной голоса людей. Я узнал этот голос - это голос отца Лены. Я вскочил и побежал на ватных ногах, побежал в сторону железной дороги. Рой мыслей в моей голове не давали мне остановиться. "Как мне теперь жить? Бедная моя Лена, как же так? За что? Я не хочу смотреть в глаза ее родителям, я не смогу. Я не могу больше жить", - эти мысли одним большим комом встали у меня в голове. Я уже около гаражей, возле железной дороги.

Вдалеке я услышал, что приближается поезд. "Вот, вот мой шанс", -промелькнула мысль в голове. Я уверенными шагами поднялся к железнодорожному пути, меня осветил фонарь стоящий около лини. Я опустил глаза и увидел себя полностью испачканным в крови Лены, рубашка приобрела ярко-красный цвет, я засунул руки в карманы, а в кармане был окровавленный аттестат, я бросил его на щебень. Яркий свет поезда ослепил меня на мгновение, я набрал воздуха в грудь и сделал шаг перед самым поездом.

Открыв глаза, я понял, что сижу на стуле, вокруг пустота, я не вижу стен, потолка и пола. Это безграничное пространство, в котором слышно только чавканье. Посмотрев на источник звука, я увидел Лену, которая жует мой мизинец правой руки. У нее были пустые чёрные глазницы и бледно-синее лицо, я ничего не чувствовал, ни боли от того, что она меня ест. Она была так же в одних трусиках и с огромной дырой в животе, я же был в той самой одежде, в которой шагнул под поезд. "Тебя мне хватит на пару лет", - пробурлила Лена. И продолжила. Я понимал, что это не Лена, кто-то, кто будет меня жрать еще пару лет.

Я хочу, чтобы он ушел, а он никогда не уйдет пока не доест меня.

Спасибо всем кто прочитал мой рассказ. Если вам понравилось, пишите мне. У меня есть ещё идеи рассказов, я тогда их опубликую.