Верьте, не верьте, но я, когда комбинезоны эти французские увидел сразу много купил. Классная вещь. Это сейчас их завались под названием «каспер», а раньше… Отвез на дачу. Соседям по паре подарил. Остальные лет десять своего часа ждали, пока в отпуск не пошел.

Летом. Чтоб забор покрасить и от работы отдохнуть. Краской запасся, валиками небольшими. Забор у меня решетчатый из квадратного прутка, его валиком удобней чем кисточкой красить. У узбеков в Москве подсмотрел. Валиком сразу с двух сторон можно. Как крючком пруток охватываешь и красишь. Милое дело. Но вечером или ночью. Днем в этих «касперах» жарко на солнце. Вечером и ночью – хорошо. Комары только.

И вот крашу. Комбинезон белый нетканый с капюшоном, наушники в ушах, в наушниках трехтомник Довлатова. Кончается уже.

А я крашу. Темнеет. Фонарик на лоб нацепил и опять крашу. С фонариком вообще классно. Но комары. Бейсболку снял капюшон напялил и снова надел фонарик с бейсболкой. Работаю. Первый час. Довлатов вдруг прервался в наушниках. Гарнитура села. И звук какой-то посторонний слышно стало, несмотря на затычки в ушах. Снял наушники. Вроде косит кто-то. «Вжик», замах потом - «зззз», и опять вжик. Косит. Огляделся. В дальнем углу соседского участка что-то белое мелькает. Свет еще бледный впереди. Мертвенный. Светодиодный такой. Или от ртутной лампы холодной.

Пошел на свет. Открыл калитку, подхожу к косцу. Сосед, вроде бы, Славка. Косит в бледном свете фонарика. В таком же комбинезоне. Белом и с капюшоном. Я ему сам две штуки отдал. От комаров спасается.

Он косит, а я из темноты с валиком в руке. Фонарик-то свой выключил, чтоб не пугать человека. У него ж коса в руках все-таки.

- Здравствуй, - говорю, - Слава. Это я пришел, - а сам валиком от комара отмахиваюсь. Он, падла, нашел незащищенный нос и укусить подбирается.

- Здравствуй, - Славка отвечает хрипло так, как покойники в кино. Так всегда бывает с голосом, если молчишь долго - Докрасил? Я тебя видел, когда приехал, но отвлекать не стал.

А сам улыбается. И я улыбаюсь. Встретились ночью два ночных дятла с фонариками. И главное Славка и договорить не успел, как из кустов через забор со стороны кладбища кашляет кто-то. И шебуршит. И ругается еще матом.

- Долбоебы, - говорит, - нецензурные. Кто ж по ночам с косой-то ходит? В белом, главное.

Тамара. Соседка наша. Матерится как сыч из дупла на солнышко. Вышла из дома посмотреть, что там такое белеется. А тут неизвестное в саване с косой девятиручной и звездой во лбу горящей. Она с перепугу в кустах спряталась, чтоб разузнать что к чему. И к этому чуду с косой из темноты выползает другое такое же чудо, крестит его малярным валиком и молвит загробным голосом: Здравствуй, Слава. Я пришел...

На этих словах, - поясняет Тамара, - у меня страх и кончился. Я ж не никакая не Слава, не за мной, значит, пришел. Узнала соседей и сейчас я вас обоих поленом ухуячу, чтоб не пугали мирных женщин.

Хорошо у меня полбутылки коньяка оставалось еще. Сбегал, чтоб на сон грядущий. По-соседски, так сказать. А комбинезоны такие я только днем теперь одеваю. Или в дождь. Они непромокаемые, потому что что изнутри, что снаружи мокрые.

Жена работает в гостинице и сегодня к ним пришёл не кто иной как сын божий и привёл внука, видимо.