У Кенски потрясающая семья, каждый год все приезжают на дачный дом, чтобы отпраздновать наступающий, и все двадцать человек среди его родни дарят друг другу подарки! Сам Кенски готовится к такому знаменательному событию ещё за полгода вперёд, чтобы успеть выбрать для каждого что-то особенное. В прошлом году, в качестве подарка, его пригласили в сообщество церкви Святой Софии. Звучит не очень, особенно для человека нового века, однако для Кенски даже такой подарок был настоящим. Может наконец-то пристроится со своей змеиной речью,обзаведется собственной семьёй и друзьями и будет приглашать всех праздновать новый год у себя в коттедже, а не в глухом лесу родословного дома. От чего же он сидел в глухой местности и ничего, кроме фермерства, не делал? Да от того, что у него настолько острый язык, что будучи другом мэра местного городка, он сам выдвинулся в мэры на выборах, и друг стал врагом. А во время напряжённых дебатов, он назвал шерифа, второго человека в городе по важности, которого все жители городка считали частью семьи - придурком, и пообещал, что если станет на должность, то снесёт и мэрию, и департамент, так как у обоих не было вкуса... Ну, разумеется, его погнали из города злыми взглядами. Он,конечно,виноват, но не хотел в этом себе признаваться. Его первая мысль была:
-Кто же знал, что жители любят гуся с пушкой и добрую обезьяну. ..

Метелило. Сияла огнями елка. Было празднично и красиво. По тропинке шёл Дед Мороз. На спине он нёс огромный мешок. За ним сменила женщина и причитала: "Я столько лет прожила с тобой! У нас взрослые дети! И я бы никогда не подумала, что ты такой жестокий, такой бессердечный. Что я буду делать дальше, ты об этом подумал?"
Дед Мороз, подойдя к мусорному контейнеру , вывалил в него содержимое своего мешка. Он повернулся к женщине. Лицо его сияло счастьем:" Я вырвал тебя из плена и подарил свободу. Это лучший из подарков, что я когда - либо для тебя делал ! "
В контейнере лежала огромная куча цветной пряжи, и отливали серебром лучики вязальных спиц...

автор: В. Кузьмич.

Она стояла и мыла посуду. Темные, каштановые волосы закрывали ее лицо, оголяя хрупкие плечи. Звук воды заглушил мои шаги и я неслышно облокотился на стену. Я закурил.
На ней - черная майка на лямках и облегающее трико, во мне - три стакана водки и один в руке.
Черт возьми, какая задница. Дым резал глаза, но я не мог отвести взгляда. На фоне старой, зачуханной умывалки ее силуэт приобретал по истине ангельский вид. Хотя я чертовски сомневаюсь, что хоть один ангел является обладателем такой роскошной формы.
А что меня, собственно, останавливало подойти и зарядить ей, во всю ладонь, по самой красивой заднице в этом городе? Акт произвольной похоти и любопытства. Триумф или фиаско? Пощечина или по яйцам? Я сделал шаг и покачнулся. Аккуратно, перехватив стакан в неударную руку, я прицелился, размахнулся и увидел её в зеркале, смотрящую мне прямо в глаза.
– Привет – сказала она. – Привет – ответил я.

Сегодня ты пробуешь летучую мышь в отваре,
А завтра в честь тебя, детский крематорий назвали!

Был Семен Семёныч тихим алкоголиком. Честно в этом признавался и никогда ни от кого не скрывал, наоборот, всячески старался свой образ поддерживать. "У меня, - говорит, - реноме такое, репутация, стало быть, чтобы каждый, кто в нашем дворе будет, по делу или мимоходом, мог компанию свою мне предложить и знал, что Семен Семёныч никогда не откажет. Только, чур, правило железное - с них портвейн, а с меня стакан". "Позвольте, Семён Семёныч, вы бы хоть закуски какой организовали, а то как-то некрасиво получается. Это ж после портвейна важнейшая вещь". "Отнюдь не так, знаете ли, главное стакан нужен, чтобы портвейн поровну разделить, иначе как из горла пить, то доверия ни к кому нет, вдруг кто сверх меры возьмёт, тогда и другим не хватит и обделёнными себя считать будут. А в совместном употреблении доверие есть наипервейшее правило и неотъемлемый атрибут. Если нет среди употребляющих доверия, то и душевной компании не получится". "Выходит, что не портвейн главное, а стакан?". "Именно так, поэтому и в компании мое участие главнейшую роль играет. Во двор наш много кто с портвейном заходит, а про стаканы забывают, вот конфликты и случаются."

Говорил он это настолько искренне и самозабвенно, что после слов таких никаких иных аргументов противостоять этой вере не оставалось, иначе как принять ее, стать убеждёнными сторонником и горячим поклонником. Ибо вера такая в важность роли своей позволяет каждому, даже самому неприметному человеку, обрести смысл и полезность самого существования своего.

Жило на кухне старой коммунальной квартиры Зло. Не маленькое, не большое, обычное такое Зло. Ревнивому мужу в ухо нашептать, чтобы любимую жену под руку подвести. Напугать пожилую соседку, когда та окно моет, с известным результатом. Безработному Василию подсказать «удобную для верёвки» трубу под потолком. Так и жило Зло. Долго так жило, дом старый-старый был.

А потом появился Кот. Взяли найдёныша на улице и на кухне поселили – мышей гонять, хотя, на самом деле, чтобы на кухню ночью ходить не так страшно было. И Кот Зло видел. Видел всегда, а не когда Зло захочет. Видел и смотрел на него. А Зло боялось Кота, само не знало почему. Пряталось в угол и ждало там, когда Кот с кухни уйдёт. А Кот добрый был и своих людей защищал. Всех, даже тех, кто к нему добр не был. Кто не кормил, кто плохим словом называл или даже обижал его. Всех прощал и защищал, добрый Кот.

Но годы шли. Зло было бессмертно, а Кот – нет. Он старел, слабел, и не мог уже так весело бегать по квартире, прыгать на шкафы и играть с детьми. Он целыми днями спал на кухне, просыпаясь только, когда туда заходил кто-то из людей, чтобы отгонять Зло. Кот был добрый, но Зло – вечно. Когда-нибудь, скоро – закончится Кот и его стража.