AbuHamid

В 922 году Ибн Фадлан подарил дорогой халат огузскому военачальнику: «Он (Этрек, сын Катагана) снял парчовую одежду, бывшую на нем, чтобы надеть упомянутые нами почетные подарки. И я увидел бывшую под ней куртку, – она распалась от грязи, так как правила их, что никто не снимает прилегающую к телу одежду, пока она не рассыплется на куски».Звучит отталкивающе для современно человека, но в те далекие времена представления о «чистом» и «нечистом» были совсем другими. В мире знатного огуза носить истлевшее исподнее и поедать собственных вшей было чем-то обычным. Этот малоприятный факт есть в отчете того же Ибн Фадлана, правда о других кочевниках - башкирах.

У европейца Иоанна де Плано Карпини читаем уже о монголах: «..мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: “Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь?”».Факт использования номадами одежды до полного износа и суеверный запрет на ее стирку приводится авторами, на которых я тут часто ссылаюсь: у монаха Рубрука «...платьев они никогда не моют, так как говорят, что Бог тогда гневается...». У араба Рашид ад-Дина: «Обычай и порядок у монголов таковы, что весной и летом никто... не расстилает в степи вымытой одежды, так как, по их мнению, именно это бывает причиной сильного грома и молнии».

Ученые объясняют такой бытовой запрет на стирку суеверным страхом монголов перед громом и молнией – это могло «разгневать Небо». А как отмечают современники описываемых мною времен, смертность от молний людей и скота в это время была высокой. Если вас хотя бы раз застигала в степи буря, вы охотно поверите в природу этого страха. Помню, отрядили меня с другом караулить в степь скрепер на ночь в одной из Царевских экспедиций и разыгралась непогода – это было действительно страшно, думал точно убьет молнией, а укрыться в бескрайней степи и негде.

Я затронул только частный случай «гигиены одежды» кочевников– но есть еще гигиена тела и связанные с ней обычаи, запреты. Это отдельный пост, не меньше!

В защиту моих кочевых «нерях», можно сказать, что, постоянно перекочёвывая, кочевники, как минимум, не жили в мусоре. Снялись с места, остался только след от очага и вытоптанная трава. Те, кто видел огузские слои в Самосделке в Астраханской области знают, какое огромное количество отходов вчерашние кочевники разбрасывали вокруг своих стационарных юртообразных жилищ. За один день на раскопе мы выкапывали с пару десятков мешков костей и битой керамики!

Необходимость собирать и упаковывать вещи подталкивала к известному аскетизму, возить с собой «платяной шкаф» неудобно. Этим объясняется, что часто носили не снимая один комплект одежды летом, второй – зимой. Кочевой образ жизни снимал проблему скученности людей в одном месте, а значит риска вспышки инфекции. Больные строго изолировались. Аккуратно вычистить одежду можно сухим способом, то есть прокалив ее над огнем или развесив на ветру. В жару можно ходить нагишом (см. фото, очень колоритное! Правда это Тибет, что-то похожее могло быть легко и в наших степях еще недавно, но это неточно. Персонажи понравились эти очень).

Знати был доступен шелк и редкие меха в которых не заводились паразиты.Археологи, кроме многочисленных копоушек, зеркал и щипчиков, находят и совсем экзотичные предметы гигиены кочевников – например, костяные зубные щетки с конским ворсом. Так что, наверное, для своего времени все не так уж и плохо! С какого ракурса смотреть и смотря с чем сравнивать.

Резюмируя - никогда не идеализировал средневековье, как и кочевой образ жизни. Это была непрекращающаяся борьба за выживание. Представления о гигиене у кочевников формировались в условиях ведения кочевого хозяйства в суровых, сложных для жизни условиях. Это, может быть и делало кочевников в глазах условных мусульман-арабов «грязнулями», но по принципу «разумной достаточности» позволяло тем же монголам как-то успешно приспособиться, выжить и даже создать самую большую в мире Империю.

Логичный вопрос, а как археологи видят, что это туалет, а не просто хозяйственная яма? По характерному заполнению, грунт тут имеет характерный зеленоватый оттенок, встречаются и копролиты – думаю вы сами догадались без моих подсказок, что это. Для того, чтобы удалить неприятный запах, отхожие места пересыпали золой, так до сих пор часто делают в деревнях и все это видно в стратиграфии ямы. Часто из таких туалетных ям ученые берут пробы для дальнейшего изучения в лаборатории, такие исследования помогают понять, чем питались люди – в земле содержатся фрагменты семян, косточки, которые могут определить археоботаники после обработки. Так, после изучения бадрапов в Самогоре, другом памятнике о котором я тут пишу, российский ученый А.Ю. Сергеев сумел сделать вывод, что обитатели области Саксин знали инжир и употребляли в пищу тутовник. 

Наверняка многие из вас по неосторожности роняли ценные предметы в унитаз, например, телефон. То же самое было и в те далекие времена, о которых я тут рассказываю. Поэтому нередко в бадрапах находят эксклюзивные вещи, а не только копролиты и мусор – случайно обронил, а доставать себе дороже! Пигарев Е.М. опубликовал в «Поволжской археологии» в 2021 году результаты охранных наблюдений с территории села Селитренного, где находился ордынский столичный город Сарай. В пределах одного из разведывательных шурфов был зафиксирован бадрап, а в нем на разных уровнях две группы монет по 8 и 10 штук. Монеты располагались скученно, скорее всего это потерянные в туалете кошельки. 

Бери больше, бывает и такое, что туалет становился тем местом, куда в момент наивысшей опасности, например, войны, погрома или беспорядков, жители прятали свои сбережения и ценные вещи – ну какому уважающему себя воину во время набега придет в голову искать драгоценности в, пардон, уличном сортире? Так в туалетах археологи находят клады.

Иногда на дне таких ям находят целые кувшины для омовений, т.н. афтобы, но справедливости ради нужно сказать, что чаще всего простой бой керамики, кости животных и тому подобный мусор. Яма переполнилась, ее забросали всем ненужным. 

Лично я всегда охотно берусь за разбор таких туалетных ям в экспедиции. Вдруг повезет, и на дне меня будет ждать по-настоящему редкая находка? Расхожая поговорка, что мечта любого археолога – хорошая добротная мусорка или, как в моем случае, уборная комната. Просто мне не дает покоя история моего друга о раскопках в Новом Иерусалиме, где я тоже копал недолго. Там ему и его команде повезло найти на дне монастырского клозета личную фляжку патриарха Никона с его монограммой. Я тоже так хочу!

На фотографии расчистка самого первого в моей археокарьере туалета в Гюлистане (Царев, Волгоградская область, 2007 год).

По традиции – если вы хотите подробностей, читаем: Зиливинская Э.Д «Благоустройство и гигиена в золотоордынских городах».  Археология Евразийских степей, 2022, #3 . Есть обстоятельное исследование «Мусульманская гигиена у кочевников Евразийских степей 13-16 века» Л.Абзалова. В сети доступна научно-популярная, достаточно вульгарная, но в целом познавательная книжка «Толчок к размышлению» Липкова Александра, где подробно про историю канализации в древности с примерами.

И если проповедь Андрея Первозванного среди древних славян можно считать скорее легендой, то в том, что Кирилл и Мефодий были реальными людьми у нас нет никаких сомнений, по письменным источникам можно проследить историю их выдающегося семейства и яркие биографии.

Предпосылками к такому путешествию в Хазарию стало приглашение от хазарского кагана принять участие в религиозном споре для выбора государственной религии в Хазарском Каганате и это тоже один из сложнейших вопросов в науке, я ранее рассказывал об этом здесь. Если вы забыли, то в итоге хазарская аристократия приняла иудаизм, тем самым дав миру удивительный, беспрецедентный для средневековья сюжет.

Основным письменным источником о хазарской миссии Кирилла и Мефодия является их «Житие», дошедшее до наших дней в нескольких списках. Итак, предприятие началось при следующих обстоятельствах: «И пришли послы к цесарю от хазар, говоря: «Изначала признаем лишь единого Бога, который есть надо всеми. И тому поклоняемся на восток, но в ином следуем своим постыдным обычаям. Евреи же побуждают нас принять их веру и обычаи, а сарацины, с другой стороны, предлагая мир и дары многие, склоняют нас в свою веру, говоря, что их вера лучше, чем у всех народов. Поэтому посылаем к вам, помня старую дружбу и храня любовь, ибо вы народ великий и от Бога царство держите. И спрашивая вашего совета, просим у вас человека, сведущего в книгах. Если победит он в споре евреев и сарацин, то к вашей вере обратимся».

Византийский император в качестве такого ученого мужа указал на Константина Философа, хорошо известного при дворе – он происходил из знатного рода, имел блестящее для того времени богословское и философское образование. Шутка ли, его наставником был опекун императора Михаила Третьего, а должность при дворе – хранитель библиотеки Святой Софии, это очень важный пост. Вспоминаем классику - «Имя розы» Умберто Эко, где прекрасно воссоздана атмосфера средневековых книжников в их обители.

Собственно, выбор такого «ценного кадра» однозначно говорит о важности и почете возложенной на братьев миссии в наши с вами степи. Миссия отправилась из Константинополя вероятнее всего морским путем, как самым понятным и коротким, пункт назначения - Корсунь (Херсонес), главный византийский город в Крыму. Здесь сейчас Севастополь.

Ученые отделньно отмечают, что такое путешествие можно однозначно  сравнивать с  дипломатическим посольством. Принимающая сторона должна была соблюдать определенный «международный протокол» и организовать не только встречу, но и сопровождение Кирилла и Мефодия. История повторяется, как и четыреста лет спустя монахи минориты и францисканцы отправлялись в Монголию и Золотую Орду, так и наши святые равноапостольные выступали не столько как проповедники христианской веры, сколько как соглядатаи и дипломаты. Это мое мнение.

Отсюда из Корсуни, если верить «Житию», братья «сев же на корабль, направили путь к хазарам, к Меотскому озеру и Каспийским вратам Кавказских гор». Меотское озеро – это Азовское море. Путь Кирилла и Мефодия лежал к современному Дербенту, именно здесь на узкой полоске суши между западным побережьем Каспия и Кавказским хребтом были «Железные ворота» – стратегически важный узловой пункт, борьба за который велась между арабами и хазарами. Отсюда открывался проход в обширные прикаспийские степи и дорога на Итиль.

Есть интересная статья Владимира Колесника, в котрой он детально восстанавливает маршрут передвижения миссии, анализируя не только письменные источники, но и современные снимки со спутника, средневековые атласы, карты и дошедшие до наших дней названия урочищ, речек и сел, см. ниже. Не хочется перегружать вас деталями, по мнению автора примерный путь миссии выглядел так: Херсонес, Саркел, Донские, Приволжские и Прикаспийские степи, в том числе по территории современной Нижней Волги.

Именно в Саркеле, вероятно, ожидали византийских послов «официальные представители каганата», чтобы проводить их в летнюю ставку кагана у Каспийских ворот по южному маршруту северной ветки шелкового пути.

Так в нашем рассказе появилось название наверное самой известной крепости на Дону– Саркел, Белая Башня, Белая Вежа в русских источниках.

И это отдельная глава для следующей, третьей публикации, которая будет посвящена хазарским крепостям на Дону и не только, ведь наука не стоит на месте – совсем недавно были обнаружен две хазарские крепости в современной Калмыкии. Их строили для хазар не кто иные, как...византийцы!

Что касается Кирилла и Мефодия, они благополучно добрались до кочевой ставки кагана. Где она точно была? Мы никогда не узнаем, увы. Здесь состоялся знаменитый диспут еврейских, арабских и византийских богословов, о котором известно не только из «Жития» Кирилла и Мефодия, но и из арабских и собственно хазарских источников – того самого письма хазарского царя Иосифа, о котором я вам рассказывал. Показания тут расходятся – в «Житии» братья убедили кагана принять христианство, но, как вы уже знаете, хитрый каган выбрал религию иудеев, чем немало удивил не только своих подданных, но и через века всех нас, интересующихся историей Нижней Волги.

Часто с первого взгляда ничем непримечательные кусочки керамики могут дать совершенно необычную информацию или поставить перед исследователем интересные вопросы. Скажем, мастер мог оставить на кувшине тамгу. При первом взгляде сразу и не поймешь, что это графический символ знатного или даже правящего рода, так, черточки какие-то. Зачем он это сделал? Это «марка качества» или отметка собственности? Или, быть может, так пометили отдельный тип сосуда, только крупную тару, типа хума? Интересно же!

На другом кусочке керамики после промывки проступил фрагмент граффити. Зачем его нанесли? Это баловался подмастерье или гончар специально решил нарисовать свой фирменный знак? Почему он изобразил всадника, а не животное?

Нередко на фрагментах керамики можно видеть отметки человеческих пальцев. Есть примеры, когда ученые после обработки всех таких находок с одного раскопа по этим отпечаткам и по глубине бороздок, оставленных ногтями, смогли определить, чьими руками были сделаны такие горшки – мужскими или женскими.

Более того, изучая следы, оставленные гончарным инструментом, можно достаточно убедительно «по почерку» гончара и этим трассологическим следам, примерно рассчитать, сколько людей трудилось в отдельной мастерской в одно время. Так удается понять, что перед нами: индивидуальная мастерская с узкой специализацией или, скажем, «корханэ» – большое внеусадебное производство, настоящая мануфактура, на которой трудятся десятки гончаров.

А все эти новые знания ставят перед исследователем и новые вопросы: кем были эти люди, свободными жителями города, трудовыми мигрантами или пригнанными из далеких земель невольниками? Кто ими управлял? Где они жили? Тут же, в землянке по соседству, или для них строили отдельные дома? Именно так, по крупицам, заполняются пустоты незнания о далеком прошлом.

Анализ общего числа «никому ненужных черепков» помогает убедительно рассчитать, сколько, предположим, красноглиняных сосудов в день обжигали в одном горне, с какой частотой в него закладывали керамику, что делали с браком. Например, в прошлом году мы нашил целую «тропинку» из шлаков и керамического боя в мастерской гончара в Селитренном. Ничего не пропадало зря в этом хозяйстве, всяко лучше, чем просто месить грязь, пройти к дому по «вымощенной» керамическим мусором мостовой.

Или, скажем, на черепке аккуратно просверлена дырочка – для чего? А если сразу на нескольких? Значит кувшин разбили, а затем аккуратно попытались починить, чтобы продолжить использовать для хранения каких-то сыпучих продуктов. А ты собирался выбросить его в отвал, неряха! Так терпеливо приходится объяснять ребятам первокурсникам смысл их работы на раскопе.

После того, как все находки с одного квадрата обработаны, промыты, описаны, пересчитаны есть шанс сложить из всего этого боя пазл, то есть собрать похожие фрагменты в археологически целый кувшин. Это когда имея даже не все детали, кувшин собирается в целую читаемую форму. Нелегкая задача, которая требует не только терпения, но и известного навыка.

Вообще, первое время я сам считал «камеральщиков» уклонистами от тяжелого физического труда на раскопках. Сейчас понимаю, какая это на самом деле непростая и важная работа, которую тоже кто-то должен выполнять в экспедиции.

Прочитав пару диссертаций по керамике Золотой Орды преисполнился глубоким уважением к ученым, выбравшим для себя такую непростую специализацию, требующую глубоких знаний, насмотренность, терпение и, главное, очень широкий кругозор. А если вы дочитали до этого места, то наверное поняли, что в археологической экспедиции просто не бывает «никому не нужных черепков».

На фото фрагмент кувшина из Самосдельской экспедиции после камеральной обработки.

Основным письменным источником о хазарской миссии Кирилла и Мефодия является их «Житие», дошедшее до наших дней в нескольких списках. Итак, предприятие началось при следующих обстоятельствах: «И пришли послы к цесарю от хазар, говоря: «Изначала признаем лишь единого Бога, который есть надо всеми. И тому поклоняемся на восток, но в ином следуем своим постыдным обычаям. Евреи же побуждают нас принять их веру и обычаи, а сарацины, с другой стороны, предлагая мир и дары многие, склоняют нас в свою веру, говоря, что их вера лучше, чем у всех народов. Поэтому посылаем к вам, помня старую дружбу и храня любовь, ибо вы народ великий и от Бога царство держите. И спрашивая вашего совета, просим у вас человека, сведущего в книгах. Если победит он в споре евреев и сарацин, то к вашей вере обратимся».

Византийский император в качестве такого ученого мужа указал на Константина Философа, хорошо известного при дворе – он происходил из знатного рода, имел блестящее для того времени богословское и философское образование. Шутка ли, его наставником был опекун императора Михаила Третьего, а должность при дворе – хранитель библиотеки Святой Софии, это очень важный пост. Вспоминаем классику - «Имя розы» Умберто Эко, где прекрасно воссоздана атмосфера средневековых книжников в их обители.

Собственно, выбор такого «ценного кадра» однозначно говорит о важности и почете возложенной на братьев миссии в наши с вами степи. Миссия отправилась из Константинополя вероятнее всего морским путем, как самым понятным и коротким, пункт назначения - Корсунь (Херсонес), главный византийский город в Крыму. Здесь сейчас Севастополь.

Ученые отдельно отмечают, что такое путешествие можно однозначно сравнивать с дипломатическим посольством. Принимающая сторона должна была соблюдать определенный «международный протокол» и организовать не только встречу, но и сопровождение Кирилла и Мефодия. История повторяется, как и четыреста лет спустя монахи минориты и францисканцы отправлялись в Монголию и Золотую Орду, так и наши святые равноапостольные выступали не столько как проповедники христианской веры, сколько как соглядатаи и дипломаты. Это мое мнение.

Отсюда из Корсуни, если верить «Житию», братья «сев же на корабль, направили путь к хазарам, к Меотскому озеру и Каспийским вратам Кавказских гор». Меотское озеро – это Азовское море. Путь Кирилла и Мефодия лежал к современному Дербенту, именно здесь на узкой полоске суши между западным побережьем Каспия и Кавказским хребтом были «Железные ворота» – стратегически важный узловой пункт, борьба за который велась между арабами и хазарами. Отсюда открывался проход в обширные прикаспийские степи и дорога на Итиль.

Есть интересная статья Владимира Колесника, в котрой он детально восстанавливает маршрут передвижения миссии, анализируя не только письменные источники, но и современные снимки со спутника, средневековые атласы, карты и дошедшие до наших дней названия урочищ, речек и сел, см. ниже. Не хочется перегружать вас деталями, по мнению автора примерный путь миссии выглядел так: Херсонес, Саркел, Донские, Приволжские и Прикаспийские степи, в том числе по территории современной Нижней Волги.

Именно в Саркеле, вероятно, ожидали византийских послов «официальные представители каганата», чтобы проводить их в летнюю ставку кагана у Каспийских ворот по южному маршруту северной ветки шелкового пути.

Так в нашем рассказе появилось название наверное самой известной крепости на Дону– Саркел, Белая Башня, Белая Вежа в русских источниках.

И это отдельная глава для следующей, третьей публикации, которая будет посвящена хазарским крепостям на Дону и не только, ведь наука не стоит на месте – совсем недавно были обнаружен две хазарские крепости в современной Калмыкии. Их строили для хазар не кто иные, как...византийцы!

Что касается Кирилла и Мефодия, они благополучно добрались до кочевой ставки кагана. Где она точно была? Мы никогда не узнаем, увы.

Здесь состоялся знаменитый диспут еврейских, арабских и византийских богословов, о котором известно не только из «Жития» Кирилла и Мефодия, но и из арабских и собственно хазарских источников – того самого письма хазарского царя Иосифа, о котором я вам рассказывал. Показания тут расходятся – в «Житии» братья убедили кагана принять христианство, но, как вы уже знаете, хитрый каган выбрал религию иудеев, чем немало удивил не только своих подданных, но и через века всех нас, интересующихся историей Нижней Волги. На связи!

Источники: В.И. Колесник К вопросу о маршруте хазарской миссии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Черных А.В. Хазарская миссия Кирилла и Мефодия. М.Артамонов «История хазар».