©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая
Часть девятая

- Можно с тобой? – тихо спросила Сакура, в который раз заставив меня вздрогнуть. Но избавиться от этой дурацкой привычки не мог.
- Да, - пожал я плечами и чуть сместил руку, чтобы девочка тоже смогла взять ведро со своей стороны. Нихилы, сидящие в уголке, разочарованно вздохнули и тут же принялись тихо переговариваться, лишившись объекта обожания.
- А у люка… Ну, - Сакура немного помялась и спросила чуть тише, - есть, чем согреться? Не бойся, я не скажу Ратто…
- Он з-знает, - неловко улыбнулся я и кивнул, подтверждая её догадку. За люком все так же стояла пыльная коробка с бутылкой виски.
- Тогда пошли.

Странно, но всегда, проходя коридор до помойного люка, я старался преодолеть его быстрее. Вывалить ведро в вонючую дыру, крепко запереть засовы и поскорее сбежать, пока Обжора не начал свое тошнотворное шествие вверх по трубе. В этот раз я не торопился и понятно почему.
Предложение Сакуры пойти со мной было понятным. Чрезмерное внимание слишком быстро утомляет, а нихилы, получившие возможность смотреть на примаров, без стеснения пялились на неё. Ну и алкоголь в коробке тоже стал одним из главных факторов этой, не слишком-то романтичной прогулки. Прогулки, которая закончилась быстро. Очень быстро, несмотря на то, что шли мы со скоростью раненой в ногу черепахи.
Я деловито отпер замки и распахнул крышку люка. По привычке задержал дыхание, чтобы не потерять сознание от вони, а потом, совместными усилиями с примарой, перевернул ведро, вываливая помои в трубу. Затем, быстро, чтобы успеть до чавкающих звуков, опустил крышку люка и тщательно запер замки, следя, чтобы цепи были в своих пазах. И лишь после этого я позволил себе сесть на корточки и прислониться мокрой спиной к стене. Сакура, вытащив бутылку из коробки, уселась напротив меня, но я не рисковал поднимать на нее глаза, что девочку без сомнений веселило.

- Странный ты, Молчун, - хихикнула она, делая глоток и морщась, когда виски обжег рот. Я взял бутылку и, неловко улыбнувшись, тоже сделал глоток. Горлышко было сладким, но не от виски, а от помады Сакуры. Это заставило мое сердце забиться чуть быстрее, а кончики ушей моментально покраснели.
- П-почему? – рискнул спросить я. Мы были одни и девочка, хоть и была примарой, не пугала меня до чертиков, как та же Унаги.
- На меня все пялятся, - ответила она. – Кроме тебя. Даже сейчас ты прячешь глаза. Боишься?
- Т-тебя это бе-бесит? Ну, - смутился я. – Когда с-с-смотрят?
- Иногда, - неопределенно пожала плечами Сакура, делая еще один глоток. Я не мог ей сказать, что нихилы делали лишь один глоток. Да и кто я такой, чтобы указывать примаре. Тем более, бутылка была ворованной. Однако мои мысли были слышны только мне. На миг девочка задумалась, а в глазах мелькнула грусть. Грусть взрослого человека. Аши смеялась взрослым смехом, а у Сакуры были взрослые глаза. Глаза человека, повидавшего жизнь. – Сколько раз Пенсне пытался узнать у Телевизора, почему я… такая.
- К-к-к… - чертыхнувшись, я выпалил застрявшее слово, - красивая?
- Ты милый, - улыбнулась она и протянула мне бутылку. Я не стал отказываться и еще одна теплая волна ухнула в живот. – Все замечают, что я единственная из Комнатки, у кого нет… ну, недостатков.
- «Ты и Ратто», - поправил я её мысленно, но вслух, как обычно, ничего не сказал.
- Даже у примаров есть недостатки. А у меня нет. Порой мне кажется, что я чужая даже среди них. Понимаешь?
- Да, - кивнул я, хотя ни черта не понимал. Как можно быть чужой, если ты примар. Если все примары считают тебя своей.
- Я не знаю, почему Телевизор определил меня в примары, - чуть подумав, продолжила она. – Каждый из примаров обладает какой-нибудь… особенностью. Даже Унаги. Мимо неё не то, что мышь не прошмыгнет, она даже от сквозняка моментально просыпается. Однажды она спасла Ратто жизнь.
- «Спасла Ратто жизнь»? – мысленно спросил я себя, отказываясь поверить в услышанное. Сакура, увидев недоумение в моих глазах, улыбнулась и кивнула.
- Спасла. И не только ему, но и всем, кто спал. Ночью открылось окно и Судья… почти проник в Комнатку. Но стоило ему только протянуть руку к ближайшей кровати, на которой как раз спал Ратто, Унаги моментально проснулась от тихого скрипа и заверещала так, что проснулись даже нихилы, спящие у Двери, - усмехнулась девочка и тут же нахмурила брови. – Не знаю, как он открыл окно, но лишь благодаря Унаги и её слуху, мы живы. Судья ушел, а Ратто, разозлившись, переставил кровать под окно. Знаешь, Молчун, а ведь он единственный, кто может спокойно смотреть сквозь стекло.
- Знаю, - коротко буркнул я, вспомнив, как первый раз посмотрел в окно и не мог оторвать взгляд, пока Ратто не нарушил зрительный контакт. – А т-твоя о-о-особен-ность?
- Я – лекарь, как тебе известно, - пожала плечами девочка. – Но когда я только пришла в Комнатку, то почти ничего не знала. Максимум – как наложить бинт и какая таблетка нужна, чтобы снять головную боль. Мне помог Пенсне и Сундук, который дал много книг по медицине. Каждый день я училась и продолжаю учиться до сих пор. Но я не считаю это особенностью. Любой нихил, читая книги, научился бы этому. Лишь бы память была хорошей. Знаешь, иногда мне кажется, что Телевизор определил меня в примары не из-за умения накладывать бинт.
- А для ч-чего?
- Не знаю. До сих пор гадаю, - вздохнула она, снова делая глоток виски. Заметив мой напряженный взгляд, Сакура рассмеялась. – Не переживай ты так. Завтра я снова стану примарой и принесу сюда новую бутылку. Лучше глотни, пока можно.
И я глотнул. В голове с непривычки шумело, а сердце, качая кровь, кажется немного перестаралось, потому что меня бросило в жар. Жар усилился, когда Сакура вдруг подалась вперед и её лицо оказалось в сантиметре от моего лица. Я чувствовал её запах и тонул в голубых озерах, которые задумчиво изучали мое лицо.
- Ты когда-нибудь целовал девочку, Молчун? – шепотом спросила она. У меня закружилась голова: от близости, от её запаха, от виски. Сакура улыбнулась и наклонила голову, смотря мне в глаза. – Я никогда еще ни с кем не целовалась…
- «Я тоже», - мысленно ответил я и вздрогнул, когда ощутил вкус её губ. Сакура поцеловала меня с такой нежностью, что сердце, до этого стучащее, как отбойный молоток, остановилось. Желудок скрутило от сладкого спазма. Я чувствовал вкус её губ: сладкий, влажный и нежный. Казалось, прошла вечность, пока Сакура не отстранилась. Очень короткая вечность, пролетевшая, как вспышка.
- Пусть это будет нашим секретом, Молчун, - жарко прошептала она мне на ухо, обжигая кожу дыханием. – Секретом, что самая прекрасная из примаров подарила поцелуй простому нихилу.
- «Самая прекрасная из примаров», - повторил я про себя и глупо улыбнулся, когда девочка поднялась на ноги и бросила пустую бутылку на пыльную коробку. Странно, но Обжора так и не появился. То ли и правда объелся, то ли не решился нарушить волшебство, царившее мгновением назад у помойного люка.
- Пошли, пока нас искать не начали, - вздохнула Сакура, с тоской смотря на дверь в конце коридора. – Скоро ужин и торжественная церемония. А потом ночь, сон и утро. Завтра я снова проснусь примаром, а ты вернешься на свой футон у Двери, Молчун. Но это завтра. Сегодня пока еще не закончилось. Пошли.
Я не сказал ей, что не усну сегодня ночью. Что-то подсказывало, что она и так это знает. Вздохнув, я убрал пустую бутылку в коробку и направился следом за примарой, таща в руках пустое ведро из-под помоев.

До торжественного ужина я помогал Реже и Месяцу на кухне. Старший нихил, устав от безделья, сам предложил свою помощь, а мокрая и запыхавшаяся Режа без лишних слов согласилась и отправилась за согревом.
Основные блюда были готовы, поэтому мы с Месяцем занимались простой, хоть и несколько монотонной работой. Украшать крохотные пирожные консервированной вишней размером с ноготь. Свежей вишни пока не было. Фруктовые деревья в саду очень неохотно плодоносили, несмотря на всю заботу Лучка. Зато в кладовой было предостаточно консервированных фруктов.

- Возьми мяту в холодильнике, - бросил Месяц, сверяясь с наставлениями Режи, записанными на клочке бумаги. Когда я вернулся с пучком к столу, он кивнул и добавил. – По листочку на одно пирожное. Сбоку, рядом с вишней.
- П-понял, - ответил я и, оторвав от пучка листок, аккуратно воткнул его в крем рядом с крохотной ягодкой вишни. – Так?
- Да, - кивнул нихил и, вздохнув, посмотрел на кухонные часы. Стрелки замерли на без четверти десять. – Заканчиваем и зовем остальных. Надо накрывать большой стол в гостиной.
- Что с-с-случилось? – тихо спросил я, заметив, что Месяц слишком нервно отрывает листочки мяты от пучка. Некрасивое лицо старшего нихила осветила улыбка.
- Так заметно? – спросил он и, дождавшись моего кивка, пожал плечами. – Шинаши. Он сам не свой. Будто его Унаги покусала. Слышал, что он два часа назад отчудил?
- Нет, - мотнул я головой. Зато я хорошо помнил, что два часа назад целовал самую прекрасную из примаров.
- Пенсне недостаточно резво принес ему сыр и Шинаши разбил ему об голову пустую бутылку, - буркнул Месяц, не обращая внимания на мой отвисший рот.
- Р-р-р…
- Ратто лишь улыбнулся и покачал головой, когда Пенсне схватил швабру и замахнулся на ржущего идиота. Боюсь, сегодня на ритуале Смирения ему придется несладко, - Месяц повернулся к вошедшей на кухню Реже и кивнул ей. – Мы закончили. Позовешь помощников?
- Забыла нарезку сделать, - проворчала девочка, закатывая рукава и подходя к столу. – Молчун, позовешь пару примаров?
- Да, - кивнул я и направился к выходу из кухни. Однако, стоило мне переступить порог, как я услышал тонкий крик из примарской спальни. Внутри все похолодело, а кровь прилила к щекам, когда я понял, что кричит Сакура. Выдохнув: «Шинаши», я бросился в спальню. И как раз вовремя.

Ворвавшись в спальню, я замер у дверей и бешеным взглядом посмотрел на смеющегося нихила. Шинаши сидел на полу среди разбитых бутылок из-под коньяка и виски, потирал обожженную пощечиной щеку и злобно смотрел пьяными глазками на растрепанную примару. Слева от нее, у дальней стены, рядом с дверью в умывальню, я увидел Ратто, который со все той же улыбкой, взирал на пьяного нихила. Потасовка привлекла внимание и других обитателей Комнатки.
- Дрянь! – заплетающимся языком пробормотал Шинаши, поднимаясь на ноги. Он сделал шаг к нахохлившейся девочке и недобро улыбнулся. – Отвергаешь мою любовь, нихилская подстилка!
- Шинаши, перестань! – крикнул Месяц, расталкивая столпившихся у входа нецесов и нихилов. – Хватит!
- Пошел к черту, урод. Сегодня день Смирения и я получу от него все. Даже её любовь…

Шлеп! И Шинаши отлетел спиной к кровати Ратто, удивленно смотря на меня. Я же, с трудом пытаясь успокоить дыхание, оттер Сакуру в сторону и закрыл её собой. Кулак ныл и сбитые костяшки болели так, словно я врезал по стене, настолько крепкой оказалась челюсть нихила. Ратто, хрюкнув, тихо рассмеялся и, покачав головой, взял с пола ведро, после чего отправился мыть умывальню. В который раз. Приказы пьяного Шинаши были на удивление одинаковы.
- Заика! – хрипло каркнул Шинаши, пытаясь подняться на ноги, но конечности его не послушались и с громким звоном нихил снова повалился в разбитые бутылки.
- Не смей её трогать, придурок! – прошипел я, сжимая кулаки.
- А то что? – издевательски спросил Шинаши. – Пожалуешься мамке?
- Скормлю тебя Обжоре, - нихил замолчал и с недоверием посмотрел на меня. Пухляш и вовсе разинул рот от удивления и легонько покачивал головой. – Целиком или частями. Неважно. Но скормлю.
- Пора накрывать большой стол, - постарался сгладить ситуацию Месяц и повернулся к стоящему в дверях хмурому Пенсне. – Вы поможете?
- Конечно, - кивнул паренек, поправляя разбитые очки. Его голова была замотана бинтом, но кое-где сквозь белую ткань проступали багровые пятна. – Нику, Лучок, – пойдемте, поможем стол накрыть.
- Мы тоже поможем, - тихо буркнула Сакура, беря меня за руку. Я робко улыбнулся ей и, опустив голову, пошел следом за остальными. Скоро этот сумасшедший день кончится. Очень скоро. Надо просто потерпеть.

Примары и нецесы ловко накрывали большой стол. Режа принесла из кладовой новенькую скатерть, которую расстелила с помощью Месяца и Пухляша. Пенсне и остальные примары, включая меня и Сакуру начали носить из кухни тарелки с нарезкой и холодные блюда. Я первый раз видел, чтобы большой стол буквально ломился от разнообразной и вкусной еды.
- Эй, Молчун, - вздрогнув, я повернулся к Ратто, который неслышно подкрался ко мне со спины. Старший примар улыбнулся моей реакции и покачал головой. – Испугался?
- Н-немного, - честно признался я, смотря на ведро с грязной водой, которое стояло у ног Ратто.
- Не стоит, - буркнул он и понизив голос до шепота, наклонился ко мне. – Возьми в моем шкафчике шесть бутылок вина.
- Шесть? – удивился я. Вино предназначалось только для Ратто и его свиты. Остальные довольствовались исключительно виски и бурбоном. Однако примар кивнул и, чуть подумав, хмыкнул.
- Шесть. Красного, полусладкого. По две бутылки на спальню. Примарам, нецесам и нихилам. День Смирения, как никак. Возьми с собой подружку, поможет нести, - рассмеялся он, увидев, как Сакура покраснела. – Надеюсь великий примар Шинаши не выжрал все мои запасы. Вино стоит слева от бурбонов. В вытянутых бутылках. Увидишь сам.
- С-спасибо, - промычал я, дивясь щедрости Ратто. Примар кивнул и неловко похлопал меня по плечу, после чего проворчал что-то себе под нос, поднял с пола ведро и направился на кухню.
- Удивительно, - только и могла бросить Сакура, когда Ратто ушел. Затем, вздохнув, повернулась ко мне. – Давай только быстро.

Торжественный ужин начали с опозданием. Все снова из-за Шинаши, которого из спальни притащили на своих плечах Пенсне и Ратто. Нихил был пьян, а может просто придуривался, решив напоследок покататься на примарах. Однако его с почестями посадили за стол на места примаров, игнорируя бессодержательное бормотание.
К моему удивлению, со своего места поднялся Месяц и, подняв кружку с вином, тихонько откашлялся, привлекая внимание. Сегодня он, на правах старшего примара, приветствовал остальных и, судя по четкой речи, это был не первый день Смирения для некрасивого нихила.

- Приветствую тебя, голос Судилища, - поклонившись, произнес он. И тут же раздалось знакомое шипение и спустя пару мгновений раздался голос Телевизора.
- Приветствую вас, жители Комнатки, - теперь в мягком голосе не было лени, как утром. Наоборот, он лучился энергией и было видно, что ему не терпится озвучить пару интересных мыслишек. – День Смирения подходит к концу. Возвысившиеся вернутся к истокам. Падшие возвысятся вновь, ибо таков закон Комнатки. Насладитесь едой, как равные. Вкусите вина, как равные. И говорите, как равные, потому что этот ужин для равных. В этот час нет примаров, нецесов и нихилов. Есть только вы. Каждый со своими недостатками и достоинствами. Кто-то из вас смирился. Я чувствую это. Кто-то подался страстям и утолил терзающий его голод. А кто-то просто остался собой, смирившись со всем. Приветствую вас, дети мои.
- Приветствуем тебя, голос Судилища, - хором ответили жители Комнатки и, дождавшись, когда экран погаснет, приступили к еде.

Но ужин, несмотря на слова Телевизора, проходил в молчании. Хмуро смотрел в свою тарелку Месяц, ковыряя вилкой жареное мясо, предназначенное для настоящих примаров. Шумно сметал все со своей тарелки Пухляш, не забывая запускать руку в блюдо с колбасной и сырной нарезкой. Безобразно икал Шинаши, высасывая в одиночку бутылку вина. Я тоже ел молча, изредка косясь на противоположный конец стола. Я видел хищный блеск в глазах Пенсне, который с ненавистью смотрел на Шинаши. Видел ленивый и расслабленный взгляд Ратто, с которым он изучал ужинающих. Видел я и глаза Сакуры, которая изредка смотрела на меня и в её взгляде сквозила тревога. Ни один из жителей Комнатки так и не заговорил во время ужина. Слышалось лишь чавканье, звон тарелок и покашливание. Поэтому, когда часы над Телевизором запищали, в тишине Комнатки, этот звук был настолько громким, что на месте подскочила большая половина присутствующих.

- День Смирения закончился, - мягко произнес Телевизор, и я уловил в его голосе веселые нотки. Примары, расслабленно вздохнув, выпрямились и встали со своих мест. Нихилы поступили аналогичным образом. Кроме Шинаши, который нахально смотрел на улыбающегося Ратто, словно ждал чего-то. И дождался. – Ритуал Смирения начинается. Оставьте обиды, споры и разногласия. Избавьтесь от негатива. Очиститесь и смиритесь. Желает ли кто-нибудь…
- Я бросаю вызов, - громко и подчеркнуто небрежно перебил Ратто. Телевизор зашелестел помехами. Довольно. Меж тем Шинаши поднялся со стула и, покачиваясь на пьяных ногах, уставился на старшего примара, но тот его словно не замечал. Серые глаза Ратто задумчиво обвели лица нихилов, остановившись на одном. Меня пробрал холод, настолько ледяными были последующие слова примара. – Месяц. Я вызываю тебя.
- Меня? – ошарашенно переспросил старший нихил. Остальные обитатели Комнатки тоже заволновались, полетели шепотки и даже у Пухляша изо рта выпала недоеденная конфета.
- Тебя.
- Почему он? – зло рявкнул Шинаши. Ратто, по-прежнему не замечая нихила, улыбнулся одними губами. – Это мне ты должен бросить вызов, а потом вышвырнуть меня из Комнатки.
- Почему я? – Месяц растерянно переступал с ноги на ногу и пытался найти ответы в наших глазах. Но почти все, не выдержав его взгляда, отворачивались. Я же мог лишь гадать, почему Месяц так встревожен. Это был мой первый ритуал Смирения.
- Ты старший нихил. И наказать этого недоумка, - Ратто презрительно скривился, посмотрев на скукожившегося Шинаши, - я могу лишь через тебя. Он ждал, что я брошу вызов ему, а потом вышвырну его из Комнатки? Слишком простой ответ на его поведение. Он должен осознать, Месяц. А я должен наказать. Вас обоих. Ты старший и ты отвечаешь за свой сброд. Также, как я, отвечаю за своих. Понимаешь?
- Да, - вздохнул старший нихил и, посмотрев на меня, грустно улыбнулся. – Я принимаю твой вызов, Ратто.

Стол был убран за несколько минут. Нихилы, вернувшиеся в привычную среду обитания, быстро отнесли грязную посуду и остатки еды на кухню. Стол сложили и отнесли в кладовую, а зеленый диван отодвинули к шкафам с книгами. Затем все обитатели Комнатки выстроились в круг, а меня волной тел вынесло вперед, в первый ряд.
Я вздрогнул, ощутив, как кто-то взял меня за руку, но метнув осторожный взгляд в сторону, успокоился, наткнувшись на голубые глаза Сакуры. В толпе она могла себе позволить этот жест. Потому что все внимание обитателей Комнатки было сконцентрировано на центре круга, в котором стояли двое. Ратто и Месяц.
Примар, скинув темно-серую куртку и сняв через голову белую майку, лениво разминался, смотря на растерянного нихила. Месяц, вздохнув, тоже снял куртку, но майку снимать не стал. Впрочем, всем и так было понятно, что Ратто сильнее нихила. Месяц был худым, с впалой грудью, а руки его не имели ни намека на хоть какую-нибудь мускулатуру. Ратто, в отличие от него, мог похвастаться крепким, мускулистым телом, а ленивые удары, которыми он награждал невидимого соперника, были слишком уж быстрыми.

- Бой, - прошептала Сакура мне на ухо, снова вызвав жаркую волну, пробежавшую по телу. – Если Ратто признает, что он удовлетворен, то бой закончится.
- А если М-месяц? – наивно спросил я, вызвав у девочки улыбку.
- Если он победит и Ратто не поднимется на ноги, то спор будет признан удовлетворенным, - она на секунду замолчала и тихо добавила. – Только никто и никогда еще не побеждал Ратто.

Хрустнув костяшками, Ратто без предупреждения пошел в атаку, и каждый житель Комнатки понял, что у Месяца нет ни единого шанса.
Серия коротких ударов по корпусу и старший нихил падает на пол, хватая ртом воздух. Ратто, танцуя на месте, лениво улыбнулся и дал знак, чтобы Месяц поднимался. Но стоило нихилу подняться, как могучий кулак примара врезался в челюсть нихила, заставив некрасивого паренька застонать. Он пытался отмахиваться, но его удары, в отличие от ударов Ратто, не достигали цели. Более того, Ратто легко уклонялся, а серые глаза внимательно следили за каждым движением соперника. Примар был быстрее, примар был сильнее, примар был злее. Все это понимали и с каждым ударом Шинаши съеживался все больше и больше, а количество презрительных взглядов, которыми его награждали не только нихилы, но и нецесы, росло как на дрожжах.

Прошло всего лишь пять минут, а лицо Месяца уже представляло собой жутковатую кровавую маску. Он не пытался атаковать, лишь закрывался руками и поднимался, когда очередной удар повергал его оземь. Кулаки Ратто распухли, штаны были измараны в крови соперника, но примар не собирался отступать. Вместо этого, он оседлал лежащего Месяца и с этой позиции хлестко врезал кулаком по носу нихила. От раздавшегося хруста вздрогнули все. Кроме меня. Я завороженно смотрел на лицо Ратто и видел, как стремительно темнеют глаза примара. Как что-то звериное и жестокое готовится прорваться на волю. И я сделал то, чего сам от себя не ожидал.
Я вырвался вперед, рухнул на колени перед дерущимися и, мыча, замотал головой, прося Ратто прекратить избиение. Месяц не сопротивлялся, да и вряд ли был в сознании. Он не мог видеть, что я перехватываю занесенный кулак примара и бледнею от ужаса, увидев такую яростью в глазах Ратто, что она обожгла меня адским огнем.
- Хватит. По-по-пожалуйста, - давясь слезами, попросил я. Примар рыкнул что-то в ответ и отвесил мне затрещину. Несильную, но обидную.
- Я решаю, когда хватит, - ответил Ратто. Но не своим привычным голосом. Вместо него я услышал яростное, животное шипение. – Ритуал Смирения не прерывается, Молчун, пока не будут улажены все разногласия.
- Хватит. П-п-п… - я не договорил и мысленно выругался. Ратто хмуро на меня посмотрел, перевел взгляд на окровавленного нихила под собой и рывком поднялся на ноги.
- Бой закончен, - бросил он жителям Комнатки и хищно улыбнулся, встретившись взглядом с Шинаши. – Но нихил наказан недостаточно. Если кто-то считает иначе, то может выйти и занять его место.
- «Никто. Никто не выйдет», - грустно ответил я сам себе, приподнимая голову Месяца и вытирая кровь рукавом куртки. Однако Ратто не стал продолжать избиение. Он поднял с пола майку, вытер лицо, затем кулаки и обвел притихших обитателей Комнатки насмешливым взглядом.
- Скучно, - процедил примар, стоя в центре круга. – Унаги!
- Да? – откликнулась тощая девчонка, жадно смотря на голый торс Ратто.
- Возьми нихилов и оттащи это, - небрежный кивок в сторону Месяца, - к помойному люку.
- «Откуда столько ненависти», - ужаснулся я, увидев, как заблестели глаза примары, понявшей, что ей предстоит сделать.
- Нет, не выбрасывать его в люк, - пояснил примар. – Бросишь его рядом, а люк… Люк откроешь и уйдешь. Пенсне!
- Да, Ратто.
- Запри дверь накрепко, - улыбнулся Ратто и повернулся к остальным. – Нихил проведет ночь у открытого люка. Выживет он или нет, плевать. Я буду удовлетворен.

Той ночью спали только примары. И нецесы, и, тем более, нихилы так и не смогли сомкнуть глаз. Пусть в спальнях царила тишина, но тишина была жуткой. Тягучей, как битум, давящей и не дающей расслабиться. Каждый, затаив дыхание, ждал лишь одного звука. Приглушенного крика со стороны кухни. Крика, который оборвется на высокой ноте. Но была одна лишь тишина, нарушаемая редкими всхлипами Шинаши, который, как и всегда, спал у Двери.

Утром, лишь только часы показали половину шестого, вся спальня нихилов, как по команде, поднялась со своих кроватей. Остался лежать лишь Шинаши, с головой укрывшийся одеялом. То ли он задремал, то ли боялся показаться остальным на глаза, но одеяло так и не пошевелилось. Впрочем, Шинаши никого не интересовал. Наши мысли были с Месяцем. Или тем, что от него осталось.
Нецесы, вышедшие из своей спальни через десять минут после нашего пробуждения, тоже выглядели уставшими. Глаза Режи были красными и опухшими, да и остальные были не лучше. Прошедшая ночь была тяжелой для всех. Кроме примаров, что и подтвердил улыбающийся Ратто, первым вышедший из спальни и увидевший рядом с кухней собравшуюся толпу. Но ему никто не сказал ни слова, даже жестом или взглядом не показал неприязнь. Всех волновал один вопрос, который озвучила Режа.
- Что с Месяцем? Пора открыть дверь, - тихо сказала она Ратто. Тот кивнул, закурил сигарету и с наслаждением затянулся. Затем, не глядя, махнул рукой Пенсне и отправился обратно в спальню. Ему было плевать на всех и преподнесенный им урок уяснили все. За старшего примара ответил Пенсне.
- Судья Изанами ночью скреб в окно, - буркнул он, щупая забинтованную голову.
- Дурной знак, - прошептал Пухляш, переживающий за друга. Примар покосился на него, но промолчал, не желая накалять и без того напряженную обстановку.

Пенсне сорвал тяжелые доски, которыми заколотил дверь, ведущую к помойному люку. Повозился с замком, приложил ухо к дереву и удостоверился, что за ней тихо. И лишь после этого он открыл дверь.
Я приподнялся на цыпочках и посмотрел через плечо Режи, которая всхлипнула и облегченно выдохнула. Месяц сидел на полу рядом с открытым люком, обхватив острые коленки руками и невидяще смотря в пустоту. Он никак не отреагировал на вошедших. Даже не дернулся. Не дернулся он и тогда, когда мы с Пухляшом заперли люк и присели рядом. Я заглянул в потухшие глаза старшего нихила, в которых не плескалось ничего кроме дикого ужаса, вздрогнул, услышав сдавленный хрип Шинаши, рискнувшего войти в коридор, и с трудом проглотил горький комок, застрявший в груди.
- Братка… - прошептал Пухляш, глотая слезы и поглаживая Месяца по руке. Нихил отсутствующе посмотрел на него и снова принялся созерцать пустоту. – Братка!
- Тише, - буркнул я и, кивнув Пухляшу, взял Месяца за одну руку. Затем, дождавшись, когда коротышка поступит аналогично, поднатужился и поднял нихила с пола. Месяц был податлив и легонько дрожал. Но он ничего не говорил. Совсем ничего. Лишь в его пустом взгляде изредка вспыхивали искорки ужаса. Что же он увидел этой ночью?

Мы не успели покинуть кухню, как в дверях появилась взволнованная Мируку и, скривив губы, расплакалась. Мы, переглянувшись с Пухляшом, не двинулись, однако ноги вдруг стали ватными и слабыми, когда девочка, подавив всхлип, выпалила:
- Дверь открыта. Шинаши… Шинаши ушел.
- Я удовлетворен, - раздался громкий голос Ратто. Примар бросил ленивый взгляд на бледного Месяца, поморщился и повернулся ко мне. – Отведи его в спальню. Сакура сделает чай.
И все. Ни сожаления, ни гнева. Будничный приказ сильного по праву. Вздохнув, я поймал грустный взгляд Сакуры, смутился и потупил глаза. Я снова нихил и в Комнатке снова наступил новый день.

Глава пятая. Новая кровь и новая сказка.

Утром Сундук дал новую кровь. Шинаши ушел, но число жителей Комнатки всегда должно быть одно. Два десятка и семь. Одного не хватало и Сундук исправил это, дав Комнатке новенького.

Ради этого Ратто поднял примаров раньше нихилов, чему я лишь подивился. Однако обязанности нихилов никуда не делись и, получив от Режи, заменившей Месяца, листок с нарядом, я отправился в прачечную за ведрами. Нужно было наполнить большой металлический бак в душевой, потом положить в примарские шкафчики чистые полотенца, заменить обмылки на цельные куски мыла и остаток дня провести «на подхвате», как это часто называл Месяц. Месяц…

Он так и остался лежать в кровати после подъема. Ратто, встретившись взглядом с Режей, мотнул головой, когда девочка пыталась разбудить старшего нихила. Жест был понятен без слов. Ратто разрешил Месяцу отлежаться, а я в который раз удивился его противоречивости. С одной стороны, он неплох, но в тот же момент делает что-то такое, что вызывает одно лишь омерзение, а затем снова исправляется в твоих глазах. Вчера я его ненавидел, а сегодня был благодарен за то, что он оставил моего друга в кровати и не погнал его на работу. Но мысли не должны мешать работе, поэтому я вздохнул, поправил одеяло, которым был укрыт Месяц, и подошел к Реже.

- Я в-возьму его на-наряд, - буркнул я. Режа, чьи глаза все еще были красными и опухшими от слез, коротко кивнула и протянула мне листок Месяца. Помимо дежурной подготовки душевой и замене примарского белья, мне полагалось быть на подхвате. Если кому-то из примаров что-нибудь понадобится, я должен буду это сделать. И работать приходилось за двоих, но я не был против, поэтому получил от Режы благодарную улыбку и сунутую ей мне в карман конфетку.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая
Часть восьмая

*****

- Наряды вы получите у нецесов, - негромко произнес Месяц, стараясь не смотреть на примаров, которые вразвалочку направились к спальне нихилов. Унаги было прошипела что-то обидное, но сильные пальцы Ратто, стиснувшие руку вредной девчонки, погасили эту вспышку гнева моментально.
- А я пойду хлебну лучшего виски, что этот урод прячет в своей кровати, - громко и не пугаясь ничего бросил Шинаши. Он скинул свою темно-серую курточку и, подойдя к Ратто, деловито распорядился. – Эй, нихил. А ну-ка отдал мне свою куртку. Бегом!
- Без проблем, - краем губ улыбнулся примар. От тихого и ленивого тона, которым были сказаны слова, у многих встали волосы дыбом. Даже Месяц неодобрительно покачал головой, но Шинаши не смутился. Надев светло-зеленую куртку Ратто, он направился в спальню примаров.
- Отдохните сегодня, - вздохнул Месяц, обращаясь к остальным нихилам. Затем повернулся и отдал Реже, которая была старшим нецесом, меню на завтрак, обед и ужин. – Если будут нужны припасы, смело бери сама. Я тебе верю.
- Спасибо, Месяц, - улыбнулась девочка, забирая меню и пряча его в нагрудном кармане. – Ты бы это… поговорил бы с ним.
- Боюсь, он не будет слушать, - криво улыбнулся Месяц и, по привычке пожав плечами, направился к спальне примаров.

Войдя в спальню примаров, я увидел, что Шинаши уже деловито роется в шкафчике Ратто, вытаскивая все новые и новые бутылки. На одеяле лежала вскрытая пачка воздушного риса, в которую Шинаши то и дело запускал пальцы. Остальные нихилы, заняв койки, смущенно переглядывались, не зная, что им делать дальше. Им помог Месяц, когда обговорил с Режей все, что требовалось, и тоже вошел в спальню.

- Отдохните. Поспите, почитайте, погуляйте в саду просто так, - улыбнулся он, стараясь скрыть нервозность из своего голоса.
- Выпейте весь виски, - пьяным голосом протянул Шинаши, заставив Месяца напрячься. – Распотрошите шкафчики этих уродов!
- Перестань! – рявкнул старший нихил, подскакивая к удивленному мальчишке и выхватывая из его рук бутылку. – День закончится. А знаешь, что потом будет?
- Что? – нагло усмехнулся тот, справившись с оторопью. – Примары меня изобьют? Да и хрен с ним. Ради такого виски я готов потерпеть. Эй, Молчун! Ты же вроде говорил, что коньяк любишь? Айда ко мне, выпьем.
- М-мне не х-х-хо-хочется, - промямлил я, забираясь на чью-то кровать с ногами.
- Трус! – зло бросил Шинаши, распечатывая очередную бутылку и жадно делая три глотка. – Отменный коньячок. А вы все трусы, ничтожества! Боитесь этих уродов, хотя Телевизор сказал, что это наш день. Мы – примары, а они отрепье!
- За-за… - заблеял я, заставив мальчишку рассмеяться.
- За-за-задница, Молчун, - передразнил меня он, однако никто его смех не поддержал.
- За-автра мы с-снова ста-анем о-отрепьем, - выдохнул я, но я на своенравного Шинаши это не подействовало.
- Плевать. Сегодня я – примар. А поэтому буду пить, жрать все самое вкусное и гнобить тех, кого захочу, - ощерился он, после чего перевел взгляд на входную дверь, у которой замерла Унаги, держащая в руках ведро с водой и швабру. – А, визгливая пожаловала. Ну, давай. Убирайся тут. Увижу хоть пылинку, изобью тебя этой шваброй. Все ясно?
- Ясно, - жгуче покраснела от гнева Унаги, но глаз не подняла. Видимо, Ратто сказал ей пару ласковых наедине, что усмирило гордость главной злюки Комнатки. Шинаши, насладившись ситуацией, увалился на кровать и щелкнул пальцами.
- Прежде, чем будешь тут мыть, метнись в кладовку и принеси мне сыра. Не той мягкой дряни, что вы нам скармливали, а нормального сыра, который сами жрете! Если уж глушить этот коньяк, так под хорошую закуску. Бегом, доходяга!
- Ты за это поплатишься, - еле слышно прошипела Унаги, но ведро и швабру все-таки поставила у стены, после чего выбежала из спальни.
- Зря ты так, - буркнул Месяц, когда Унаги умчалась в кладовую.
- Что зря?
- Нельзя уподобляться им, - тихо пояснил Месяц и покачал головой. Я же, вздохнув, встал с кровати и пошел к выходу. – Ты куда, Молчун?
- В сад, - коротко ответил я. Месяц кивнул, а потом улыбнулся, когда со своих кроватей вскочили Аши и Фиалка.
- Погоди, мы с тобой, - сверкнула фиолетовым глазом Фиалка. А Аши, скромно улыбнувшись, потерла ладошки, заставив улыбнуться и меня. Завтра Лучок точно не досчитается на своей яблоне пару десятков спелых яблок.

В саду стояла тишина. Не пронзительная тишина, от которой звенит в ушах и каждый посторонний звук сопровождается угрожающим гулом. Тишина была мягкой и приятной. Шелестел листьями ветер, весело жужжали снующие в воздухе насекомые, негромко переговаривались Аши с Фиалкой, идя впереди меня. Прекрасный и тихий осенний денёк.
Листья на деревьях начали желтеть, под яблоней валялось огромное количество спелых яблонь, хотя всего несколько дней назад ничего не предвещало осени. Но время в Комнатке, и в саду в частности, текло не так, как я раньше знал. Времена года сменялись здесь с быстротой ударов сердца. Моргнул, и уже зима. Вздохнул, и наступило лето. Странности, на которые никто не обращал внимания.

- «В чем смысл этого дня?», - спросил я сам себя. – «Какой смысл становиться на день другими? Побыть в чужой шкуре? Оценить блага, которых лишен? Кто его знает».
- Для тебя это первый день Смирения, - улыбнулась Фиалка, наблюдая за тем, как Аши срывает яблоко с ветки и с наслаждением вгрызается в кисло-сладкую плоть. Но её фраза относилась ко мне, словно девочка прочла мысли.
- Да. П-п-первый, - заикаясь, ответил я. Фиалка кивнула, вновь бросила внимательный взгляд на подругу, которая срывала уже третье яблоко, и пожала плечами.
- Первый раз не так страшен, Молчун.
- Ш-ш-шинаши по-попадет, - озвучил я и так очевидный факт.
- Попадет. Не сомневайся. Унаги и Ратто этого так просто не оставят, - вздохнула она, присаживаясь на траву. Чуть подумав, я присел рядом и вытащил из кармана черствый сухарик, которым принялся хрустеть. Фиалка улыбнулась и покачала головой. – Сегодня ты примар. Чего не взял вкусного на кухне?
- «Не хочу привыкать», - мысленно ответил я, но Фиалка все поняла правильно.
- Привыкать не хочешь, это понятно. Но побаловать себя можно, - буркнула она. – И, да. Главное не борзеть, как Шинаши. Не понимаю, что на него нашло.
- Он просто устал, - подала голос Аши, усаживаясь на траву рядом с подругой. Она положила свою голову Фиалке на плечо и улыбнулась. – Он всегда был бунтарем. Странно, что Телевизор его в нихилы определил.
- Телевизор не ошибается, - тихо произнесла Фиалка. – Но ты права. Наверное. Он устал от такой жизни.
- «От несправедливости», - подсказал мне мой внутренний голос и я с ним молча согласился.
- Ему влетит и за коньяк, и за то, как он себя с примарами вел.
- Влетит, - кивнула Аши, протирая очередное яблоко краешком своей курточки.
- А что бы-было в п-прошлый раз? – спросил я, постаравшись выпалить вопрос на одном духу, чтобы поменьше заикаться.
- В прошлый раз примары с нецесами поменялись. Все прошло слишком идеально. Никто не вел себя так, как Шинаши.
- Угу, - буркнула Аши. – Хороший был пример до этого.
- А что с-случилось?
- Примары тоже поменялись с нецесами. Один из них повел себя слишком нахально и вечером, - Фиалка запнулась, посмотрела на подругу, но мысль закончила. – Вечером Ратто спросил с него.
- И его забрали, - тихо добавила Аши. – Дверь открылась и его забрали. Как проигравшего.

Я мог лишь гадать, что случилось, потому что девочки поневоле замолчали, вновь вернувшись в мыслях к тем событиям. Но Аши не могла слишком долго хандрить. Она весело блеснула глазами, увидев, как Сакура и Лучок занимаются обработкой деревьев от вредителей. Красивое лицо Сакуры исказила гримаска отвращения, но сегодня день Смирения. Она обязана быть той, кем не является.

- Несмотря на то, что случится вечером, смотреть на это мне никогда не надоест, - жестко усмехнулась Фиалка, когда Сакура, не справившись с собственным желудком, окропила ближайшее дерево недавним завтраком.
- «Не уподобляйтесь им», - вспомнил я слова Месяца. Видимо эти же слова вспомнили и девочки, потому что разом утратили интерес к двум примарам, занятым грязной работой нихилов.
- Ну, что делать будем? – поинтересовалась Аши, когда примары отправились к другим деревьям и исчезли из виду. Фиалка задумалась, но лишь на мгновение.
- Можно сыграть в «правду или действие», но нам четвертый нужен, - бросила она и улыбнулась, услышав голос Месяца, который подошел к нам и уселся на травку. В руках паренёк держал пузатую бутылку.
- Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спросил он и, дождавшись синхронного кивка трех голов, откупорил бутылку и сделал глоток. – Ох, хорош.
- Тебя не видели? – тревожно спросила Фиалка, но Месяц отрицательно мотнул головой и протянул ей бутылку.
- Я взял бутылку, которую Ратто специально оставляет для дня Смирения. Он видел, но улыбнулся, когда заметил, что я взял.
- Ч-что это? – спросил я и, не дождавшись ответа пригубил ароматную жидкость, оказавшуюся на поверку прекрасным коньяком. – К-к-коньяк.
- Да, коньяк. Шинаши не знал об этом, - грустно улыбнулся Месяц. – Но я знаю, что Ратто всегда оставляет несколько лучших сортов специально для дня Смирения.
- Он разозлится. Унаги наверняка ему рассказала, что Шинаши жрет его алкоголь и примарские закуски.
- Без сомнений. Но я взял то, что нам разрешено взять. Поэтому не переживайте. Есть у кого сигаретка? – Месяц был заядлым курильщиком, и я частенько выменивал у него на сигареты различные сладости, хлеб или уступок очереди на очередное «согреться». Аши, вытащив из нагрудного кармана пачку примарских сигарет, виновато улыбнулась.
- Я проверила. Меня никто не видел.
- Хорошо бы так, сестренка, - серьезно ответил Месяц, но предложенную сигарету взял и, чиркнув зажигалкой, затянулся душистым дымом. – Ну, играем?
- А м-можно п-п-правила… - я не договорил, как Месяц кивнул и положил мне руку на плечо.
- Правила простые. Сначала выбираешь: правда или действие. Если правда, то ты должен ответить на вопрос максимально правдиво. Если действие, то ты должен выполнить то, что тебе прикажет спрашивающий. Не волнуйся, Молчун. Бить примаров тебя никто не отправит.
- «И это прекрасная новость», - облегченно выдохнул я и улыбнулся в ответ.
- Это просто игра, поэтому действия должны быть простыми и забавными.
- Ага. В прошлый раз Бидному Томо выпало такое действие, - засмеялась Аши. Остальные ребята тоже не смогли сдержать смех.
- Он должен был нарядиться в одного из жителей Комнатки, - пояснил Месяц на мой вопросительный взгляд.
- И нарядился Пухляшом, - давясь от смеха, буркнула Фиалка. – Снял куртку, майку и надул живот, а потом начал так дышать, что из примарской спальни даже Ратто примчался. Она решил, что Дверь открылась и Шептало пробрался внутрь.
- Но увидев, как Бидный Томо пародирует Пухляша, рассмеялся и ушел обратно. А утром мы на завтрак получили по конфете, - закончила Аши. – Ратто любит хорошие шутки. Редко, но любит.
- Ну так что? Играем? – нетерпеливо хлопнул себя по коленям Месяц. Девочки кивнули и уставились на меня. Вздохнув, я тоже согласился. Месяц хитро посмотрел на меня и добавил. – Давай с меня начнем, чтобы Молчун влился быстрее. Правда.

Девочки, синхронно задумавшись, так же синхронно просияли и тихонько засмеялись. Месяц, вздохнув, не смог сдержать улыбку и кивнул, как бы говоря, что ответит предельно честно на любой вопрос.
- Назови трех девочек, кто тебе симпатичен, - хором пропели Аши и Фиалка и снова рассмеялись. Я тоже улыбнулся, смотря на вытянувшееся лицо Месяца. Девчонки всегда остаются девчонками. Что еще они могут спросить? Как в Сундук виски попадает?
- Унаги… - буркнул Месяц, хитро посмотрев на подруг и наслаждаясь их удивлением. – Ладно, шучу. Вы чего в самом деле поверили? Глупыхи!
- Лицо у тебя слишком серьезное было, - хмыкнула Фиалка, отходя от шутки старшего нихила и пытаясь восстановить дыхание. – Шутник.
- Вы-вы-высокая… С-с-стройнаая, - промычал я, подыгрывая Месяцу. Теперь от смеха на траву повалились все.
- Ой, Молчун. Уморил, - в перерывах между смехом выдавила из себя Аши. – А голосок какой? А?
- Со-о-оловьиный, - и снова взрыв смеха. Отсмеявшись, я вдруг понял, что мне нравится смеяться с ними. Не ждать, что рядом пройдет примар и отправит драить умывальни. Не ждать, что после смеха придется плакать, потирая обожженную ладонью щеку. Мне нравилось смеяться чисто и открыто. Так смеялись мои друзья.
- А ну, говори правду! – велела Фиалка, отдуваясь. Фиолетовый глаз радостно блестел от возбуждения и смеха, а я понял, что еще ни разу не видел Фиалку такой радостной.
- Ладно, ладно, - проворчал Месяц. – Правду, значит… Мне нравишься ты.
Фиалка зарумянилась и уткнулась Аши в плечо.
- Мне нравится Аши. И мне нравится Режа, - Аши, услышав свое имя, поступила точно так же, как и подруга, а мы с Месяцем рассмеялись. Правда Фиалка, вспомнив о чем-то, нахмурила брови.
- А как же Сакура?! И не надо мне заливать, что она тебе не нравится. Она всем нравится. Думаешь, я не вижу, какими взглядами её все награждают?
- Видишь, видишь, - примирительно поднял руки Месяц и на его некрасивом лице расцвела улыбка. – Но то, что я сказал, это правда. Можешь верить, а можешь нет.
- Ладно, верим, - хором протянули девочки и уставились на меня. Недобрые огоньки, зажегшиеся в их глазах, заставили меня покраснеть от смущения. – Теперь твоя очередь, Молчун. Что…
- Стоп, стоп, стоп, - протестующе взмахнул руками Месяц. – Моя очередь задавать вопрос. Я ответил, значит я начинаю следующий раунд. Правда или действие?
- Де-действие, - буркнул я и нехотя пояснил, увидев удивление на лицах друзей. – Го-го-говорить до-дольше бу-буду.
- Ладно, - Месяц поскреб затылок и задумался. – Действие, значит.
- Не щади его! – строго предупредила Фиалка. Я, на миг испуганно вжав голову в плечи, тут же расслабился, увидев на ее лице лукавую улыбку.
- Раз я называл трех человек, то ты… - нихил потрогал нижнюю губу мизинцем и тихо закончил. – Покажешь трех примаров. Только без голоса.
- «Фух», - мысленно выдохнул я и убрал в сторону заготовленные в адрес Месяца ругательства.

С первым было легче всего. Встав на ноги, я подошел к яблоньке и, взяв лежащее на траве яблоко, резко подскочил к Аши, после чего принялся бешено жестикулировать и с безумным взглядом тыкать яблоком в лицо девочки. На миг я увидел в её глазах страх, а потом, поняв, кого я показываю, она покатилась по траве с диким хохотом.
- Лу…чок, - выдавила она из себя и снова рассмеялась, когда я дико замычал и сымитировал дерганную походку хозяина сада. – Молчун… Я чуть не померла со страху! Лучок! Ну надо же…
- Неплохо. До Бидного Томо далековато, но неплохо, - одобрил Месяц, утирая слезы в уголках глаз. – Давай другого.

Задумавшись, я сделал вид, что поправляю очки. Затем взяв в руки воображаемую книгу, уселся на траву и почесал голову. Фиалка фыркнула, и я одарил её таким пренебрежительным взглядом, что девочка недолго сдерживала смех. Ну а когда я постучал костяшками по воображаемому экрану и отпрыгнул, имитируя, что Телевизор упал и разбился, рассмеялись и остальные.
- Пенсне, - кивнула Фиалка. – Ишь как ты его взгляд-то правильно передал, Молчун. Хорош!
- Давай третьего, - потер ладони Месяц, стремясь наверстать девочек.

Вздохнув, я снова задумался. А потом не придумал ничего лучше, как улечься на траве и засунуть в рот травинку. Безмятежно смотря в небо, я повернулся к ребятам, которые негромко переговаривались и ехидно улыбнулся. Затем закинул ногу на ногу и лениво поболтал ей в воздухе, протянул руку к воображаемому шкафу и достал оттуда воображаемую бутылку. Открыл пробку и сладко улыбаясь сделал воображаемый глоток. Однако, увидев замешательство друзей, я резко поднялся на ноги и бросился к Месяцу. Старший нихил, не ожидавшись от меня такой прыти, повалился назад и вытаращил глаза, когда мое лицо замерло в считанных сантиметрах от его лица.
- Неплохо, Молчун. Очень неплохо, - сдержанно похвалил чей-то глубокий голос. Месяц побледнел и сквозь зубы выругался.
- Ратто, - тихо озвучил он очевидное. Ратто, стоящий в нескольких метрах от нас, улыбался, опираясь на лопату из сарайчика Лучка.
- Не хотел бы прерывать ваш отдых, - миролюбиво заметил он, - но Шинаши велел мне выкопать тринадцать ям, ростом с меня, а потом их закопать, после того, как он их осмотрит. Вы не могли бы пересесть на другую полянку?
- Прости, Ратто, - виновато шмыгнула носом Аши, боясь поднять глаза, однако примар замахал руками.
- Не извиняйтесь. Я бы с радостью продолжил стоять молча, но Шинаши четко дал понять, что на работу у меня всего час, - он не смотрел на нас, но я готов был поклясться, что в глазах Ратто горит дьявольский огонь. Однако голос оставался по-прежнему тихим и учтивым. Именно так с примарами говорили нихилы.
- Пойдем, - коротко бросил Месяц и мы, поднявшись, поспешили исчезнуть с полянки. Обернувшись, я увидел, что Ратто поплевал на ладони, а потом его лопата вгрызлась в землю.

*****

- Шинаши нарывается.
- Шинаши зарывается, - добавил Пухляш, шумно поедая бутерброд с копченой колбасой. Месяц с укоризной посмотрел на друга.
- Ты бы не налегал так на еду, братка, - буркнул он. – Завтра все вернется на круги своя, а если примары недосчитаются чего-нибудь ценного в кладовой, то влетит всем.
- Это колбаса из общей, - вытирая жирные губы, улыбнулся коротышка. – А чего там Шинаши-то, братка?
- Отправил Ратто работать в сад, - ответила за старшего нихила Мируку. Она была раза в два шире Нику, которая заведовала кухней, но её голос заставлял меня забыть обо всем. Даже если Мируку говорила об обыденных вещах, из её уст слова звучали, как музыка.
- Ой, плохо, братка. Ратто рассвирепеет, - снова озвучил очевидное Пухляш, беря с тарелки еще один бутерброд. Месяц, вздохнув, промолчал и достал из кармана яблочко, в которое вгрызся зубами.

Каждый из нихилов старался взять от Дня Смирения все, что можно. Но ребята понимали, что день закончится, а вот разъяренные самоуправством примары останутся, поэтому особо не наглели. Кто-то отсыпался в мягких кроватях, кто-то гулял по саду, кто-то старался набить желудок, а кто-то украдкой наполнял съестным прикроватный шкафчик. Выделялся только Шинаши, причем никто не понимал, почему он так себя ведет.
Примары, хоть и терпели издевательские приказы нихила, но гнев в их глазах продолжал разгораться. Даже меланхоличный Пенсне, скрипя зубами, ненавидяще смотрел на наглого Шинаши, который жирными пальцами переворачивал страницы книг. ЕГО, Пенсне, личных книг. Унаги еле сдерживалась и лишь Ратто, с привычной ехидной улыбкой, молча выполнял требования. Остальные примары брали пример с вожака, но каждый в Комнатке понимал, что начнется, когда день Смирения подойдет к концу.

- Что он с-с-сделает? – робко поинтересовался я, но Месяц лишь рассеянно махнул рукой. Ответил мне, как ни странно, Головастик, рот предпочитающий открывать лишь во время завтрака, обеда и ужина.
- Уничтожит, - тихо и как-то буднично бросил он, словно хлещущий примарский алкоголь Шинаши уже мертв.
- Пойду поговорю с ним, - вздохнув, поднялся с табурета Месяц, однако остальные нихилы остались на местах. На кухне из примаров была только Сакура и почти все мальчишки, тихонько посапывая носом, без стеснения пялились на красивую девочку. Сакура, зная это, легонько улыбалась, порой сдувала с лица челку, чтобы притихшие нихилы смогли подольше полюбоваться её лицом, а потом возвращалась к работе. Её поставили рядом с Режей, которая сегодня заведовала готовкой, потому что никто из нихилов готовить не умел. Режа негромко переговаривалась с Сакурой, иногда девочки тихо посмеивались и продолжали работать. Чистить картошку, варить рис, жарить мясо, смешивать салаты… После дня Смирения у всех зверский аппетит. Особенно у тех, кто не привык к тяжелой работе. Месяц, обведя нихилов долгим взглядом, вдруг кивнул мне. – Пойдешь со мной, Молчун?
- «Почему бы и нет», - мысленно согласился я и, бросив осторожный взгляд на Сакуру, присоединился к старшему нихилу.

Идя к спальне примаров, я невольно задумался о Месяце. Несмотря на то, что некрасивый паренек был нихилом, он для многих стал не просто другом, но и заменил всем отца. Месяц был в курсе всех дел в Комнатке, он не боялся вступаться за провинившихся перед примарами, и для каждого находилось доброе слов, дружеская подначка или же обычное молчание, когда слова были не нужны.
Месяц будил всех рано утром, раздавал наряды, деловито распоряжался, кому и куда идти, если вся работа сделана. Но и сам был впереди всех. За день он успевал и на кухне поработать, и вскопать пару грядок в саду, и разгрузить Сундук, и помочь Бидному Томо в уборке умывален. Он был старшим среди нихилов, но лишь на словах. В первую очередь он был старшим братом и другом.

- Месяц! – услышав пьяный крик, нихил поморщился. Затем расстегнул куртку (в спальне примаров было тепло) и подошел к кровати Ратто, изрядно захламленной различным мусором. В центре мусорной кучи возлежал Шинаши, жадно присосавшись к бутылке виски.
Вытаращив глаза, я оглядел не менее десяти пустых бутылок у подножия кровати и мысленно подивился, как это Шинаши умудряется оставаться в сознании. Мне хватало пары глотков, чтобы голова начинала кружиться, а у нихила, видимо, глотка была луженой.
- Заканчивал бы ты, - улыбнувшись, Месяц присел на краешек кровати, предварительно отодвинув кучу оберток от конфет и пленку с любимого сыра Нику. Глаза Шинаши потемнели от гнева, он приподнялся на локтях и дыхнул на нихила перегаром.
- Что заканчивал? Заканчивал отдыхать? День Смирения еще не…
- Ты прекрасно понял, что я сказал, - Месяц оставался предельно спокоен. – Заканчивай провоцировать примаров. Они ждут полночи, чтобы вцепиться тебе в глотку!
- Плевал я на примаров! – выругался Шинаши, снова заставив нихила поморщиться. – День Смирения – он для всех. И не тебе указывать, что мне делать. Ты не примар, понял?
- Понял. И я это понимаю, - кивнул Месяц. Шинаши зло посмотрел на него, а потом перевел взгляд на меня.
- А ты чего приперся, заика? Пить не хочешь, спать не хочешь, так вали отсюда! – кончики моих ушей вспыхнули, а щеки покрыла бледность. Захотелось ударить мальчишку, но прежний страх, отступивший на мгновение, так же быстро вернулся, снова превратив меня в забитого нихила.
- Я попросил, и он пришел со мной. Шинаши, мы понимаем, что ты отрываешься за все время, но подумай…
- Об остальных? Да плевал я на них.
- Подумай о себе. Ратто так просто это не оставит.
- Поздно думать, Месяц. Я сам этого захотел, - глаза Шинаши блеснули. – Что он мне сделает? Изобьет? Пожалуйста, нате вам! Выгонит? Пускай. Надоело, Месяц! Надоело жрать рис, пока примары жрут жареное мясо! Надоело пить воду, пока они хлещут виски и саке. Аши жрет хлеб с сахаром, а у Унаги в шкафчике мешок конфет лежал. Хе-хе. Лежал… Уловил?
- Уловил, - кивнул нихил, посмотрев на кровать Унаги, возле которой валялся пустой пакет и гора конфетных фантиков.
- Сколько можно терпеть?! – прошипел Шинаши, взмахивая бутылкой. Дорогой коньяк выплеснулся ему на грудь, но на светло-зеленой курточке и так было предостаточно пятен. – Не надо мне втирать про деление. Нихил-примар-нецес. Плевать, Месяц. Сколько можно терпеть это?
- Это правила Комнатки. Мы живем по ним…
- Угу… Слушая идиотский ящик, который повелевает всем, - Шинаши сплюнул на пол и откинулся на подушку. – Хочешь знать, что буду делать дальше? Я снова отправлю Ратто мыть нашу умывальню, а сам буду пить его виски. А когда день Смирения закончится, мне будет плевать. Понял?
- Понял, - вздохнул старший нихил и, кивнув мне, направился к выходу. Пожав плечами, я отвел взгляд от пьяного нихила, лицо которого пылало такой ненавистью, что я удивлялся, как он еще от нее не сгорел.

Покинув спальню примаров, Месяц направился не на кухню, как я думал, а в умывальню. Вздохнув, я последовал за ним и, войдя, поневоле потупил глаза, увидев, как Ратто натирает унитаз. Со все той же ехидной улыбкой, не обращая внимания на шипение Унаги, яростно драившей стены. Он улыбался и то и дело опускал в ведро с теплой водой тряпку.

- Ратто… я… - Месяц замялся, переводя взгляд то на примара, то на Унаги. К счастью, девчонка поняла все правильно и, пихнув меня локтем в бок, вылетела из умывальни со скоростью пули. Ратто же, и не думая останавливаться, молча продолжил работать, словно в умывальне никого не было. Месяц кашлянул и повысил голос. – Ратто, пожалуйста… Не наказывай его слишком сурово. Пожалуйста…
- Это день Смирения, - тихо ответил ему примар, поднимая темные глаза на нихила. – Каждый делает свой выбор. Он свой сделал.
- Он пьян. Дорвался до алкоголя и ему снесло…
- Знаю. Когда пьян, то часто говоришь правду. Ту правду, которая терзает тебя сильнее всего, - улыбнулся Ратто, споласкивая тряпку. – И ты теперь видишь, что Телевизор был прав, определив… нихила в нихилы. Что стало бы с Комнаткой, если бы Шинаши стал примаром? Знаешь?
- Могу догадываться, - скупо кивнул Месяц, поняв куда клонит примар.
- Догадываться. А я знаю. И каждый из примаров знает. Мы играем по правилам, Месяц.
- Не наказывай его, прошу! – воскликнул нихил, но Ратто лишь лениво улыбнулся.
- Я всего лишь нихил, а ты примар. Как может нихил наказать примара? Никак! Простите, но мне надо работать.
- Он у-устал, - протянул я, решив помочь Месяцу. И тут же проклял свой болтливый язык, потому что внимательные глаза Ратто уставились на меня.
- Устал? От чего? От того, что у него есть еда, вода и крыша над головой? Устал, что твари Судилища его не трогают? Устал, Молчун? Молчишь?
- «Молчи»! – яростно шипел мне внутренний голос. – «Молчи! Иначе сдохнешь»!
- Правильно делаешь, что молчишь, - подбодрил меня Ратто и снова посмотрел на бледного Месяца. – Каждый делает свой выбор. Он свой сделал.
- Пошли, Молчун, - еле слышно позвал меня Месяц и, шумно сглотнув, попятился к выходу из умывальни. Ратто же, словно странного разговора не было, улыбнулся и, насвистывая, принялся снова натирать унитаз влажной тряпкой.

Остаток дня я провел на кухне. Не из-за Сакуры, на которую с благоговейным трепетом взирала мужская часть нихилов. Мою голову разрывали мысли и слова. Слова, сказанные Ратто Месяцу. То, что примара распирает от злости за поведение Шинаши, было понятно без слов. И наказание зарвавшегося нихила тоже наверняка будет серьезным, но каким оно будет? Этого я не знал, и стремясь избавиться от мыслей не придумал ничего другого, как занять себя каким-нибудь делом.
В саду и других помещениях Комнатки работали примары и лишь на кухне был один из них. Вернее, одна. Сакура. Режа, выслушав меня, предложившего ей свою помощь, скупо кивнула в сторону стола, на котором лежал здоровенный шмат мяса. Примарского мяса. Благородного, красного цвета. Свежее мясо, ни разу не бывавшее в морозилке. Сегодня я его попробую, как и мои друзья.
Моя задача была простой. Нарезать не слишком толстых стейков, отбить их деревянным молотком и замариновать в приготовленном Нику рассоле. Однако, отбивая мясо я так увлекся, что привлек внимание не только Режи, но и Сакуры, которая впервые со мной заговорила.
- Потише, - усмехнулась она. Голос у девочки был приятным и чуть хриплым. На кухне было жарко, и она то и дело брала в руки стакан с холодной водой, чтобы смочить пересохшее горло.
- Прости, - буркнул я, стараясь не смотреть на нее, но Сакура сама заглянула мне в глаза, и я вздрогнул, увидев два прекрасных голубых озерца.
- Что случилось?
- «Ничего», - мысленно ответил я и скупо улыбнулся ей, после чего неопределенно мотнул головой. Сакура все поняла, как надо.
- Мясо не виновато, что ты зол, - тихо ответила она. – К тому же ты его просто испортишь, если будет продолжать в том же духе. Отбивать надо не слишком рьяно, чтобы мясо стало мягким и впитало в себя рассол.
- Так? – уточнил я, вполсилы орудуя молотком. Девочка улыбнулась и кивнула.
- Да. И края не слишком расплющивай, а то Нику ругаться будет. Не сегодня, но точно припомнит.
- С-спасибо, - покраснел я, в душе подивившись, почему Сакура столько внимания уделяет мне. Она снова кивнула и отошла к своему столу, но я чувствовал спиной её взгляд, словно примара следила, правильно ли я делаю.
- Закончил? – спросила Режа, когда я положил в глубокую тарелку с рассолом последний стейк. – Слушай, Молчун… Я знаю, что глупо спрашивать, но ты не мог бы вынести ведро к помойному люку? Этих, - она махнула рукой на нихилов, сидящих в углу, - сегодня просить бесполезно. С места не сдвинутся, пока Сакура здесь. А мне надо следить за рагу, иначе сгорит.
- Б-без п-проблем, - буркнул я, вытирая руки об махровое полотенце. Затем, под удивленными взглядами нихилов, я подошел к ведру и, с трудом оторвав его от пола, враскорячку направился к двери, ведущей к помойному люку. Обжора меня больше не пугал. Не так сильно, как раньше. К тому же сегодня он наверняка обожрался. Столько отходов в люк еще не сбрасывали.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая
Часть седьмая

- Я не знал, - вздохнув, покачал я головой. Девочка, застегнув куртку, пожала плечами и снова уселась рядом.
- Никто не замечает, что у меня нет руки. Так оно и есть. Рука вроде есть, а вроде её и нет, - улыбнулась она. – У Шинаши тоже что-то с рукой, но она его хотя бы слушается. А моя… Лапка… Моя лапка – просто бесполезная лапка. С такой лапкой в примары путь заказан. Если только ты не Пенсне, который все знает.
- Ты х-хорошо у-у… управляешь одной рукой, - чертыхнувшись, выпалил я. Аши грустно кивнула и, чуть подумав, снова отодвинула камень.
- Думаю, ребята не будут против, если мы еще чуть согреемся, - вздохнула она и, зажав бутылку между ног, отвинтила здоровой рукой крышку. – Пей, Молчун, и пойдем, пока Лучок нас искать не начал.
Я выпил и снова тепло растеклось по телу, убирая холод и страх.
- Спасибо, что выслушал, - тихо сказала Аши, пряча бутылку под камень. Я улыбнулся ей и протянул руку, помогая подняться с травы. Почему-то подумалось, что коньяк я люблю больше, чем виски. Странно, я не пробовал в Комнатке коньяк. Обычно, ребята пили виски или бурбон. Смотря что удалось умыкнуть у Ратто. Но при мыслях о коньяке рот сразу же наполнился густой слюной, и я мог бы поклясться, что на кончике языка ощутил жжение и коньячную сладость. «Иногда случаются странные всплески», вспомнил я слова Аши. Неужели это они? Или мысли опять решили поиграть со мной?  

Закончив обрабатывать ростки, я вернул ведро с вонючей жижей в сарайчик и, подойдя к Лучку, уставился на него, ожидая новых указаний. Правда паренек меня не замечал, целиком погрузившись в такое увлекательное занятие, как подрезка малиновых кустов. Лишь когда я кашлянул, Лучок вздрогнул, возвращаясь в реальность, и задумчиво посмотрел на меня.

- Закончил? – спросил он и, увидев мой утвердительный кивок, одобрительно хмыкнул. – Мы сработаемся, Молчун. Ты не треплешь языком, не отвлекаешь и делаешь то, что велено. Подмени меня, пока я проверю ростки.
- Что де-делать? – нахмурился я, забирая протянутые мне садовые ножницы.
- Лезь под куст и срезай сухое, - скомандовал Лучок. – Знаешь, как понять, что росток сухой?
- Он ло-ломается в ру-руках?
- Именно. И выглядит не таким здоровым, как другие, - улыбнулся примар. – Если сомневаешься, то оставь и ищи те ростки, в которых сомневаться не будешь. Уж надеюсь, что в этом месяце мы попробуем малину! Ладно, я быстро вернусь.

Проводив его взглядом, я нырнул под куст и внимательно оглядел ростки. Кучка сухих, обрезанных Лучком, лежала рядом с моей ногой, поэтому я, вздохнув, осторожно пробежался пальцами по ближайшей ветке. На вид она была крепкой, но я обратил внимание, что зеленых листьев на ней нет. Лишь крохотные пожелтевшие листочки, похожие на дряхлый пергамент. Снова вздохнув и понадеявшись, что этот росток свое отжил, я срезал его ножницами и положил в кучку Лучка.
Однако, несмотря на то, что Лучок сказал, что вернется быстро, я, не успевая удивляться, продвигался все дальше и дальше, вглубь малиновых кустов. Сухих веток становилось все меньше, но удивительнее было другое. Я увидел крохотные, еще зеленые ягодки, которым в будущем суждено налиться красками и сладостью. Малина. Настоящая малина.
Рот снова наполнился слюной, когда я вспомнил вкус малины: кисло-сладкий, с легкой терпкостью. Вздохнув и шумно сглотнув слюну, я вернулся к работе. Раз Лучок еще не вернулся, значит либо нашлись дела поважнее, либо я получу от примара по шее за плохо выполненную работу. Срезая сухие ростки, я продвигался все глубже. Руки машинально ощупывали росток, ножницы машинально срезали, а в голове витали очередные мысли. Одна из них была очень дерзкой. Настолько дерзкой, что меня бросило в пот, словно кто-то из примаров неожиданно ее услышал.

- «Откуда здесь столько несправедливости»? – задал я себе очередной вопрос и сам же на него ответил.
- «Разделение. Разделение удобно».
- «Почему нихилы едят одну лишь вареную картошку, пресный рис и черствый хлеб, в то время, как примары свободно едят колбасу, сладости и пьют, что захотят»?
- «За такой вопрос тебя по голове не погладят», - ехидно ответил внутренний голос, заставив меня покраснеть.
- «Знаю», - мысленно буркнул я. – «Но большинство примаров не прилагают никаких усилий, чтобы малина наконец-то дала урожай. Даже полить деревья им слишком сложно».
- «Они заняты другим», - попытался оправдаться внутренний голос. Я понимал, что часть правды в этом есть, но глубоко внутри возникло ощущение, что и это неправильно. Что смысл именно в правильном разделении добычи. Кто больше работал, тот и получает больше. На это внутренний голос ответил слишком уж ехидно: - «Ты не в сказке, Молчун. Твои правила здесь не работают».
- «Это неправильно. Несправедливо».
- «Да. Но ты будешь терпеть. Как и другие. А тот, кто возмутится вслух»?
- «Станет Изгоем», - закончил я, срезая очередной сухой росток. – «Что такого особенного в работе Унаги? Она просто орет на нихилов и нецесов. И все. «Контроль», как сказал Ратто. Но Унаги не убрала ни одной умывальни, не помыла ни одной тарелки, ни разу не поработала в саду. Так за что ей такие почести? Почему она примар»?
- «Она – приближенная», - усмехнулся внутренний голос. – «Она рядом с Ратто, а значит ей достаются те же привилегии, что и ему. Все просто, Молчун».
- «Несправедливо», - снова ответил я и замер, увидев впереди настоящее чудо. Перед моим носом, покачиваясь от еле заметного ветерка, висела ветка, густо усыпанная спелыми ягодами. Красными, крупными и сочными. На некоторых из них еще поблескивала влага, а желудок немедленно заворчал, требуя сорвать, как можно больше, и засунуть себе в рот.

Я осторожно подался вперед и сорвал одну ягодку. Затем повертел ее в руке и, затаив дыхание, положил в рот. Сладкий сок брызнул на язык, заставив меня скривиться. Не от отвращения, а от удовольствия. Давно позабытое ощущение вдруг ворвалось в жизнь, наполнив ее красками и… новыми мыслями.
Я вспомнил, что всегда любил малину. Вспомнил, как в похожем саду обрывал кусты, лакомясь спелыми ягодами. Вспомнил, как получал от кого-то нагоняй за этот проступок. От новых воспоминаний заломило в висках, а воздух стал слишком влажным. На миг я запаниковал. Я был заперт в лабиринте малиновых кустов, из которых не мог выбраться. Здесь не было ветра, не было свежего воздуха. Лишь сумрак, тяжелый запах земли и колючие кусты, рвущие одежду…

С трудом успокоив дыхание, я задумчиво посмотрел на красные ягоды. Затем, понимая, что грозит мне за это, вытащил из кармана платок и расстелил его на земле. Платок быстро заполнился спелыми ягодами, и я с сожалением бросил взгляд на куст, на котором оставалось еще много красных пятен. Когда Лучок найдет этот куст, то вся добыча достанется только примарам. Ни нецесы, ни тем более нихилы не получат даже крохотной, еле успевшей покраснеть малины.
- «Потому что нихилы – не приближенные к Ратто», - пояснил внутренний голос, заставив меня вздрогнуть. Странно, но именно его утверждение заставило меня лишь укрепиться в принятом решении. Я аккуратно соединил четыре уголка платка, сделав импровизированный мешочек, после чего, с теми же предосторожностями спрятал его во внутреннем кармане куртки. Если примары найдут его, то этим же вечером я вылечу из Комнатки. Без лишних разговоров.

Выбравшись из лабиринта, я с хрустом распрямил затекшую спину и улыбнулся, вдыхая свежий воздух. Ветерок по-прежнему развевал мои волосы и обдувал лицо, пахло свежескошенной травой, цветами и чем-то неуловимо вкусным. Однако я замер, услышав гневный голос Лучка, который на кого-то ругался. Аши?
Чертыхнувшись, я бросился на звук и, выскочив из-за живой изгороди, уставился на красного от гнева Лучка, который отчитывал Аши. Девочка, стоя перед ним на коленях, виновато опустила голову и шмыгала носом, стараясь не поднимать глаз. Войдя в раж, Лучок хватался за сердце, но в его глазах все еще бушевало первородное пламя ненависти.

- А… явился, - злобно бросил он мне. – Закончил?
- Нет.
- А чего приперся тогда? – оскалился Лучок, напомнив мне бешеного зверя. – Я же велел тебе работать, пока я не вернусь.
- Что с-случи-илось? – протянул я, смотря на Аши.
- Застукал, как она обрывает мои яблоки и жрет их, - затрясся от ярости примар.
- Прости, Лучок, - шмыгнула носом Аши, вжимая голову в плечи каждый раз, как Лучок начинал орать.
- Этой мой сад! А это мои детки! И я не позволю каким-то вшивым нихилам жрать без разрешения то, что моё! Понятно? Я отношусь к вашему брату хорошо. И что получаю в качестве благодарности? То жирный нихил сопрет помидор, который еще мог расти и расти, то однорукая бестолочь съест яблоко, которое украсило бы примарский стол! А ты? Чего уставился? Бегом за работу! Там еще много кустов на подрезку!
- Лучок, - вздохнув, ответил я. – Я на-нашел ма-малину.
- Пф… Это не малина, а зеленое недоразумение, - фыркнул примар, с ненавистью смотря на Аши и лежащий рядом с ней огрызок яблока.
- Спелую ма-малину, - тихо добавил я, заставив его наконец-то заткнуться.
- Спелую? – Лучок моментально утратил к девочке интерес и подошел ко мне. Его лицо скривилось, а я мысленно обругал себя последними словами. – И ты её попробовал, да?
- Одну ягодку, - испуганно протянул я, отступая на шаг назад.
- Смотри, чтобы это оказалось правдой. Показывай, - выдохнул он, разворачиваясь в ту сторону, откуда я пришел. Правда он снова развернулся и уставился на Аши злыми глазами. – А ты… Ты пойдешь в сарай, возьмешь лопату и закопаешь этот огрызок рядом с той яблоней, над которой надругалась. Ратто будет доложено об этом. Можешь не сомневаться. Показывай, Молчун!
Бросив осторожный взгляд на всхлипывающую девочку, я направился к кустам малины, мысленно благодаря богов, что мне удалось найти спелые ягоды. Что сделал бы с бедной Аши Лучок, я не мог представить даже в кошмарном сне.

- Не плачь, родная, - угрюмо буркнула Фиалка, обнимая плачущую подругу. Аши, прижавшись к ней, тихонько поскуливала. В спальне нихилов, кроме них, меня и Месяца больше никого не было. Ратто, решив, что проступок хоть и серьезный, но недостойный того, чтобы собирать ради него всю Комнатку, ограничился двадцатью ударами плетью. Лучок, плюясь от ярости, настаивал на пятидесяти, но Аши повезло. Ратто был в хорошем настроении и половину ударов нанес вполсилы.
Мне еще не доводилось видеть порки, поэтому увиденное потрясло меня до глубины души. Всезнающий Месяц, конечно, рассказал, что порки удостаиваются обычно те, кто слишком часто нарушает нехитрые правила Комнатки. Если бы не Лучок, то Ратто бы наверняка произнес речь, лишил девочку ужина и забыл бы о проступке. Но хозяин Сада был непреклонен и требовал телесного наказания.
Лапку подвергли порке в спальне примаров. Месяц, как негласный старший среди нихилов, обязан был присутствовать. Фиалка, как подруга Аши, тоже. Я же был свидетелем, хотя мое мнение никого не интересовало. Ратто верил примарам, однако меня выгонять из спальни не стали. Ратто словно хотел, чтобы этот урок усвоили все.

Когда все закончилось, мы перенесли Аши на футон. Месяц, сходивший еще раз в спальню примаров, вернулся оттуда с небольшой баночкой и красной отметиной от ладони на щеке. Усмехнувшись, он пожал плечами и тихо прошептал «Унаги», после чего открыл баночку и принялся намазывать спину Аши приятно пахнущей мазью. Кровавые ссадины на спине девочки моментально побледнели, а сама она вздохнула с облегчением. Лишь Фиалка, гневно сопя, не сводила с меня презрительного взгляда.
- Почему ты не заступился?! – зло бросила она, прижимая к себе подругу. Месяц, мягко вклинившись, покачал головой, заставив Фиалку фыркнуть. – Чего?! Он там был и промолчал!
- Он подрезал кусты малины, - буркнул Месяц. – И помочь Аши никак не мог. Наоборот, он отвлек Лучка.
- Я сама виновата, - всхлипнула Аши. – Но это яблоко… Оно было таким красивым… Таким спелым. А я так люблю яблочки…
- Знаю, родная, - улыбнулась Фиалка. Из её голоса сразу же исчез весь гнев. Теперь он был очень мягким и нежным. – Подлечим тебя, а я потом принесу тебе яблоко. Сто тысяч яблок…
- Так хотелось сладкого. Не конфет, нет, - вздохнула Аши, поднимая на меня красные от слез глаза. – Фруктов. Прости, Молчун. Из-за меня мы теперь долго в Сад не попадем.
- Н-не пе-переживай, - отмахнулся я и, вспомнив, бросил осторожный взгляд на спальню примаров. – У м-меня есть по-подарок. Т-т… тебе.
- Подарок? – Аши округлила глаза, разом забыв и о порке, и о боли. – Для меня?
- Да, - кивнул я и, расстегнув куртку, вытащил оттуда платок с ягодами. Затем, развязав узлы, я положил платок Лапке на колени.
- Малина! – прошептал Месяц, благоговейно смотря на небольшие красные ягоды. – Настоящая! Значит, ты не врал?
- Один куст, - пояснил я и в глаза Месяца вернулся привычный лед.
- Тогда нам малины не видать. Все примарам пойдет, - хохотнул он и, взяв одну ягодку, положил её в рот. – Как же вкусно. Лопай, Аши. А то мы с Фиалкой любезничать не будем.
- Ага. Слопаем все и глазом моргнуть не успеешь, - поддержала его девочка, блеснув фиолетовым глазом. Она посмотрела на меня и улыбнулась. Неприязнь исчезла, уступив место благодарности. – Спасибо, Молчун.
- Спасибо, - кивнула Аши и, поднявшись с кровати, неловко поцеловала меня в щеку. – Спасибо тебе.
- Н-не за что, - промямлил я, стараясь проковырять носком тапочка дыру в полу и провалиться в неё поглубже. Девочки, заметив мое покрасневшее лицо, захихикали, а потом, словно сговорившись, накинулись на горсть малины. Месяц, кивнув мне, отошел в сторонку. Я поступил аналогичным образом.
- Спасибо, - шепнул он мне и добавил, чтобы не услышали девочки. – Ей тяжело пришлось. Это мы можем бороться с соблазнами, а Аши… И не держи зла на Фиалку. Она порой слишком заботится о подруге.
- Я не злюсь, - кивнул я, смотря, как девочки уплетают малину. Ягоды исчезали быстро и очень скоро о них напоминало лишь розоватое пятно на платке. Месяц улыбнулся в ответ и задумчиво поджал губы.
- Я рад это слышать, Молчун. Ладно, раз ты в Саду закончил, пошли поможешь нам на кухне. Фиалке сейчас лучше с Аши побыть. Ты не против?
- Нет, - кивнул я и направился вслед за нихилом. Обернулся я лишь раз. И снова увидел фиолетовый глаз Фиалки, который смотрел на меня. Теперь в нем блестело уважение.

*****

- Жирный?! – возмущенно просипел Пухляш, смотря на улыбающегося Месяца. Тот кивнул и лицо коротышки принялось соперничать в красноте с готовым лопнуть помидором. – Я ем меньше всех в Комнатке!
- Чего расшумелись? – недовольно поинтересовался Колотун – крупный, воловатого вида кухонный нецес. Пухляш, закусив губу, злобно на него посмотрел, но увидел лишь тупое равнодушие.
- Лучок назвал Пухляша жирным, - усмехнулся Шинаши, вызвав очередную смену цвета лица у коротышки.
- А он тощий? – лениво спросил Колотун, возвращаясь к жарке мяса. От сковороды тянуло вкусным ароматом и животы всех нихилов то и дело издавали жалобно-просящие звуки. Чуть подумав, нецес подцепил на вилку небольшой кусочек жареного мяса и протянул его удивленному Пухляшу. – На, тощий. Поправь здоровьице.

Коротышка, в чьем горле застыло ругательство, моментально передумал ссориться с нецесом и, схватив предложенный кусочек мяса, резво сунул его в рот и принялся работать челюстями. Правда Пухляш мигом посмурнел и сквасился, когда Колотун негромко добавил:
- Не надейся, что я тебя каждый раз кормить буду, как ты ныть начнешь. Мясо закончилось, отбейте и принесите еще, - он чуть подумал, оценив запасы специй, и повернулся ко мне. – Молчун, принеси из кладовой соли, перца и пакетик «Четырех трав». Он рядом с чаем обычно лежит.
- Хорошо, - кивнул я, вставая со стула. Остальные ребята тоже разошлись кто куда. Пухляш и Месяц отправились к небольшому холодильнику за мясом, Шинаши и остальные заняли свои места у стола, на котором лежали деревянные молоточки для отбивки мяса. Не успел я уйти с кухни, как помещение наполнилось гулкими ударами, сопровождавшимися редким звоном посуды.

Кладовая находилась неподалеку от Сундука. Я, покосившись на огромный железный ящик, открыл дверь и втянул носом прохладный воздух. В кладовой всегда было ощутимо прохладнее, чем в Комнатке, а на многочисленных полках, уходящих к потолку, чего только не было. Понятно, что сладости и продукты для примаров хранились в отдельной комнатушке, ключ от которой был только у Ратто. Но нихилы могли что-нибудь унести за пазухой. Примары закрывали глаза, если ловили кого-нибудь с пакетиком соли или сахара.
Однако я не решался так открыто выносить что-то из кладовой. Если только Месяц не просил принести ему чего-нибудь эдакого. Даже Унаги перестала меня караулить у выхода, потому что понимала, что ничего не найдет. Поэтому я спокойно прошел вдоль полок, ища нужные мне специи. И перепугался до смерти, когда за поворотом столкнулся лицом к лицу с Фиалкой.

- Прости, - буркнула девочка, поправляя прядь волос так, чтобы не был виден мутный глаз. – Я не хотела тебя испугать. Все нормально?
- Да, - кивнул я, поднимаясь с пола и отряхивая штаны. Она замялась, но потом вздохнула и дернула плечами.
- Прости, что сорвалась на тебя. Аши часто достается от примаров. Я слежу за ней, но не всегда удается. Она не может контролировать себя так, как мы.
- Б-без обид, - махнул я рукой, как бы говоря, что конфликт исчерпан. Но Фиалка не собиралась уходить. Она взяла с полки пакетик с сахаром и, оглянувшись по сторонам, сунула его во внутренний карман куртки.
- Мы с Аши почти одновременно очутились в Комнатке, - хмыкнув, Фиалка нервно вскинула подбородок. – Я быстро втянулась в нехитрые правила, а ей было сложнее. Ты не представляешь, какая она сладкоежка.
- «Еще как представляю», - подумав, улыбнулся я. Лицом Аши, когда та уминала конфету или просто хлеб с сахаром, наслаждались все нихилы.
- В общем, прости, что накричала, - вздохнула девочка.
- Б-без обид, - повторил я и, увидев на ближайшей полке нужный пакетик с «Четырьмя травами», протянул к нему руку. Скомбинированный Лучком набор специй делал жареное мясо еще вкуснее. Жаль, что нихилам оно так редко доставалось. Но сегодня Сундук дал припасы, а это значит, что и у нихилов сегодня может быть праздник.
- Она мне как сестренка, - беззаботно продолжила Фиалка, отвлекая меня от других мыслей. – Мой самый верный друг. Если вдруг придет её Жребий, то я пойду с ней. Без раздумий и сожалений. Понимаешь?
- П-понимаю, - кивнул я. Видимо Месяц устроил ей хорошую взбучку за грубость, раз она до сих пор не могла успокоиться.
- Прости еще раз, Молчун. И спасибо за малину. Вкуснее в жизни ничего не ела, - улыбнулась она, смотря на меня здоровым глазом. – Ты идешь? Скоро ужин.
- Да. С-соль за-захва-ачу, - снова кивнул я и, пройдя пару шагов вперед, взял с полки белую баночку с солью. Затем, развернувшись, направился к двери. Фиалка, крадущейся тенью, двинулась следом. Она вышла лишь тогда, когда убедилась, что за дверью не прячется Унаги или кто-нибудь еще из примаров.

*****

Предчувствия меня не обманули и вечером всех обитателей Комнатки ждал настоящий пир. Сундук все-таки дал много припасов, из-за чего Ратто расщедрился не только на жареное мясо, которое досталось абсолютно всем в равных порциях, но и на алкоголь. В стоящих рядом с тарелками металлических кружках плескалась не вода или несладкий чай, а настоящий бурбон. Нецесам выделили виски, а вот что пили примары я не знал. Но судя по довольной физиономии Унаги, им досталось что-то особенное.
В этот раз Ратто превзошел сам себя. Он не только дождался, пока доест самый медленный житель Комнатки, которым по общему признанию являлся Головастик, но и велел Пенсне принести из примарской кладовой коробку конфет. Коробка пошла вниз от головы стола, но, когда добралась до нихилов, мы увидели, что там осталось всего пять шоколадных брусочков. Аши, сидящая почти в самом конце, разочарованно вздохнула и взяла в руки кусочек хлеба, намереваясь посыпать его сахаром, чтобы получился хоть такой десерт. Однако я, подумав, опередил ее.

- М-м-м… - промычал я, отчаянно краснея от злости, что не могу произнести застрявшее в глотке слово. – М-меняемся?
- На что? – тихо и осторожно спросила Аши, завороженно смотря на зажатую в моих пальцах шоколадную конфету. Обычно нихилам доставалась карамель и поэтому взгляд девочки был легко понятен.
- На хлеб, - коротко бросил я, протягивая ей конфету. Аши нахмурила брови и смешно скривила рот, словно боялась, что это розыгрыш.
- На хлеб? – недоверчиво переспросила она.
- Да, - подтвердил я, кладя конфету на стол и двигая её к Аши. Девочка в ответ медленно подвинула ко мне хлеб и, взяв в руки конфету, уставилась на нее восторженными глазами. Краем глаза я увидел, что наш обмен заинтересовал всех. Даже Ратто, прищурившись, внимательно следил за нами.
- Спасибо, Молчун, - еле слышно произнесла Аши. Затем, разломив конфету на две части, одну половинку она сунула себе в рот, а вторую положила рядом с Фиалкой. – Два подарка за день. И каждый из них – такой сладкий…

Это был один из немногих дней в Комнатке, когда я засыпал без страха и с улыбкой на лице. Рядом сопели другие нихилы, сонно чмокал во сне губами Пухляш, вспоминая жареное мясо. Тихо, с негромким присвистом дышал во сне Месяц. А я лежал, смотрел в темно-серый потолок и улыбался. И даже слишком внимательный и хитрый взгляд Ратто, который немного беспокоил душу, не сможет стереть эту улыбку с моего лица. Радость нужно не только получать, но и дарить её другим. Даже если это обычная шоколадная конфета.

Глава четвертая. День Смирения.

В то утро я по традиции проснулся раньше всех. Сел на футоне, зевнул до хруста в челюсти и, потянувшись, осмотрел спящих нихилов. Но что-то было не так. Почти все лежали с открытыми глазами. Исключение составлял лишь Пухляш, которого разбудить мог только Месяц. Однако остальные ребята, хоть и лежали под одеялами, задумчиво буравили взглядом потолок, бессмысленно смотря в пустоту.

Встав, я поймал взгляд Месяца и кивнул ему. Но Месяц словно не заметил. Он отрешенно посмотрел на меня и скривил губы. Что-то было не так. Не так начиналось утро в спальне нихилов. В остальных спальнях тоже никто не спал. Я слышал голоса нецесов, а в спальне примаров шло бурное обсуждение. Я услышал визгливый голосок Унаги и спокойный, чуть с ленцой Ратто.

- Группками по три в умывальню, - тихо произнес Месяц, но его все услышали. Ребята начали нехотя выбираться из одеяльных коконов. – Как умоетесь, собираемся в гостиной у Телевизора.
- Что-то с-с-случилось? – шепотом спросил я его. Месяц снова скривил губы, а в серых глазах мелькнула грусть и страх.
- Сегодня день Смирения, Молчун. Он проходит раз в полгода, - ответил он. – Тебе не рассказывали про него?
- Нет.
- Ладно. Пойдем умываться вместе, я расскажу, - вздохнул Месяц и шлепнул по ноге Пухляша. – Вставай. Пора.
- Встаю, - нехотя прогудел из-под одеяла коротышка, но в отличие от других дней поднялся сразу и хмуро посмотрел на друга. – Эх, братка. Казалось, что он только вчера был.
- Время летит быстро, - грустно улыбнулся Месяц и, кивнув мне, направился в сторону умывальни. У двери уже выстроились остальные нихилы. Кто-то тер кулачками заспанные глаза, кто-то зевал, не стесняясь провоцировать других на ответный зевок. Лишь Шинаши ехидно посмеивался и, казалось, совершенно не переживал о том, что сегодня какой-то важный день.

Прохладная вода из-под крана мигом пробудила всех. Я, отфыркиваясь и плюясь, десятый раз умывал лицо, а за спиной недовольно кряхтели ожидающие своей очереди. Но, увидев, что Месяц уступает умывальник другому, я поступил аналогично и, подойдя к старшему нихилу, вопросительно на него уставился, ожидая ответов.
Пользуясь моментом, Месяц закурил, сделал пару затяжек и протянул сигарету Пухляшу. Мне он предлагать не стал. Все нихилы знали, что мне этого не надо. Крепкий алкоголь – да, но сигарета… К горлу сразу подступал комок тошноты, когда я представлял, что втягиваю дым. Для меня сигарета служила лишь удобной валютой, на которую я мог выменять что-нибудь вкусное или полезное для себя.

- Сегодня день Смирения, - тихо произнес Месяц, обращаясь лишь ко мне. В его голосе я уловил дрожь. Очень странно, учитывая, что некрасивый паренек всегда излучал одно лишь спокойствие и уверенность. – Он проходит раз в полгода. В этот день в Судилище появилась Комнатка. Не спрашивай, Молчун. Нам об этом Телевизор рассказал. Этот день тоже своего рода ритуал, как Жребий, который мы бросаем с появлением нового жителя.
- В этот день все встает с ног на голову, братка, - шумно дыша ртом, добавил Пухляш. Он сделал еще две затяжки и вернул окурок другу.
- Как это? – не понял я, переводя взгляд на Месяца. Тот неловко улыбнулся и пожал плечами.
- Мы собираемся у Телевизора, а он сообщает, кто сегодня поменяется местами. Нихилы, нецесы или примары. Если выпадут, к примеру, нихилы и нецесы, - Месяц тактично опустил возможность другого выбора, - то целый день мы будем нецесами, а они станут нихилами. Мы будем делать их работу, а они нашу. Мы сможем говорить с примарами, а они будут обязаны вести себя так, как мы. Понимаешь?
- Да. Ка-кажется. Н-не так уж и п-п-плохо.
- На первый взгляд – да, - нервно дернул плечами нихил. – Но есть еще кое-что важное. Когда день закончится, все вернется на круги своя. Мы снова станем нихилами, а нецесы – нецесами.
- Угу, - шмыгнул носом Пухляш, - а еще ритуал Смирения, братка. Ох-ёж…
- «Ритуал Смирения», - повторил я про себя. Месяц, увидев в моих глазах вопрос, кивнул.
- Да. Еще один ритуал. Любой может бросить вызов любому. Спор, неразрешенный вопрос, давняя обида. Можно спросить за все с того, к кому питаешь неприязнь. Поэтому нихилы стараются ни с кем не конфликтовать. Ладно, мы задержались. Пошли, пока примары не озверели, - буркнул он и первым направился к выходу. Я же, получив ответ не на все вопросы, лишь тяжело вздохнул и последовал за ним. Иной раз лучше помолчать, а ответы когда-нибудь появятся.

Когда мы вышли из умывальни, то увидели, что возле Телевизора собрались все обитатели Комнатки. Даже Лучок, редко покидавший свой сад, стоял рядом с Ратто и остальными примарами.
Сам Ратто, подождал, пока мы примкнем к своим, вышел вперед и поднял вверх руки, призывая всех замолчать. Дождавшись тишины, он колко усмехнулся и кивнул Пенсне, который вальяжной походкой подошел к Телевизору и, повозившись с кнопками, заставил странное устройство заработать.
Телевизор еле слышно загудел и из колонок донесся шум помех, после чего на экране возникло знакомое мне лицо усатого мужчины. Он улыбался, рассматривая встревоженные лица нихилов и равнодушные примаров, и тихий треск из динамиков говорил о том, что Телевизор ехидно посмеивается.

- Приветствую вас, жители Комнатки, - глубокий, но очень мягкий и добрый голос раздался в наступившей тишине.
- Приветствуем тебя, голос Судилища, - ответил ему на правах главного Ратто. Не успел я подивиться тому, как он кланяется зеленому экрану, как Телевизор продолжил.
- Сегодня день Смирения. День, когда каждый из вас может возвыситься. И каждый из вас может упасть туда, где ему не место. Для чего это делается? Кто ответит на мой вопрос?
- Чтобы мы не забывали, как изменчива судьба, - негромко произнес Месяц. Изображение усатого мужчины подернулось рябью и из динамиков послышался довольный шелест. Ему понравился ответ.
- Верно, дитя мое. Кто был никем, тот станет всем. В этом смысл дня Смирения. А в чем еще смысл?
- Нельзя копить в себе обиды. Нужно их разрешать, - жестко ответил ему Ратто, метнув раздражительный взгляд в Месяца. Нихил побледнел, но глаз на примара так и не поднял.
- Верно, друг мой, - снова рассмеялся Телевизор. – Это день раздумий. Это день смирения. Простите врагов своих или потребуйте от них смирения. Будьте теми, кем вам не довелось побывать. Примары…
- Да, голос Судилища, - почтительно ответил Ратто, но я уловил тревожные нотки в его голосе. Он не ожидал этого. Точно не ожидал.
- Станут нихилами, - закончил Телевизор, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – Нихилы…
- Да, голос Судилища, - так же почтительно ответил Месяц за всех.
- Станут примарами, - нецесы, которые слушали его, синхронно выдохнули и в этом выдохе я услышал облегчение. Нихилы же, услышав волю Телевизора, наоборот помрачнели сильнее прежнего. Лишь Шинаши остался столь же безмятежен и даже негромко рассмеялся в ответ на решение Телевизора, который невозмутимо продолжал. – День Смирения продлится до одиннадцати часов вечера. Затем час будет отдан ритуалу Смирения. Разрешите свои обиды и вернитесь в Комнатку очищенными. Такова моя воля.
- Мы принимаем твою волю, голос Судилища, - громко произнес Месяц поднимая глаза. Точно так же поступили и остальные нихилы, а я, покраснев от смущения, увидел, что примары наоборот потупили взгляд. Кроме Ратто, который, мрачно усмехнувшись, кивнул Месяцу и опустил голову. Всего за крохотный миг он дал понять, кто он такой. И Месяц это понял. Усатый мужчина, удовлетворенно рассмеявшись, вновь подернулся рябью и экран Телевизора, моргнув, погас.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Часть шестая

Глава третья. Аши и пригоршня малины.

Я постепенно привыкал к жизни в Комнатке. То, что раньше вызывало удивление или ступор, сейчас воспринималось как само собой разумеющееся. Вечером, устав от работы, я быстро проваливался в сон и не слышал ни шорохов, ни скрипа открывающейся Двери. Утром получал наряд от Месяца, который был среди нихилов кем-то вроде старшего и шел на работу. Только, в отличие от Ратто, Месяц никогда не ставил себя выше других. Весь его статус старшего сводился к тому, что он утром забирал у нецесов или примаров наряды, раздавал их нам и выступал иногда от лица всей спальни, если что-то требовалось или возникали какие-нибудь вопросы. При этом он успевал и поработать, и заменить любого из нихилов, если кому-то вдруг станет худо.

Я же, помня его совет, предпочитал помалкивать и безропотно принимал любой наряд. Говорил я лишь тогда, когда ко мне обращались, но нихилов порой так заваливали работой, что на разговоры не оставалось времени. Даже таинственный Обжора перестал меня пугать. Конечно, когда слышишь, как он шлепает по трубе и с жадностью пожирает то, что прилипло к стенкам, страх все равно возвращается, но запертый накрепко помойный люк и толстые цепи с замками быстро возвращали уверенность и спокойствие.
Даже Ратто перестал на меня ворчать, припоминая тот злополучный бурбон. Я все чаще ловил краем глаза его снисходительную и отчасти удовлетворенную улыбку, когда прилежно выполнял свою работу. Да и Унаги предпочитала меня обходить стороной, срываясь лишь изредка. Месяц, весело блестя глазами, объяснял это какими-то странными днями, из-за чего девчонки порой с ума сходили. Мне же веселого было мало, потому что Унаги в такие дни свирепствовала сильнее обычного. Она запросто могла отлупить тонкой, но очень жесткой палкой Бидного Томо. Просто за то, что ей показалось, будто Том на нее посмотрел. Могла лишить пару-тройку нихилов ужина. За то, что те недостаточно усердно работают. Доставалось и нецесам. Одну девочку по имени Нитка разъяренная Унаги всерьез вознамерилась заставить ночевать у Двери. За то, что та небрежно заштопала курточку примары. Лишь вмешательство Ратто, которого Унаги слушалась беспрекословно, спасло Нитку от жуткой встречи с обитателями Судилища.

За месяц моего пребывания в Комнатке я привык ко всему. К тяжелой работе, к скудному ужину, к шорохам из-за Двери и к воплям Унаги. Я просто делал то, что от меня требовалось. Молча и по возможности быстро и качественно.
Иногда я получал за свое молчание и прилежность небольшие подарки. Режа могла дать конфету за быстро почищенную картошку для ужина или правильным образом приготовленный рис. Пенсне обычно давал самокрутку, когда я помогал ему с ремонтом плит на кухне или во время возни с розетками. Ратто тоже отмечал мое усердие, давая в награду глоток виски или банку с консервированными фруктами. Редко, но все же отмечал.
Подарки я складывал в свой шкафчик и всего через неделю оценил пользу этого поступка. Когда Унаги, которой я случайно проехал грязной половой тряпкой по тапочкам, лишила меня ужина, меня спасли именно подарки из шкафчика. Каменная горбушка, размоченная в кружке кипятка, принесла какую-никакую, но сытость. А крохотный кусочек шоколадной конфеты, которую я старался растянуть на подольше, заменил десерт. Сигарету можно было обменять у кухонных нецесов на что-нибудь вкусное. Тонкий кусочек копченной колбасы, пару сморщенных яблок из сада Лучка или кружку кофе. Кофе, который пили только примары. Даже в Комнатке можно жить, если придерживаться нехитрых правил.

*****

В то утро я встал первым, как и всегда. Сон словно выключался, когда часы над Телевизором показывали шесть утра. Остальные нихилы просыпались только к половине седьмого, но я любил умываться в одиночестве и таким образом настраивался на новый день. Когда я выходил из умывальни, то как раз просыпался Месяц, Аши и Фиалка. Они тоже вставали раньше всех, но не раньше меня.
Поначалу это их удивляло, но со временем и они привыкли. Даже вошла в привычку утренняя пятиминутка, когда ребята рассказывали свои сны или гадали о том, на какую работу их сегодня отправят. Я в их разговоре не участвовал. Отчасти, потому что привык молчать, да и окружающие привыкли к моей особенности. С другой стороны, я не видел никаких снов. Вернее, сон был один. Я один посреди чернильной тьмы, которая по консистенции напоминает что-то среднее между желе и самой мягкой на свете периной. Нет ни мыслей, ни образов, ни даже «веселых снов», которые снятся Пухляшу и которыми он всегда делится с нами. В моем сне не было ничего веселого. Ни заставленных едой столов, ни прогулок по далеким лесам, ни обитателей Судилища. Только чернильная темнота и я, лежащий в её центре.

- Доброе утро, Молчун, - зевая, поприветствовал меня Месяц. Он протер глаза и, усевшись на краю своего футона, с улыбкой посмотрел на меня, выходящего из умывальни. – Ты пунктуален.
- Т-ты т-тоже, - промычал я, краснея от смущения.
- Жизнь в Комнатке располагает к пунктуальности. Постепенно начинаешь жить в одном ритме. Только вот Пухляша это не касается, - усмехнулся он и, стянув одеяло с коротышки, шлепнул друга по голой ноге. – Вставай, братка.
- Уже утро? – сонно пробурчал тот, приподнимая голову. Затем зевнул и, вырвав из рук Месяца одеяло, снова укутался в него. – Еще пять минуточек.
- Не больше, - предупредил его Месяц и поприветствовал Аши и Фиалку, которые просыпались вместе и, чаще всего, даже работали вместе. – Доброе утро.
- Доброе, - хмыкнула Фиалка, смотря на меня здоровым глазом. – Молчун уже на ногах?
Я кивнул и нерешительно улыбнулся. Гордая Фиалка заставляла меня жутко робеть, когда её фиолетовый глаз останавливался на мне. Что-то подсказывало, что она это знает и это доставляет ей особое удовольствие.
- Ну, ваши предположения? – спросил Месяц, когда девочки уселись на свободные кровати рядом с ним. – Кого куда отправят?
- Ту-туалет ч-ч-чистить, - буркнул я, заставив Аши и Фиалку рассмеяться. Из-за очередного «плохого» настроения у Унаги, я уже третий день чистил туалеты.
- Не переживай, - поддержала меня Аши и её чуть перекошенный рот растянулся в лягушачьей улыбке. – Вдруг сегодня в сад попадешь?
- Ага. Даже странно, что ты там еще не был, - пожала плечами Фиалка и, вздохнув, повернулась к Месяцу. – Шинаши говорил, что Дверь сегодня ночью открывалась два раза.
- Два раза? – побледнел Месяц, бросив встревоженный взгляд на Дверь.
- Да, - подтвердила за подругу Аши. – Он не решился глаза открыть, но говорит, что почувствовал чье-то касание. Кто-то трогал его лицо.
- Это плохо, - покачал головой Месяц и, увидев мой вопросительный взгляд, покачал головой. – Потом, Молчун. Может, ему все это приснилось. Слишком рано же?
- Рано, - подтвердили девочки. – Не зря Шинаши спит с ватой в ушах. Рядом с Дверью только так и спать.
- Он всегда был немного… странным, - замялся Месяц, нервно улыбнувшись.
- Угу, - кивнула Аши, блеснув глазами-бусинками. – Я помню, как он на смех всех поднял в первую ночь. Не верил, что Дверь открывается.
- А утром первым делом навыколупывал из подушки ваты и сделал затычки, - закончила за нее Фиалка, поправляя челку так, чтобы не был виден затянутый пленкой глаз.
- Он н-не б-боится с-спать у Д-двери? – осторожно спросил я, хотя и подозревал, каким будет ответ. Шинаши хотел казаться бесстрашным. Он всегда вызывался первым, если надо было вынести помои. Спал у самой Двери. И смеялся надо мной, когда я рассказывал о том, как увидел Шептало.
- Наверняка боится, - вздохнула Аши. – Просто не говорит и делает вид, что ему не страшно.
- Может так и надо? Не бояться Двери, - тихо пробормотала Фиалка, снова пожав плечами.

Пара минут прошла в молчании, где каждый думал о своем. Но Месяц, мотнув головой, первым поднялся с кровати и направился в сторону спальни нецесов, откуда уже доносились приглушенные разговоры проснувшихся дежурных.
Мы же занялись побудкой тех, кто все еще спал. Таковых оказалось не слишком много. В основном это были подобные мне нихилы. Которые еще не успели привыкнуть к Комнатке и к её распорядкам. Невыспавшийся Пухляш, продолжая отчаянно зевать, помогал нам по мере своих сил. Правда за ним постоянно ходила Фиалка, потому что коротышка постоянно норовил приземлиться на кровать и, если бы девочка не шикала на него, точно бы уснул снова.
Закончив с побудкой, все нихилы направились в гостиную, где у дивана уже стоял Месяц, держа в руках листочки с нарядами, выданные ему нецесами. В кроватях остались лежать лишь Шинаши и Мируку. Они готовили продукты на утро и легли спать позже остальных. Ратто великодушно разрешал ночным дежурным возмещать недостаток сна, но никто особо и не был против.

- Так, - пробормотал Месяц, когда все выстроились вокруг него. Он поднес к глазам первый листок и громко прочел. – Пухляш и Фиалка. Общая уборка Комнатки и спален.
- Принято, - буркнула Фиалка, улыбнувшись взгрустнувшей Аши.
- Так, Мируку и Шинаши на кухне после завтрака опять, - продолжил Месяц, читая следующий наряд.
- Лады… - донесся до нас еле слышимый, сонный голос мальчишки, вызвавший у Месяца улыбку. Что-что, а чутким слухом Шинаши запросто мог поспорить с Унаги.
- Томори, на тебе умывальни и туалеты, а потом на кухню к Шинаши и Мируку.
- Бидный Томо продрог, бидный Томо озяб… - попытался было воззвать к жалости Месяца паренек, но Месяц уже зачитывал наряды других. Вздохнув, Томо развернулся и направился к кладовке, где лежали швабры, тряпки и ведра. Я же мысленно выдохнул. Либо Унаги забыла обо мне, либо наказание попросту закончилось.
- Так, я сегодня с Пенсне, - Месяц положил листочек со своим нарядом в карман и перешел к следующему. – Тоба, ты в прачечную.
- Хорошо, - кивнула круглолицая девочка. Я вспомнил, что это она предлагала спрятать украденный виски в туалете нихилов.
- А я? – прошептал невзрачный мальчик с непропорционально большой головой. Я тщетно пытался вспомнить его имя, но тут подоспел Месяц.
- Сегодня Сундук должен дать припасы. Ты на разгрузке, Головастик, - я опустил голову, стараясь спрятать улыбку. Поразительно, как я умудрился забыть его имя, если напоминание всегда было перед глазами? Головастик тоже предпочитал молчать и был очень тихим. Он даже спал в отдалении от остальных нихилов, почти у самой двери в умывальню. – Ну и у примаров на подхвате, если понадобится что-то. Аши, ты с Молчуном в саду сегодня. Лучок сказал, что двоих хватит. Если что, перекинем кого-нибудь к вам.
- Понятно, - вздохнула Аши и, повернувшись ко мне, поманила рукой. – Ну, вот. Сегодня увидишь сад. Хотя бы чистым воздухом подышим…
- Не забывайте, завтрак в десять, обед в два, а ужин в девять, - напомнил Месяц и, раздав наряды, подмигнул мне. – Наслаждайся первым днем в саду, Молчун. И напомни Аши о нычке. Согреетесь немного.
- Хорошо, - улыбнулся я ему и, опустив голову, направился за девочкой, которая знала дорогу.

Дверь в сад располагалась неподалеку от спальни примаров. Когда мы с Аши подошли к ней, то увидели, что дверь уже открыта. Значит, Лучок наверняка в саду и вовсю трудится. Аши, чуть потоптавшись на входе, потянула дверь на себя и жестом показала мне, чтобы я шел первым. На миг я смутился, потому что не знал, куда идти, однако, как оказалось, Аши специально пропустила меня вперед.

Переступив порог, я раскрыл рот от удивления, увидев, наконец-то, таинственный сад. Передо мной действительно раскинулся настоящий сад, а под ногами была настоящая зеленая трава. Присвистнув, я задрал голову и увидел голубое небо. Настоящее голубое небо, по которому бежали кучерявые облака и в вышине сияло солнце. Чистый воздух резанул по легким, вызвав кашель, но я справился с этим и через пару секунд почуял ароматы цветов, нагретой солнцем земли, свежескошенной травы и… меда. Услышав мерное гудение, я повернулся на звук и в который раз открыл рот, увидев два небольших деревянных улья, над которыми сновали пчелы. Аши, забавляясь моей реакцией, разулась и с улыбкой ступила босыми ногами на траву. Затем, глубоко вдохнув свежий воздух, тихо рассмеялась.
- Первый раз у всех так, - улыбнулась она, смотря на меня.
- Как это в-во-озможно? – спросил я, наклоняясь и срывая одну травинку. Сочная, зеленая, настоящая. – За окном п-п-п…
- Да, там темнота. А тут всегда солнце, - пожала плечами Аши. – Никто не знает, откуда тут появился сад. Просто Комнатка взяла и дала его, когда возникла нужда. А через три недели пришел Лучок и… теперь это его сад. Мы тут работаем, а фрукты и овощи попадают на кухню. Понятно?
- Да, - ошарашено кивнул я, следуя за девочкой по узкой каменной тропинке, огибающей кусты и небольшие деревца. На миг мне подумалось, что деревья должны бы быть больше. Откуда я это знаю? Просто знаю и все.
- Слева у нас грядки. Там растет картошка, морковка, лук, свекла, рис, помидоры, огурцы и всякое другое, - продолжила Аши, идя вперед. – Справа – фрукты. Нам их рвать нельзя. Фрукты пока плохо растут и Лучок ругается. Не дает их срывать и есть. Только небольшое количество уходит на кухню, а нам, если повезет, дают яблоки.
- Ка-акого ра-размера с-сад?
- О, это одна из загадок Комнатки, - буркнула Аши. – Пенсне говорил с Телевизором и Телевизор сказал, что сад – это подарок Комнатки. С приходом Лучка Сундук дал нам мешочки с семенами. Никто не знал, что с ними делать, а Лучок сразу понял. Он работал в саду днем и ночью. Копал, поливал, убирал. А потом через месяц принес на кухню первый урожай. Мешок картошки, мешок морковки и пять помидоров.
- Через м-месяц? – недоверчиво протянул я. Мне почему-то казалось, что должно было пройти больше времени, чем месяц, прежде чем семена взойдут и дадут какой-никакой урожай.
- Ну, да, - хмыкнула Аши. – А что тебя смущает? Овощи растут быстро, а вот с фруктами Лучок пока не разобрался. Они очень капризные. Хорошо растет и плодоносит одна только яблоня. Жаль, что она слишком маленькая. Я люблю яблочками похрустеть. О, а вон там у нас кусты малины, клубника и вишня. Вишня только недавно отцвела. Так красиво было, Молчун… Ты даже не представляешь. А запах какой! Жаль, что сюда нельзя ходить, если не в наряде. Унаги сразу ругаться начинает. Мол, «кусты перетопчем».

Я промолчал, увидев за следующим поворотом Унаги и Сакуру – единственную из свиты примаров, у кого я не углядел какого-то недостатка. Более того, казалось, что только она и Ратто – избранные, кто попал в Комнатку без «дефектов», как умно любил выражаться Пенсне. К тому же я замечал, как на неё смотрят другие жители Комнатки. Даже нихилы, нет-нет, да бросали косой взгляд, когда Сакура проходила мимо.
Аши, увидев примаров, побледнела и, приставив палец к губам, поспешила проскочить лужайку, на которой сидели девочки. Нас спасло только то, что Унаги слишком уж была увлечена беседой и сидела к нам спиной.
Аши, отойдя на безопасное расстояние, огляделась и, утерев лоб, выдохнула. Затем, улыбнувшись, поманила меня за собой, продолжая рассказывать о саде. На этот раз не так громко. Кто знал, кого из примаров мы встретим за очередными кустами.

Меж тем дорожка привела нас к большой поляне, сплошь изрытой неглубокими ямками. Рядом с одной из них стоял высокий паренек и я понял, что вижу перед собой Лучка – негласного хозяина сада. За прошедший месяц я ни разу не пересекался с ним, да и на Жребии, когда изгнали Юбу, я его тоже не заметил. Аши как-то пояснила, что Лучок редко покидает сад, предпочитая возиться с растениями и посадками. Ему, единственному, даже еду сюда приносили.
Подойдя ближе, я внимательно рассмотрел примара, пока он был увлечен своими мыслями и задумчиво изучал выкопанную ямку. Имя ему дали подходящее. Лучок был высоким и нескладным, с тонкими руками и ногами, а светло-зеленый цвет одежды придавал еще больше сходства между ним и перьями зеленого лука. Его лицо – вытянутое, неправильной формы, меж тем было довольно живым и подвижным, а глубоко посаженные глаза темно-орехового цвета казались затянутыми туманом. Но заметив, что он не один, Лучок вздрогнул и повернулся ко мне и Аши. Не успел я побледнеть, когда Аши забыла опустить глаза, как Лучок сам все объяснил.

- Не волнуйся насчет этого. Я разрешаю смотреть на меня и говорить со мной. Если вы будете вечно с опущенной головой ходить, то врежетесь куда-нибудь, а мне потом деревья поправлять. Саженцы, знаешь ли, очень нежные. Так ты, значит, Молчун?
- Да, - кивнул я, по привычке опуская глаза. Лучок кашлянул и, когда я посмотрел на него, улыбнулся.
- Я, кажется, сказал, что на меня можно смотреть и можно со мной говорить. В саду действуют только мои правила. За пределами сада – да. Молчи и буравь взглядом пол. А здесь удобнее постоянно поддерживать контакт, - снова улыбнулся он. – Понятно?
- Да, - кивнул я.
- Вот и славно. Тогда начнем. Так как ты впервые тут, то я дам тебе не слишком ответственную работу. Бери вон в том сарайчике, - Лучок указал в сторону покосившегося деревянного домика, - красное ведро с вонючей жижей. Это от вредителей. Ума не приложу, зачем Комнатка создала их вместе с садом. Однако, я нашел способ, как от них избавиться. Возьмешь рядом с ведром кисточку, она там одна. А потом подойдешь ко мне. Понял?
- Да, - снова кивнул я и, дождавшись ответного кивка, бросился к сарайчику, пока Лучок разговаривал с Аши.

Сарай оказался куда больше, чем я думал. Но удивляться было глупо, тем более, что я находился внутри настоящего сада, который в свою очередь находился внутри Комнатки. Скользнув взглядом по ближайшим полкам, я увидел различную садовую утварь – садовые ножницы, пять лопат, несколько тяпок, грабли, заляпанные засохшей грязью комбинезоны, огромные бутыли с неизвестными мне жидкостями и прочие странные предметы, о назначении которых я мог лишь гадать. Неужели все это дал Сундук?
Ведро нашлось недалеко от входа и, когда я наклонился, чтобы его взять, в нос ударила жуткая вонь, от которой моментально закружилась голова, а остатки сухарика в желудке запросились наружу. Задержав дыхание, я кое-как справился с тошнотой и, схватив ведро в одну руку, а кисть в другую, пулей вылетел из сарая.

- Забыл сказать, что она очень смердит, - усмехнулся Лучок, подходя ко мне. Я, жадно хватая свежий воздух ртом, сподобился лишь на карикатурный кивок. – Ладно. Вот, что тебе надо сделать до обеда. На этой поляне я сажаю фруктовые деревья. Не все выживают, конечно, но какие-то дали ростки. Твоя работа проста до безобразия, Молчун. Макаешь кисточку в ведро и аккуратно покрываешь половину ростка жижей. Не верхушку, а низ. Понял?
- Да, - кивнул я и, макнув кисточку в ведро, осторожно промазал первый тоненький росток, торчащий из земли, как одинокая волосинка на совершенно лысой голове Пухляша. – П-п-правильно?
- Ага. Только макай получше. Пусть стекает с кисточки. Лучше перемазать, чем недомазать. Когда закончишь, верни ведро на место и подойди ко мне. Сегодня у нас много работы.  

Работать в саду мне понравилось. Лицо обдувал свежий ветерок, непонятно откуда берущийся. Солнце в углу грело, как настоящее, а воздух пестрел ароматами цветов и трав. Конечно, я понимал, что кто-то занимался выкапыванием ям, кто-то разбрасывал удобрения и приятного в этом было мало, но сейчас я просто наслаждался работой и особо не торопился.
Лучок иногда подходил ко мне, довольно хмыкал, видя, что я не скуплюсь и обильно вымазываю прутики будущих деревьев в вонючей жиже, а потом и вовсе перестал меня навещать, поняв, что контроль не нужен. Аши работала по соседству со мной, где расположились аккуратные кусты с крохотными зелеными помидорами. Изредка в зелени вдруг прорезался красный цвет, но он был слабым, больше розовым, чем красным. Девочка, нахмурившись, внимательно осматривала каждый куст и, завидев сидящего на листьях жука или букашку, тут же скидывала насекомых в небольшое пластиковое ведерко, наполненное резко пахнущей жидкостью. Она тоже не торопилась, но я понимал причины этой неторопливости. Пропусти хоть одного вредителя, как завтра их будут десятки, поэтому Аши сосредоточенно и методично проверяла каждый куст.

- Обед! – громко крикнул Лучок, подходя к нам и заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Обернувшись, я увидел у него в руках два свертка, один из которых полетел мне в руки, а второй ловко подхватила Аши. Лучок, усмехнувшись, посмотрел на наручные часы и добавил. – Полчаса обедаем и снова за работу. Ты закончил?
- Да. Один о-остался, - кивнул я. Лучок довольно хмыкнул и, развернувшись, исчез в ближайших кустах.
- Если работаешь в саду, то обед приносят, - пояснила Аши и, взяв меня за руку, повела к небольшому деревцу, расположенному у стены с нарисованным деревянным забором. Я вновь покраснел от смущения, но Аши этого не заметила.

Мы уселись рядом с деревом и Аши, ловким движением фокусника, выудила из своих карманов большой платок, который расстелила на зеленой траве. Затем, улыбнувшись, она развернула свой сверток и поджала губы. Я поступил аналогично и увидел, чем нас сегодня порадовала кухня Комнатки.
Внутри каждого свертка оказались три рисовых колобка, кусок хлеба, крохотный квадратик масла и разрезанный надвое кусок вареной колбасы. Присвистнув, я взял в руки колбасу, поднес к носу и жадно втянул воздух. Колбаса в Комнатке была редкостью и её обычно ели примары. Видимо в этот раз Сундук расщедрился, раз по кусочку досталось даже нихилам.

- Я надеялась, что сладкое дадут, - вздохнула Аши, кладя масло на хлеб и ловко размазывая его по поверхности пальцем.
- А к-к-колбаса? – спросил я, надкусывая колобок.
- Не в колбасе счастье, Молчун, - буркнула она. – Примары сладкое каждый день едят, а нам если и дают, то из жалости. Чтобы не ворчали много.
- Тише, - шикнул я, услышав шевеление в кустах, но Аши махнула рукой.
- Лучку наши разговоры не интересны. Он и обедает то впопыхах, а потом сразу к растениям своим бежит. Остальные сейчас на кухне обедают, - ответила она и мечтательно вздохнула. – Эх, вот бы сладкого сейчас. У тебя нет?
- В ту-тумбочке. У к-кровати.
- Жалко, - пожала плечами девочка и вгрызлась зубами в хлеб с маслом. – Был бы сахар, можно хлеб посыпать и вкуснее конфетки будет. Ладно… Ешь, Молчун. Приятного аппетита.
- И тебе, - кивнул я, расправляясь со вторым колобком из риса.

Обед в саду мне понравился так же, как и работа. Тишина, стрекочут насекомые, шелестит трава, ветерок лохматит волосы. Не надо давиться едой, стараясь как можно плотнее набить желудок, потому что примарам вдруг вздумается закончить обед. Можно просто сидеть и смаковать каждый откушенный кусочек колбасы.
Я покраснел, увидев, как Аши смотрит на меня и улыбается. Да, смешное, наверное, зрелище. Хмыкнув, я быстро доел остатки и, утерев рот тыльной стороной ладони, повернулся к ней. Та, оглядевшись по сторонам, кивнула мне и, пригнувшись, поползла в кусты. Чего она удумала? Но спрашивать поздно и я, покачав головой, пополз вслед за ней.
Мы миновали грядки с помидорами, протиснулись через колючий крыжовник, который еще не приносил ягод, и в итоге очутились в дальнем углу сада. Удивившись, я коснулся нарисованного на стене деревянного забора и отдернул руку. На ощупь это был настоящий забор. Я даже ощутил шершавую деревяшку. Очередная загадка Комнатки? Аши, не обращая на меня внимания, подползла к камню у небольшого пенька и, сдвинув его, обнажила тайник, в котором я увидел украденную мной бутылку виски, пачку сигарет и коробок спичек. Подмигнув мне, Аши лихо открутила крышку и сделала глоток, после чего поморщилась и протянула бутылку мне. Я не стал отказываться и, вздохнув, пригубил виски. В желудок сразу же ухнула горячая волна и так же стремительно вернулась обратно, ударив в голову. Но этот удар был приятным, и я ощутил, как по всему телу растекается тепло. Вернув бутылку в тайник, я удивленно посмотрел на девочку, которая, чиркнув спичкой, закуривала сигарету.

- Лучок далеко, - ответила она на немой вопрос и, выпустив струйку дыма к небу, довольно улыбнулась. – Здесь можно согреться без риска засыпаться, Молчун. Не наглей только. Один глоток и одна сигарета на двоих. Унаги Пухляша за эту пачку чуть не изувечила.
- Это её с-с-сигар-реты?
- Ага, - кивнула Аши. – Она часто дымит в саду, поэтому Лучок не обращает на запах внимания. Да и в этот угол кроме нас никто не ходит. Нычка тут идеальная. На, подыми.
- С-спасибо. Не хочу, - мотнул я головой. Аши, пожав плечами, улыбнулась и, докурив, затушила окурок об подошву тапочка. Затем, убрав окурок в карман, она вздохнула и оперлась спиной на нарисованный забор. Я поступил также и снова почувствовал спиной доски.
- Ты тоже начнешь дымить. Когда-нибудь, - буркнула она, смотря на небо, по которому величаво плыли облака. – Молчун?
- Да?
- А ты помнишь что-нибудь… ну, из прошлого? До того, как очутился в Сундуке, - я удивился вопросу, но Аши была серьезна. На миг мне показалось, что в её глазах блеснула грусть.
- Нет. Н-н-наверное, нет.
- Когда ты попадаешь в Комнатку, то прошлого нет. Ты пытаешься что-то вспомнить, но это что-то постоянно ускользает. Иногда случаются странные… всплески. Будто произошедшее уже случалось с тобой. Ты знаешь, как называются вещи, как они работают. Знаешь, какой вкус у картошки, а какой у шоколада. Ты знаешь, что такое виски и что такое саке. Ведь так?
- Да, - кивнул я, вспоминая собственные мысли на эту тему.
- Но прошлое… Цельное прошлое, Молчун, его же нет. Такое ощущение, что остаются только частицы… То, что может быть полезно или важно. Но истории нет. Твоей истории. Кто ты и кем был до Комнатки? Никто же не знает. Особенно ты сам, - голос Аши звучал глухо, а я не перебивал её. Будто понимал, что ей необходимо выговориться. Это я привык молчать и держать все в себе. А она… Она так не может. – Я люблю сладкое. Почему-то мне кажется, что сладкое позволяло мне жить. Кажется, что без него в моей жизни было много горького. Понимаешь?
- Да, - снова кивнул я. Я понимал Аши, потому что сам об этом задумывался. Мне было хорошо в одиночестве, я не любил говорить, потому что каждое слово, вылетающее из моего рта, вылетало с болью и жуткими гримасами на лице. Неужели я всегда был Молчуном?
- С тобой хорошо говорить, - улыбнулась Аши. – Ты молчишь, когда надо.
- «Когда не надо я тоже молчу», - подумал я, но вслух говорить не стал. Заикание превратило бы эту фразу в мычание и уродливые корчи.
- Иногда мне снятся сны, где я – это вроде и не я. Другие миры, другие Комнатки, другая я. Вокруг другие люди, другие вещи, все другое. Эти сны редки. Чаще всего они снятся, когда кто-нибудь покидает Комнатку. Знаешь, порой мне кажется, что это память пытается так вернуться. Но я не знаю другую Аши. Знаю только себя. Та Аши и её жизнь – они другие, словно в тумане. Я вижу лишь очертания предметов. Стоит отвести взгляд, как они исчезают. Все исчезает из сна. Остаюсь только я и горечь, - девочка всхлипнула и тут же резко вытерла глаза. Со злостью сжала зубы, а под кожей заиграли желваки. – Наверное поэтому я люблю сладкое. Без него эта горечь доконает меня.
- Я дам т-тебе к-конфету. Потом, - буркнул я и смутился, когда Аши засмеялась. Чистым, искренним и беззаботным смехом. Так смеются дети. Обычно Аши смеялась, как взрослый человек.
- Спасибо. Я вижу, что ты делаешь для Комнатки и всех нас. Ты молодец, - от похвалы я зарделся и снова уткнулся взглядом в землю. Горели уши, сердце билось, как в припадке, а во рту стало сухо, как в пустыне. Аши подалась чуть вперед, и я ощутил её запах. Она пахла конфетами и молоком. Но не приторно, а еле-еле уловимо. Её дыхание обожгло мое ухо. – Знаешь, почему меня зовут Аши?
- Нет, - пробубнил я, поднимая глаза. Девочка рассмеялась привычным смехом. Смехом взрослого человека. Вместо ответа она поднялась с травы и повернулась ко мне левым боком, чтобы я смог увидеть её левую руку. Но левой руки у девочки не было. Рукав темно-серой куртки болтался пустым. Вытаращив глаза, я мотнул головой, снова заставив Аши рассмеяться.
- Да, Молчун. Никто не замечает, пока я сама не покажу, - повозившись с молнией, она расстегнула куртку и чуть-чуть отодвинула полу. Под ней я увидел, что левая рука у Аши есть. Только она была словно высушенной и безжизненной. Рука была привязана к телу и когда Аши поворачивалась, то пальцы на руке вяло двигались в такт движению. – Это моя аши. Моя лапка.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая

- Молчун теряет время. Бидный Томо теряет время, - нараспев произнес паренек, нервно постукивая совочком по полу. – Не успеем, крепко пожалеем.
- П-прости, - извинился я и, подойдя к первой кровати, принялся снимать с нее постельное белье. Бидный Томо, закончив с подметанием пола, помогал мне, стаскивая грязное белье в большую кучу, на предварительно расстеленную наволочку. Когда все белье было снято, он ловко связал четыре конца и, взвалив тюк себе на спину, пошатываясь, побрел к выходу из спальни. Правда на пороге он задержался, повернулся ко мне и загадочно улыбнулся.
- Самое время Молчуну обжигающей водички взять. Нельзя терять время. Ой, нельзя… - пробормотал он, осторожно прикрывая дверь за собой.

Поначалу казалось, что мое сердце выпрыгнет из груди. Как минимум. Как максимум, что всполошенные его стуком примары ворвутся в спальню ровно в тот в момент, когда я копаюсь в шкафчике Ратто. Однако мне никто не помешал.
Я бросился к кровати Ратто, присел на корточки и приоткрыл дверцу личного шкафчика примара, после чего не смог сдержать удивления. Шкафчик был куда больше, чем казался снаружи. Он попросту не мог вместить того количества продуктов, которые в нем хранились. На верхней полке я увидел ровные ряды начавших ржаветь металлических банок с консервами. На них виднелись надписи: «Персики», «Малина», «Клубника», «Арбуз», «Дыня» и несколько совершенно незнакомых мне названий. Рядом с ними находились и мясные консервы, и паштеты в небольших, припорошенных серой пылью баночках, и даже две банки шпрот обнаружились. Я не мог вспомнить вкуса шпрот, но мозг услужливо подкинул мысль, что это очень вкусно. Но брать еду было опасно, к тому же Месяц говорил только про виски. Но в какой бутылке виски, если на нижней полке огромное количество бутылок без подписи?

Вздохнув и прислушиваясь к каждому шороху, я осторожно вытащил несколько начатых бутылок и поставил их в сторону, чтобы не мешались. Затем наполовину залез внутрь шкафчика и снова удивился. Ряды с бутылками, казалось, уходили далеко вперед. Настолько далеко, что я даже стены не видел. Протянув руку насколько возможно, я схватил первую попавшуюся бутылку и, отвинтив крышку, понюхал содержимое. Похоже на то, что было в бутылке у помойного люка. Находка тут же отправилась во внутренний карман куртки, а я, побледнев, услышал голоса жителей Комнатки, чей обед почти закончился. Времени оставалось мало, поэтому я, не думая, снова сунул руку в ящик и достал еще одну бутылку. Но на этот раз не стал отвинчивать крышку и, бросившись к полупустому ведру, сунул бутылку внутрь и прикрыл мокрой половой тряпкой Бидного Томо. Затем, схватив свою швабру, принялся яростно натирать пол широкими махами. Голоса послышались совсем рядом.

- А, Молчун, - раздался голос Ратто и до меня донесся запах сигарет. Вперемешку с запахом жареного мяса. Желудок неодобрительно заворчал, напомнив мне, что пора бы подкрепиться. Я вытянулся по струнке и уставился на ноги Ратто, стоящего прямо передо мной. Тот сыто рыгнул и хлопнул меня по плечу. – А я думаю, кто тут так сопит громко. А это ты. Осваиваешься?
- «Пытаюсь», - подумал я, гадая, что сделает со мной Ратто, найдя бутылку. Его рука, словно почувствовав мои мысли, напряглась, а пальцы больно сдавили плечо.
- Когда я задаю вопрос, нихил отвечает, - тихо, но с отчетливой угрозой произнес он.
- О-о-осва-иваюсь, - выдавил я из себя. – По-почти домыл полы.
- Успеешь до прихода Унаги? А, Молчун? Вот и твой дружок с бельем подоспел, - усмехнулся Ратто, когда дверь скрипнула и я услышал бормотание Бидного Томо. – Сколько ни говорил, что убогого лупить бесполезно, а она нет. Все перевоспитать пытается. Да, Томо? Зябнешь еще?
- Да. Бидный Томо озяб и продрог. В прачечной тепло, но вода холодная, - ответил ему паренек. Ратто что-то хмыкнул и отпустил мое плечо, однако мое сердце будто сдавили призрачные тиски, когда я понял, что он направляется к своему шкафчику. Словно в подтверждение моих мыслей раздался вкрадчивый голос Ратто.
- Ты же не лазил по шкафчикам, Молчун? Не сделал непростительную ошибку? – в его голосе, ленивом и подчеркнуто безразличном на мгновение мелькнуло подозрение.
- Нет, - соврал я и, почувствовав, что покраснел, чертыхнулся в который раз.
- В самом деле? А мне сдается, ты что-то прячешь под курткой. Что-то большое. Стеклянное. МОЁ! – последнее слово Ратто выдохнул в мое ухо. Через секунду его голос зазвучал, как обычно. Лениво, с чувством собственного превосходства. – Вытаскивай. Живо.

Вздохнув и продолжая краснеть от стыда, я расстегнул куртку и, вытащив бутылку, не глядя протянул ее примару. Тот, выхватив бутылку из моих рук, присвистнул и подошел ближе. Почти вплотную. Я чувствовал исходящий от него жар и злобу.
- Ты в Комнатке только день, а уже показал себя с плохой стороны. Хотя, чего еще ждать от нихила. Юба научила? Небось сказала, что де Ратто не считает свои бутылки, воруй сколько влезет, он и не заметит, да?
- Да, - тихо ответил я. Ратто засмеялся, притянул меня к себе, схватив за шею, а потом резко врезал кулаком мне в грудь. Воздух с жутким всхлипом вылетел из легких и я, закашлявшись, упал на пол.
- Ой, ой. Бидного Томо тоже будут бить палкой, - запричитал паренек, но Ратто, рыкнув, заставил его замолчать.
- Сдался ты мне, убогий! Пусть с тобой Унаги забавляется, если ей это нравится. А ты, Молчун… Ты совершил ошибку, когда додумался залезть в шкафчик примара. В мой шкафчик! – в его голосе послышалась животная ярость, а я еле успел закрыть лицо руками, прежде чем нога Ратто врезалась в нос. Однако голова загудела, а перед глазами поплыли черно-красные кляксы.
- П-прости… Я-я-я-аа…
- Я-я-я, - передразнил меня Ратто и, схватив за меня за подбородок, приподнял лицо. Я увидел, что его глаза черней той тьмы за окном, а губы искривлены в уродливой гримасе, обнажающей зубы. Видимо мой испуг удовлетворил его и, Ратто, пнув меня в живот, немного успокоился. – На первый раз прощу. Попадешься еще раз… отправлю тебя в Судилище без Жребия. Голым и со связанными руками. А за свою глупость придется ответить. Вы оба сегодня без обеда и ужина. Закончите со спальнями и вместо отдыха займетесь чисткой туалетов. Вне очереди.
- Бидному Томо не дадут кушать? Даже кусманчика хлебца не дадут?
- Обойдешься, - перебил его Ратто. – Каждый должен знать, где его место. Особенно нихил! Заканчивайте работу и валите!

Быстро сменив постельное белье, мы с Бидным Томо покинули спальню примаров. А когда добрались до гостиной, то стало понятно, что о моей поимке известно всем обитателям Комнатки. Конечно же, Унаги не отказала себе в удовольствии прилюдно обругать нас. И если я понимал, что заслуживаю наказания, то Бидный Томо, на которого было жалко смотреть, с каждым её словом словно съеживался в размерах. Физического наказания не последовало, потому что Унаги, увидев, как на моем лице расцветает приличных размеров синяк, довольно осклабилась и, задрав нос, ушла с остальными примарами в спальню. А вот последующее удивило меня куда сильнее.
Посмотрев в глаза нецесам и нихилам, я не увидел ожидаемого презрения и ненависти. Нихилы сочувственно смотрели на нас, а Режа, тихо шепча, успокаивала Бидного Томо, которого речь примары расстроила особенно сильно. Для остальных нецесов подобное, видимо, было в рамках привычного.

- Мы думали, что Ратто будет дольше на обеде, - шепнул мне Месяц, когда нецесы ушли и мы остались лишь в кругу нихилов.
- А он что-то подскочил, зашипел и вылетел из кухни, - добавил Пухляш, шумно дыша ртом. К его подбородку прилипли кусочки вареной картошки и морковки, но коротышка, видимо, не обращал на это никакого внимания. – Сильно досталось, братка?
- Нет, - соврал я. Болела грудь, болел живот, куда пнул меня Ратто, болела челюсть. Ратто бил умело и точно.
- А то ты сам не видишь? – огрызнулся на него худенький мальчик. Я с удивлением заметил, что у него нет пальцев на левой руке. – Значит, без согрева теперь? Ратто будет стеречь свой шкафчик. А то и замок попросит сделать.
- Н-не… совсем, - буркнул я и, оглянувшись по сторонам, вытащил из ведра спрятанную под тряпкой бутылку.
- Ого! – удивленно зашелестели нихилы. Но не слишком громко, чтобы не привлекать внимание. Месяц сориентировался быстрее всего. Выхватив у меня бутылку, он тут же замотал её во влажную тряпку и сунул худому.
- Шинаши, сегодня ты на помойном люке? – мальчик кивнул, пряча сверток на груди под курткой. – Надо новое место найти. Ратто знает о старой нычке. У тебя перерыв сейчас, поэтому надо думать быстро.
- Может в туалете у нас? – подала голос Фиалка, а стоящая рядом с ней пухлая девочка кивнула.
- Примары туда ни в жисть не сунутся, - поддержала она. Голос у неё был мягким и красивым. – В бачок спрятать и все.
- Хороший вариант, - чуть подумав, кивнул Месяц. – Но быстро кончится, Тоба. Сама знаешь, какой соблазн утром перед работой согреться.
- Не. Не дело, - покачал головой Шинаши, но внезапно просиял. – В саду!
- В саду? – недоверчиво спросила Аши, стоящая, как и всегда, рядом с Фиалкой. – Где Лучок изрыл все, что можно?
- Ох, сестричка, - улыбнулся Пухляш. – Есть там одна нычка. Мы сигареты в ей прячем.
- В ней, - машинально поправил его Месяц. – Тоже хорошая идея. В саду обычно трое работают, а если еще виски разбавить, то хватит на подольше.
- Не, - поморщился Шинаши. – Мешать не будем. Паскудно так с согревом поступать.
- Ладно. Тогда отдай бутылку Пухляшу, а он с Тоба спрячет. Лучок со своими травами так увлекается, что иногда про нас забывает, - кивнул Месяц.
- Погодите. Дайте хоть Молчуну глотнуть! – встрял незнакомый мне мальчик. Я видел, что он спит очень близко к Двери. – Ежели б не он, теплый чай гоняли бы.
- Не надо, - робко улыбнулся я. – Я н-не хочу.
- Ну, как знаешь, - пожал тот плечами.
- Бидный Томо пойдет на кухню. Надо Бидному Томо сыскать себе кусманчик хлебца, - пробормотал притихший Томори, заставив Аши взмахнуть рукой.
- Их же Ратто обеда и ужина лишил!
- Та, не проблема, - отмахнулся Шинаши. Он сбегал к своему прикроватному шкафчику, покопался в нем, а когда вернулся, то протянул мне и Бидному Томо два внушительных сухаря. – Чем богаты, так сказать… Водичкой смочить и порядок.
- Мне Режа конфету дала, - буркнула Фиалка, вытаскивая из кармана шоколадную конфету в хрустящей обертке. Она разломила ее пополам и также, как Шинаши, поделила между нами. А потом и остальные ребята подтянулись. Каждый дал еды, пусть и немного. Даже Пухляш, покопавшись в своих бездонных карманах, выудил оттуда настоящее чудо – слегка помятый маленький помидор.
- У Лучка слямзил, - гордо произнес он и потянул носом. – Пахнет-то как, а?
- С-спасибо, - отчаянно краснея, промямлил я. Да, я достал бутылку виски, как и просил Месяц, но нихилы отдавали самое дорогое, что у них есть. Просто так. Потому что считали, что это правильно. Правильно поддерживать своих.

После небольшого перекуса, мы с Бидным Томо отправились чистить туалеты. И я, только войдя в туалет примаров, в который раз не смог сдержать удивления. Если туалет нихилов был прост и обладал поистине спартанской обстановкой, то примары жили, что те богачи. Их умывальники были не железными, а из темного камня. Над каждым висело зеркало в изящной раме, а в углу обнаружился душ, спрятанный за двумя дверями из матового стекла. Более того, на полу лежал мягкий ковер с коротким ворсом, у стен стояли горшки с цветами и на тех же стенах висели картины, изображавшие неизвестные мне места и города.

- «Красиво», - подумал я и, вздохнув, поставил на пол ведро с водой, затем свернул в рулон и отдал Бидному Томо ковер, после чего засучил рукава куртки.
- Мыть надо хорошо, а то Ратто ругаться будет. И укусить может, - проворчал Томори, когда я начал мыть пол. Сам он, взяв влажную губку, подошел к ближайшему умывальнику и принялся оттирать засохшие пятнышки зубной пасты с зеркал. Закончив, он полировал зеркала мягкой тряпицей, пока с тех не исчезали разводы.
Иногда в туалет заходили примары и, не обращая на нас никакого внимания, делали свои дела. Только Унаги вышвырнула нас, когда заявилась в компании двух подруг. Одну из них я знал, а вторую увидел впервые. И увидев, не удержался от восторженного вздоха.

Примара была не просто симпатичной. Она, единственная из жителей Комнатки, была по-настоящему красивой. Высокая, стройная, с большими мечтательными глазами светло-зеленого цвета, словно два озерца, она впорхнула в туалет, как фея из сказки. Унаги, увидев, как я покраснел, злобно рассмеялась и, схватив Бидного Томо за шиворот, пихнула паренька в сторону выхода. Я, прислонив швабру к стене, поспешил за ним.

- Вы чего тут третесь? – грозно спросил Ратто, входя в спальню и замечая нас с Томори у двери в туалет. – Опять воровство замышляете?
- Унаги выгнала Бидного Томо. Хватила его по шее и сказала выметаться. А туалеты не убраны, умывалы не чищены, мыло не поменяно, - хихикнул Томо. Ратто хмыкнул и вразвалочку направился к своей кровати. Правда, остановился, увидев, как я рассматриваю окно. Черное и непроницаемое, оно манило к себе и гипнотизировало.
- Не стоит так пристально смотреть в окно, - тихо и с угрозой произнес он. Вздрогнув, я отвел глаза, но Ратто, подойдя ко мне, взял меня за подбородок пальцами и заставил посмотреть на него. – Ты новенький и всех порядков Комнатки не знаешь. Я не просто так сплю у окна.
- Оно… меня с-словно манит, - честно ответил я, забывая, что нихилам можно лишь отвечать на вопросы примаров, но Ратто, к моему удивлению, не стал заострять на этом внимание.
- Знаю, - буркнул он и, чуть подумав, кивнул. – Идем.
- Куда?
- К окну, - насмешливо усмехнулся он. – Или ты внезапно испугался? Давай, не бойся. Я рядом, а тебе полезно будет узнать, почему не стоит пялиться в окно слишком долго.
- Хорошо, - кивнул я и, вздохнув, направился за ним. Бидный Томо, увидев, куда я иду, тихонько заскулил, но нарвавшись на злой взгляд Ратто, отвернулся и замолчал.
- Смотри, - шепотом сказал Ратто, ткнув пальцем в окно. – Смотри и увидишь.

И я увидел. Увидел, что тьма, на самом деле, не такая уж и непроницаемая. Непроницаемой её делал на контрасте горящий свет в спальне, но у кровати Ратто он был не таким ярким, и я мог увидеть, что находится по ту сторону окна.
Я увидел что-то, похожее на холмы. Увидел темное небо, по которому бежали темные облака. Увидел высохшие и очень тонкие деревца. А потом увидел глаза. Огромные белые глаза без зрачков, которые внимательно смотрели на меня и, казалось, видели насквозь мою душу. Тьма за окном сгустилась, а я с ужасом понял, что явилось причиной этого. Обладатель страшных глаз подошел почти вплотную к стеклу и почти сразу после этого я услышал жуткий звук. Так скрежетали когти неизвестного существа, касающиеся стекла. Я не видел реакции Ратто, но почему-то был уверен, что он спокоен, как и всегда.
А в глазах меж тем зажегся жадный и голодный огонек. Я было попятился, но вдруг осознал, что не могу ступить и шага. Взгляд страшных глаз словно пригвоздил меня к полу. А потом я почувствовал, что моя душа будто покидает тело. Резко стало холодно, а на лбу выступил липкий пот. Ноги тряслись от страха, да и в животе вибрировал противный комок, стремясь вырваться наружу через горло. Но я не мог ничего сделать, чтобы прекратить странную пытку. Тело мне не подчинялось, да и разум медленно сдавался под натиском страшного взгляда.

Спас меня, как ни странно, Ратто. Он встал передо мной, лишив с обладателем глаз зрительного контакта. И тут же ко мне вернулась способность управлять своим телом. Только ощущения были такими, словно меня избили, а потом перекрутили в мясорубке. Болели мышцы, ныл живот, а в голове царил туман. Еще и жажда. Дикая жажда, будто я неделю не пил.
- Держи. Сделай глоток, - я вздрогнул, увидев перед своим носом знакомую бутылку. Именно ее я пытался украсть из шкафчика. Ратто, насладившись моим замешательством, отвинтил крышку и сделал глоток сам, после чего довольно крякнул. – Ты так сильно хотел украсть мой бурбон, что чуть не украл лучший. Сделай глоток, полегчает.
- С-спасибо, - жадно приникнув к бутылке, я закашлялся, когда обжигающая влага устремилась вниз по пищеводу, а потом стрелой вонзилась в голову, подарив тепло. Ратто, забрав бутылку, тут же спрятал её в шкафчик и с насмешкой посмотрел на меня. Но я осторожно выглянул из-за его плеча и облегчено выдохнул, увидев, что обладатель страшных глаз исчез.
- Вот поэтому нельзя долго пялиться в окно, - буркнул Ратто, словно это такая мелочь, что о ней даже говорить не стоит.
- Кто… кто это был? – осторожно спросил я, смотря на Ратто. Тот на миг поджал губы, тоже бросил взгляд в окно, словно пытался удостовериться, что за ним никто не подглядывает, и тихо ответил.
- Судья Изанами. Владыка Судилища. Лишь Комнатка охраняет нас от него, - после этих слов меня обуял ужас, но я не мог понять причин этого ужаса. Ратто меж тем, продолжал объяснять, как ни в чем ни бывало. – Но преграды рухнут, если мы перестанем контролировать количество тех, кто живет в Комнатке.
- Два десятка и восемь их было в Комнатке, - тоскливо пропищал из своего угла Бидный Томо. Ратто кивнул, подтверждая его слова.
- Верно. Двадцать восемь. Примары отказались менять примара на пришедшего нихила и той ночью другой переступил порог Комнатки.
- Что с-с-случилось? – спросил я, когда Ратто на минуту замолчал, раздумывая о чем-то своем. Наконец он мотнул головой и загадочно улыбнулся.
- Тогда окно открылось, и Судья Изанами проник в Комнатку. А потом вынес приговор всем, кто отказался подчиниться воле Жребия, - Ратто хмыкнул и поджал губы. – Смертный приговор. Двадцати семи обитателям Комнатки, оставив в живых лишь того нихила, что пришел последним. Нихил поклялся Судье, что подобное больше не повторится. Поклялся, что Комнатку всегда будет покидать один житель взамен пришедшего и нихил передаст это новеньким. Судья принял клятву и ушел.
- Э-этот ни-ихил – ты? – ужаснулся я, смотря на Ратто. Тот, поперхнувшись, заржал так, что Бидный Томори скрутился в калачик в углу и снова захныкал.
- Нет, Молчун. Не я. А тот нихил… Ну, спроси его сам, когда он ныть перестанет, - кивнул в сторону Бидного Томо Ратто. Повернувшись, я увидел, что Томори сидит в углу и, раскачиваясь, что-то бормочет себе под нос. Ратто улыбнулся и, положив мне руку на плечо, прошептал. – Не пялься в это окно. Лучше мимо проходи, целее будешь. Если контакт вовремя не прервать, то худо будет. Судья Изанами придет за тобой. И никакая Дверь его не остановит…

Забрав Томо и закончив убирать туалет примаров, я направился в спальню нецесов. Войдя внутрь, я столкнулся с напряженным молчанием, но, когда следом вошел Бидный Томо, нецесы вновь вернулись к своим делам и вскорости о нас позабыли.
Их умывальня тоже была по-своему уютной. Выкрашенные в сиреневый стены, изрисованные именами и карикатурами, металлические умывальники, простые зеркала и точно такой же душ, как и у примаров. Разве что вместо стеклянных дверей была лишь простенькая шторка в аляповатый цветочек. Вздохнув, я наполнил ведра горячей водой и приступил к уборке. Желудок трагично забурчал, напомнив о том, что хорошо бы поесть, но кусок сухаря и половину помидора я решил съесть позже, когда голод совсем прижмет.

- Он сказал бидному Томо, что Жребий минует его, - тихо пробурчал паренек, подходя ко мне. В его глазах таилась забытая боль, которую рассказ Ратто высвободил на волю. – Сказал, что даст отметину бидному Томо и Том никогда не покинет Комнатку, если сам не захочет. Том не хочет покидать Комнатку. Томо тут нравится. А если есть кусманчик хлебца, то и жизнь – малина земляничная.
Я молчал, стоя у умывальника и смотря с жалостью на Бидного Томо. А тот, словно не замечая меня, разговаривал сам с собой, не забывая протирать сухой тряпочкой зеркала.
- Но сначала он забрал всех, - надломившимся голосом произнес он. – Тех, кто смеялся над Жребием. Первым он забрал Изгоя, который отказался уходить. Потом других примаров. Он находил их под кроватями, в умывальнях, в шкафах на кухне. Даже в саду и у помойного люка нашел. Всех нецесов и всех нихилов. Всех забрал, ой-ой. А бидного Томо не тронул. Только стоял и смотрел на него, а у бидного Томо голова разболелась, и он заплакал. Тогда он и сказал, что бидный Том останется в Комнатке, пока сам не захочет уйти. А бидный Том и не хочет уходить. Тут кусманчик хлебца есть, Месяц, Молчун, Пухляш и Аши. Фиалка и Шинаши. Они добры к бидному Томо, а бидный Том добр к ним. Когда он забрал всех, бидный Том остался один в Комнатке. Он жил один, убирался один, спал один. Полгода бидный Том был один, пока Сундук не загремел. И их стало двое. Бидный Томо и Фонтанчик. Фонтанчик работал, готовил еду, помогал бидному Тому убираться. Потом пришли другие. Нецесы и примары. Нихилы… Они приходили и уходили, а бидный Том всегда был тут. Его орешек не всплывал и не всплывет, пока бидный Томо не захочет. А он и не хочет, ой-ой. Бидный Том помнит его печать. Помнит, как он коснулся живота бидного Тома.
Я шумно сглотнул, когда Том задрал свою курточку и показал мне жуткий шрам, начинающийся на груди и уходящий вниз, к пупку. Паренек усмехнулся и покачал головой, как игрушечный болванчик.
- Когда бидный Том спит, то знает, что он стоит за Дверью. Он всегда там стоит. Смотрит в окно, скребется в Дверь и ждет Изгоя. Нет-нет, нельзя нарушать обещание, которое бидный Томо дал ему. Если бидный Том нарушит, то он снова придет и заберет всех. Нет-нет, - жутковато улыбнулся он, продолжая яростно натирать один и тот же умывальник. – Только двадцать и семь могут жить в Комнатке. Только двадцать и семь. Так он сказал и бидный Том помнит его голос. Бидный Том не хочет его больше слышать, но он слышит его. Каждый день, каждый час и каждую минуту. Такова плата и бидный Томо знает это. Хватит, Молчун. Бидный Том устал, бидный Томо озяб. Надо бидному Томо краюху хлебца скушать и враз полегчает. Да-да, враз полегчает бидному Тому…
- С-сколько ты здесь у-уже? – тихо спросил я, когда Томори замолчал. Он посмотрел на меня и пожал плечами.
- Бидный Том не помнит. Не помнит ничего. Много их было, бидный Том считал поначалу, а потом устал. Голова болит у бидного Тома, когда он снова считает. Нет-нет, хватит считать.
- Прости, Томо, - буркнул я и, сняв тряпку со швабры, тщательно прополоскал её в ведре с еле теплой водой. – Ты п-прав. Н-надо ра-работать.

*****

Мы закончили только после ужина и лишь туалеты нихилов не доставили особых проблем. Там всегда было чисто, как сказал Томо. Он немного отошел от произошедшего и теперь привычно мурлыкал под нос об аскаридах, холоде и голоде, надраивая блестящий бок унитаза чистой тряпкой, чтобы не осталось разводов.
Вернувшись в спальню, я увидел, что большая часть нихилов уже забралась на свои футоны, но внимание привлекло кое-что другое. На моем одеяле и на одеяле Бидного Томо лежали два небольших свертка. Развернув свой, я не смог сдержать улыбки. Внутри были три вареные картофелины, одна небольшая луковица, горбушка черного хлеба и маленький кусочек сала. Я не имел понятия, откуда здесь взялось сало, да и желудок мой точно не был озабочен этим вопросом. Поэтому я, усевшись на матрас, наскоро расправился со своим нехитрым ужином и краем глаза увидел, что Бидный Томо, выплясывая вокруг своего свертка, гадает, что же находится внутри.
Встретившись глазами со смеющимся Месяцем, я кивнул ему и благодарно улыбнулся. Он в ответ лишь поднял руку, мол «не благодари. Когда-нибудь и ты сделаешь для меня то же». Живот приятно потяжелел, на языке все еще был вкус вареной картошки и сала, которое оказалось изумительно просоленным и вкусным. Свой кусочек я смаковал так медленно, что проходящий мимо Шинаши не сумел удержаться от шпильки.
- Ты бы ел побыстрее, Молчун, - усмехнулся он, направляясь к своей кровати. – Пока остальные не обзавидовались. Они-то свое сало давно уже съели, а кому-то его и вовсе не досталось.
- «Придурок», - ругнулся я на самого себя. Как я мог забыть, что Ратто лишил нас ужина, а значит чья-нибудь порция уменьшилась на одну картофелину, а кто-то и вовсе лишился своего кусочка сала. Снова чертыхнувшись, я быстро сунул остатки в рот и, отряхнув с футона крошки, направился в умывальню, чтобы умыться. Странный день закончился, и я хотел, чтобы поскорее начался новый. Бидный Томо, давно расправившийся со своей порцией, сладко сопел, завернувшись в одеяло, да и остальные нихилы, нет-нет, тоже укладывались спать.

Уже лежа в своей кровати и ворочаясь от избытка эмоций, я снова погрузился в раздумья. Рядом мирно сопели остальные нихилы, а я, вздрагивая от каждого шороха, гадал, как они могут спать спокойно, зная, что за Дверью и за окном живет Это… Эти монстры, чудовища… Я не знал, кто они на самом деле. Но для остальных жителей Комнатки эти создания были частью их мира. Они смирились с ними и даже попривыкли. Как Ратто и Месяц. Я тоже привыкну? Или сойду с ума, как Томо, увидев одного из них вблизи?

Шорохи не давали уснуть, а воспаленный мозг рисовал страшные картинки, стоило на секунду прикрыть глаза. Мне мерещилось, что рядом с тумбой тоже кто-то сидит. Кто-то большой, клыкастый и жадно урчащий животом. Ждет момента, когда я усну, чтобы схватить сильной лапой за шею и впиться в мясо кривыми клыками.
Я понимал, что это всего лишь страхи, но ничего не мог с этим поделать. Страх сидел глубоко внутри меня и отказывался так просто исчезать. Даже тихого скрипа чей-нибудь кровати хватало для того, чтобы страх вспенился и залил голову новыми, жуткими видениями. Но стоило мне подумать о том, что таким образом придется провести всю ночь, как разум решил неожиданно мне помочь.
В голове возник образ некой игры. Что-то давно забытое, помогающее при расстройствах сна.
- «Просто считай. Медленно», - подумал я. – «Считай до ста. До тысячи. До миллиона. Просто считай. Пусть перед твоими глазами будут одни лишь цифры и ничего больше. Цифры не укусят и не утащат во тьму, как монстры из подсознания. Цифры принесут покой, если ты сосредоточишься на них. Думай о них и считай. Дыши медленно, размеренно. И считай».

Я начал считать про себя, по привычке шевеля губами. Мои глаза были закрыты, а сердце, хоть и ходило ходуном в груди, но его бешеный стук постепенно утих и превратился в ритмичное биение, на котором я постарался сконцентрироваться. Рядом что-то прошелестело, обдав лицо ветерком. Я мысленно сосредоточился на цифре «пять» и даже смог её увидеть. Позади нее был яркий, похожий на заляпанное красками полотно, фон. Цифра переливалась всеми цветами радуги, пока внезапно не окрасилась в темно-синий. Фон позади неё медленно тускнел, покуда не исчез вовсе. Вздохнув, я перешел к цифре «шесть». Рядом скрипнула кровать и послышалось бормотание Бидного Томо. Не монстра, а именно Томо. Способ работал. Надо просто считать.
Досчитав до двадцати семи, я задремал. Посчитанные цифры кружились над моей головой, образуя пестрое кольцо. Постепенно они становились все больше и больше, а я наоборот, словно уменьшался в размерах. Тело стало таким легким, что я, подпрыгнув, вдруг полетел. Странно, но я не чувствовал, что лечу. Вместо этого создалось ощущение, что я лежу на очень мягкой, почти прозрачной перине. Утопаю в ней, не в силах поднять голову или пошевелиться. Внизу проплывали черно-серые земли, порой я видел слабо колышущиеся тени жителей Судилища, но понимал, что им меня не достать. Волшебная перина, на которой я лежал, плыла слишком высоко и добраться до неё не смог бы никто. Ни Обжора… ни неведомый Шептало… ни Судья Изанами.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая

Дождавшись, когда Унаги принесет бутылку, он лично подошел к Юбе и, возвышаясь над бледной девочкой, грубо сунул требуемое ей в руки. Юба, взяв бутылку, покраснела до корней волос, когда поняла, что виски в бутылке только половина, но спорить с ехидно улыбающимся примаром не стала.
- Ты и так достаточно вылакала сегодня, - усмехнулся он. – И речь не шла о полной бутылке. К пожеланиям следует подходить более внимательно.
- Спасибо и на этом, Ратто, - тихо бросила она, садясь на свое место и прижимая бутылку к груди. Однако Ратто покачал головой, заставив Юбу вздрогнуть.
- Тебе пора, - бросил он, когда к нему подошел Пенсне, держа в руке небольшой рюкзак из грубой ткани. – Обувь внутри, еда тоже.
- «Его лучше не злить», - подумал я, чувствуя исходящую от примара волну злобы и ненависти. Юба тоже, наверняка, чувствовала это, поэтому лишь кивнула, выхватила у Пенсне рюкзак и уселась на стул, чтобы сменить обувь. Вместо белых тапочек, в которых ходили все жители Комнатки, она вытащила добротные ботинки на толстой подошве, после чего быстро переобулась и, спрятав бутылку в рюкзак, помахала остальным нихилам, смотрящим на нее с тревогой. Ратто и Пенсне не удостоились даже взгляда.
- Удачи, друзья, - смущенно бросила она и повернулась к Двери, возле которой стоял Ратто. Тот, с гаденькой улыбкой, приналег на большое колесо, заменяющее засов и, потянув Дверь на себя, открыл выход в Судилище.

Я увидел лишь тусклый желтый свет и длинный коридор с чернильной тьмой в конце. Ледяной ветер, ворвавшийся в Комнатку, заставил поежиться от страха, а Юба попятилась, когда из темноты до нас донеслись приглушенные стоны и металлический лязг.
Остальные нихилы, не справившись с дрожью, попытались спрятаться за спинами друзей, но я сидел ближе всех к Двери, поэтому не мог спрятаться. Да мне бы это и не помогло. Чернильная темнота манила к себе, гипнотизировала и словно молила сделать шаг. Переступить порог и раствориться в ней, как Юба, которая, вздохнув, вышла из Комнатки и, не оглядываясь, пошла по коридору. Ратто, хохотнув, с грохотом захлопнул Дверь и повторил манипуляции с замками, после чего, словно ничего не произошло, хлопнул Пенсне по спине и направился к своему месту. Через минуту Комнатка приступила к ужину. Весело смеялись примары, переговаривались о чем-то нецесы, налегая на вареную картошку с крохотными кусочками мяса. Только нихилы сидели молча, не решаясь дотронуться до еды. Даже вечно голодный Пухляш смотрел на свою порцию так, будто минутой ранее набил живот куда более сытной едой. Я вздохнул и, взяв вилку, подцепил на нее вареную картошку, с которой свисала вялая луковая полоска, после чего приступил к ужину. Как и остальные нихилы, которые, словно нехотя, принялись возиться в тарелках, стараясь поскорее разделаться с едой и погрузиться в одним им понятные мысли.

*****

Ужин закончился ровно в тот момент, как закончили есть примары. Те из нихилов и нецесов, кто не успел доесть свою порцию, молча встали из-за стола, взяли свои тарелки и, выстроившись в шеренгу, направились с ними на кухню.
Однако, когда я проходил мимо Унаги, которая весело о чем-то болтала с Ратто, она взяла свою тарелку и, не глядя, протянула мне. Вздохнув, я повиновался и краем глаза заметил, что остальные примары передали свои тарелки нихилам. Только Ратто мотнул головой, когда Месяц протянул руку за его тарелкой и, взяв ее сам, обошел шеренгу и скрылся в дверях, ведущих на кухню.

Сложив свою тарелку и тарелку примары в большую раковину, рядом с которой замерли два нихила, я растерянно осмотрелся, не зная, что делать дальше. Меня выручил Месяц, который шепнул мне на ухо, чтобы я шел к выходу, следом за остальными. Сам он, на правах старшего, тихо перекинулся парой слов с двумя нихилами и, кивнув, присоединился к колонне, выходящей из кухни.
Выйдя, я увидел, что жители Комнатки медленно разбредаются по своим спальням. Из спальни примаров до меня донесся громкий смех и такой же громкий голос Унаги, рассказывающей друзьям что-то смешное. Нецесы, скрывшись в своей спальне, закрыли сёдзи и погасили свет, но я смотрел в другую сторону и увидел, что большая часть нихилов заняла свои футоны.
- Юба тебе свою кровать отдала? – тихо спросил Месяц, идя рядом со мной, и, когда я кивнул, улыбнулся. – Стало быть, твоим соседом станет Бидный Томори. Ничего, привыкнешь. Он малость того, но безобидный. Его даже примары не трогают.
- А по-очему его так зо-зовут? – спросил я, на что Месяц лишь загадочно хмыкнул и сказал мне, что я сам скоро пойму. И я понял, когда подошел к своей кровати и увидел, что на соседней, слева от моей, лежит странный паренек с всклокоченными волосами и безумными глазами. Он изредка приподнимался на локтях, мотал головой, как неваляшка, и ложился обратно.
- Томо, ты успел поесть? – спросил его Месяц. Паренек вытаращил на него большие голубые глаза и скривил рот.
- Бидный Томо продрог. Бидный Томо озяб. Бидный Том питался одной лишь рисинкой с червями, - заявил он тихо. Голос у Томо был высоким и чуть плаксивым, как у маленького ребенка.
- Это не черви, Том, - успокаивающе ответил ему Месяц. – Это лук.
- Бидный Том знает, что это не так. Бидный Томо знает, что это аскариды. Бидный Том питался одними лишь аскаридами, плесенью и водой. Бидный Томо озяб и хочет спать.
- Это твой новый сосед. Его зовут Молчун, - с улыбкой кивнул в мою сторону Месяц. Томо вылупился на меня, задумчиво надул губы и, словно нехотя, кивнул.
- А Юба? Юба была добра к бидному Томо.
- Юба ушла.
- В Судилище ушла Юба? – ахнул паренек и, привстав на локтях, повторил покачивание головой. – Ой-ей… Теперь её сожрут. Юбу сожрут, а бидный Томо будет один зябнуть тут.
- Сожрут? – спросил я, повернувшись к Месяцу. Тот нервно хмыкнул и пожал плечами, кося глазом в сторону спальни примаров, откуда все еще слышался громкий смех и голоса.
- Раньше Томо был нормальным. Пока… не случилось кое-что. После этого он сошел с ума. Постоянно говорит, что ушедших в Судилище съедят.
- Сожрут! – поправил его Томо. В его глазах на миг мелькнул проблеск сознания. – Съедают рис с луком, а Изгоев сожрут. Бидный Томо знает, но его никто не слушает. Бидный Томо зябнет тут, он слышит крики Изгоев, слышит, как их жрут. Хи-хи.
- Говорю же, - улыбнулся Месяц, погладив Томо по голове. – Он малость того. Чуть-чуть побурчит и уснет. Спи, Томо. Пора уже. Завтра будет новый день.
- Юба хорошая. Она заботилась о бидном Томо. Если Молчун будет тоже хорошим, то бидный Том ему поможет. Точно-точно поможет. А пока бидному Томо пора спать. Он продрог, озяб и хочет спать.
- Вряд ли ты уснешь сегодня, - сказал Месяц, повернувшись ко мне. Он улыбнулся и снова дернул плечами. – Так со всеми. Первая ночь в Комнатке запоминается. Предупрежу тебя только об одном, Молчун. Не подходи этой ночью к Двери. Что бы ты ни услышал, не подходи. Лежи на своей кровати и постарайся уснуть, если получится.
- С-спасибо, - кивнул я и поежился, вспомнив ледяной ветер Судилища.
- Не за что, - ответил Месяц и, поправив Бидному Томо одеяло, отправился к своей кровати, стоящей неподалеку от нас.

Когда из кухни вернулись нихилы, которые мыли посуду, свет в Комнатке медленно угас. Я слышал, как сопят мои соседи. Слышал свистящее дыхание Бидного Томо. Я слышал многое, а вот сон ко мне так и не шел. Мелькнула даже шальная мысль, что следует сходить к помойному люку и заглянуть в коробку, где стоит пыльная бутылка виски, но я, испугавшись последствий, запрятал мысль в дальний угол.
Закрыв глаза, я понял, что моя голова разрывается от вопросов. Что это за место? Почему нихилы так покорно выносят издевательства других? Что такое Судилище? Почему Бидный Томо так странно говорил? Значит ли это, что за Дверью Изгоев ожидает что-то страшное? Почему настолько показательны различия в группах? Тысячи вопросов без ответа и десятки тысяч догадок. Какой уж тут сон… Пусть он и витает где-то рядом.

- Хочешь получить ответы, Молчун? – я моментально покрылся липким потом, когда услышал тихий, похожий на шелест листвы, шепот. Повернув голову, я посмотрел на Дверь и задрожал, когда понял, что шепот доносится из-за нее. На миг мне даже показалось, что это голос Юбы. – Открой Дверь. И я дам тебе ответы. На все вопросы, что терзают тебя. Бедняжка…
- «Месяц запретил подходить к Двери. Запретил. Нельзя», - мысленно успокаивал я себя, однако шепот звучал все громче и громче.
- Кто такой Месяц? Обычный нихил, как ты. Как он смеет тебе указывать?! Ты свободен, Молчун. Открой Дверь, и я отвечу на все твои вопросы, а они… - голос усмехнулся, - они даже не узнают об этом. Давай! Открой Дверь, и я покажу тебе прошлое и настоящее. Будущее… То, что ты так хочешь знать.
- Нет, - прошептал я, но зов был таким сильным, что я вздрогнул от удивления, увидев, как моя нога, словно не подчиняясь, выскальзывает из-под одеяла, а левая рука пытается опереться об пол.
- Давай, давай… - шепот зазвучал громче и мне на миг почудилось, что я слышу голодное урчание чьего-то живота. А когда в шепоте зазвучал яд, я понял, что утратил контроль над телом. Ноги стояли на полу, правая рука отодвигала одеяло, и я понимал, что сейчас встану и пойду к Двери. Оставалась крохотная надежда, что Дверь способен открыть один лишь Ратто, но как только пришло осознание, я вдруг увидел, что с Дверью происходит что-то странное.

Она точно была приоткрыта, а из черной щели на меня смотрели два красных глаза, блестящих, как кровавые карбункулы. Стиснув зубы, я попытался вернуть контроль над телом, пока не увидел, что Дверь приоткрывается еще сильнее и в Комнатку проникает рука… Что-то отдаленно похожее на обычную человеческую руку. Скорее на лапу гигантской твари. С острыми, длинными когтями, покрытыми запекшейся бурой кровью. Это не рука человека.

- Бидный Томо не даст тебе ходить по ночам, - с трудом повернувшись, я увидел, что меня держит за майку напуганный Томо. Его глаза, расширяясь все сильнее, смотрели на Дверь и я, казалось, начал понимать, почему Томо сошел с ума. Что если его никто не остановил, и он открыл Дверь. А потом увидел обладателя красных глаз и жутких когтей. Томо, словно читая мои мысли, покачал головой. – Не ходи туда, Молчун. Судилище тебя сожрет. Оно сожрет всех когда-нибудь. Но сейчас оно жрет только Изгоев. Не ходи туда. Бидный Томо продрог от этого холода. Бидный Том озяб. Закрой Дверь и давай спать.
- Как ты это де-делаешь? – удивился я, поняв, что тело вернулось под мой контроль. Странная тварь за Дверью злобно зашипела, поняв, что я ускользнул, и осторожно закрыла дверь. Шепот исчез. Остался лишь ледяной холод. Как в тот раз, когда Ратто открыл Дверь и выпустил в Судилище Юбу.
- Спи, Молчун. И бидный Томо будет спать на черствой своей постели. Одеяло согреет его старые кости и Том уснет. И не будет зябнуть. И ты спи. И не ходи за Дверь. Сегодня он поест и долго не придет, но ты не ходи туда. Не ходи…
- Что это б-было? – я осмотрелся и увидел, что бодрствуем только мы. Остальные крепко спали и лишь вырывающиеся изо рта клубки пара говорили о том, что нихилы спят, а шепот не был моей фантазией. Все было реальнее некуда. Холод был здесь. И он пришел из-за Двери.
- Нельзя бидному Томо называть его имя. Он озлобится и накажет бидного Томо. Вспорет ему живот и начнет забавляться с тем, что внутри. Бидному Томо будет больно и зябко, - забормотал Томо, возвращаясь в свою кровать. Он, словно поняв, что я не собираюсь идти к Двери, тут же успокоился. – Ложись спать, Молчун. Юба спала, и ты спи. Завтра будет новый день. Спи.

Я задремал. И в дреме виделись мне странные вещи. Освещенный тусклым желтым светом коридор, бредущая во тьме девочка и красные глаза того, кто приходил ночью. А потом меня подхватил водоворот разноцветных клякс, и я забылся беспокойным, но все-таки сном. «Добро пожаловать в Комнатку, Молчун», - шептал ночной гость. «Добро пожаловать в Комнатку», - сверкали кровавыми карбункулами его глаза.

Глава вторая. Бидный Томо и две бутылки виски.

Я проснулся от того, что кто-то немилосердно тряс меня за руку. Воображение тут же подкинуло идею, что будит меня именно обладатель странного голоса из сна. Сердце скакнуло к горлу, виски заломило, а дыхание стало прерывистым, когда фантазия добавила страшных красок.
Распахнув глаза, я увидел стоящего возле кровати перепуганного Месяца. Некрасивое лицо парня было бледным, а губы нервно шевелились. Но заметив, что я облегченно вздохнул, он покачал головой и присел на край кровати.

- Прости, Молчун. Не думал, что ты так испугаешься, - тихо извинился он. Я же, сглотнув липкую слюну, огляделся и увидел, что остальные нихилы резво застилают свои футоны, а у меня в ногах стоит позевывающий Пухляш, трущий толстыми кулачками заспанные глаза.
- Я в п-порядке, - буркнул я, откидывая одеяло в сторону и ставя ноги на холодный пол. Взгляд машинально скользнул по часам, висящим на стене над моей кроватью. Половина седьмого. Утра ли.
- Да, - подтвердил Месяц, словно прочитав мои мысли. – Мы встаем раньше всех. И ты привыкнешь. У нецесов обычно пара дежурных, которые раздают нам указания, а у примаров рано встает только Нику, но оно и так понятно. Завтрак надо на всех готовить.
- Ох, братка. Я б еще поспал. Такой сон славный снился, - мечтательно улыбнулся Пухляш. – Целый ящик колбаски. И мы с тобой сидим и пробуем разные сорта.
- Угу, - кивнул Месяц. – Если тебе копченой кусочек хотя бы перепадет на кухне, то дай знать. А так не порть своими мечтами доброе утро. В животе еще ни кусочка не было, а ты уже едой дразнишься, - усмехнулся он и повернулся к кровати Бидного Томо. – Привет, Томори. Как спалось?
- Бидный Томо озяб, - зевнув, завел свою привычную волынку безумный паренек. Правда он замолчал на мгновение, смерил меня внимательным взглядом и вздохнул. – Нельзя ходить ночью к Двери.
- Ты подходил к Двери?! – испуганно прошептал Пухляш, изменившись в лице. Месяц шикнул на друга и покачал головой. – Прости, братка. Ох, громковато я, громковато.
- Никому ни слова, - мрачно бросил Месяц, смотря на Бидного Томо. Тот чуть подумал и расплылся в нервной улыбке.
- Бидный Томо не любит тайны. От тайн у бидного Тома живот говорит… Бидный Томо пойдет на кухню и раздобудет себе кусманчик хлебца. Может и горбушку. И враз повеселеет бидный Том, - пробормотал он и, поднявшись со своей кровати, вразвалочку направился на кухню. Месяц лишь хмыкнул и строго посмотрел на меня.
- Надеюсь, ты не подходил к Двери!
- Нет, - перебил его я, а потом добавил куда тише. – М-меня тело н-не с-с-слушалось. Том меня с-схватил з-за ма-майку и не пу-пускал.
Месяц, переглянувшись с Пухляшом, снова покачал головой.
- И голос шепчущий? – заметив, как я побледнел, Месяц поджал губы и повернулся к другу. – Шептало вернулся? Сколько прошло?
- Месяца два, братка.
- Быстро, - Месяц посмотрел на меня, и я увидел в его глазах одну лишь серьезность. – Хорошо, что Томо не спал. На него шепот не действует. На спящих тоже. А тот, кто не спит, для Шепталы отличная закуска.
- Мне по-показ-залось… Д-дверь…
- Не показалось, - покачал головой Месяц. – Они умеют открывать Дверь снаружи, но войти в Комнатку не могут. Если выйдешь за порог, то все…
- «Они так просто об этом говорят», - ужаснулся я, не заметив на лицах ребят тревоги. Наоборот, для них это не стало каким-то откровением. Так буднично говорят о том, к чему давно уже привыкли.
- Шептало любит шептать, - пояснил Пухляш. – Если начинаешь вслушиваться в шепот, то он тебя, вроде как заколдовывает.
- Гипнотизирует, - поправил друга Месяц. – Ему нельзя сопротивляться. Тело тебя не слушается совсем. Хорошо, что Юба отдала тебе свою кровать. Если бы ты лежал возле Двери, то Шептало забрал бы тебя. И Томо спасибо скажи. Он, хоть и с приветом, но соображает быстро.
- Он по-после Ше-ше… - я мысленно ругнулся, когда слова застряли в горле, но Месяц мягко улыбнулся и положил мне руку на плечо.
- Нет, не после Шепталы. Никто не знает, что именно увидел Томори, - ответил он и тихо добавил. – А сам он об этом не говорит. Сразу начинает трястись от страха и плакать. Мы и не настаиваем. Ладно, пошли в гостиную. Нецесы выдадут нам наряды на работу. Держись рядом, Молчун, пока не освоился. Мы с Пухляшом поможем.
- С-спасибо.
- Чего уж там, - пожал плечами Месяц и, поднявшись с кровати, поманил меня рукой. – Пухляш, покажи ему, где находится туалет и умывальня. А я пока возьму наряды.
- Ох, братка… Хоть бы на кухню сегодня, - размечтался Пухляш и, кивнув мне, вразвалочку направился через ряды футонов к дальнему концу спальни нихилов, где я увидел неприметную дверь из занозистого дерева, на которой кто-то вывел серой краской «Умывальня нихилов».

Умывальней оказалось небольшое помещение с покрытыми трещинами стенами, тремя умывальниками вдоль стены и двумя кабинками для вполне понятных нужд. Несмотря на скромное убранство, в умывальне было чисто. В голове возникла странная мысль, что обычно умывальни выглядят не так. Не хватало кафеля на стенах, да и сами металлические раковины выглядели простенько, но мысль погасла так же стремительно, как и возникла.
Вздохнув, я направился к умывальнику у дальней стены, открыл вентиль крана и подставил руки под струю воды. Вода оказалась прохладной, но не слишком холодной. Зубы от нее точно не ломило, а я удивленно посмотрел на пузатый стакан из матового стекла, в котором лежала зубная щетка с приклеенным кусочком бумажки. «Молчун», прочитал я и перевел взгляд на Пухляша.

- Сундук дал тебе вещи, - пояснил он, продолжая зевать. – Умывайся быстрей и пойдем, а то на работы опоздаем.
- «Это не займет много времени», - мысленно буркнул я, набирая в ладони воды и ополаскивая лицо и шею. Вода приятно холодила кожу и изгоняла остатки сна. Быстро почистив зубы и прополоскав рот, я вернул щетку в стаканчик, вытерся белым махровым полотенцем, висящим рядом с умывальником и повернулся к Пухляшу. – К-куда да-дальше?
- Работать, - улыбнулся коротышка, направляясь к двери. – Ох, братка. Вот бы на кухню дали наряд. А если там Режа сегодня, то и бутерброд может обломится.
- Чем о-о-обычно за-занимаются ни-нихилы? – спросил я, пока мы шли к дивану в гостиной, рядом с которым стоял Месяц, держа в руках три листка бумаги.
- Всем, - коротко ответил Пухляш. – В саду работаем, на кухне, убираемся в Комнатке, моем, чистим, выбрасываем мусор…
- А нецесы?
- Нецесы-то? Ох, братка. Тоже работают, но не так, как мы. Понятно? – с надеждой спросил он, но увидев на моем лице все тот же вопрос, тихо вздохнул. – Ну, они обычно еду готовят из того, что мы им чистим. Иной раз кровати чинят, или свет, если барахлить где начинает. Одежу латают нашу, если износится. Её обычно Сундук обновляет, но теперь это не так часто случается, братка. Мы, вроде как, глупые, потому и занимаемся всякой мелочью. Картоху там почистить, или помои вылить. Туалеты помыть, грязь убрать, тяжести потаскать. А нецесы-то поумнее и поважнее нас. Кто-то Лучку в саду помогает с подкормками, кто-то в розетки может лезть, чтобы не бахнуло. Умные они, но примары, братка, умнее. Вот порежешься на кухне и если сильно, то тебя Сакура штопать будет. А если голова вдруг заболит или живот скрутит, то ей Пенсне поможет. Шибко умный он. Месяц однажды на луже в кухне поскользнулся и за нож пальцами хватился. Сильно хватился, ох, сильно. Так Сакура ему быстро помогла, попшикала чем-то на кровищу-то, полила зеленым, а Месяц аж зашипел от боли, потом замотала и все. Через недели три где-то братка Месяц в норму пришел. Пенсне ему повязки еще менял и следил, чтоб не почернело там ничего. Умные они, вот потому и работают так. Каждый в Комнатке работает.
- А Р-Ратто? – Пухляш поперхнулся и с ужасом на меня посмотрел. Затем, понизив голос до шепота, ответил.
- Ты, братка, о таком не спрашивай. Ему работать не положено. Он тут дольше всех, сильнее всех и умнее всех. Был один нецес, тоже спрашивал, чегой это Ратто на кровати лежит, пока остальные кровати собирают.
- И что? – спросил я, когда коротышка замолчал, словно обдумывал, как бы помягче ответить.
- Ратто его молча за Дверь выставил. Без еды, без припасов, без обуви. Без Жребия, братка! А Сундук на утро нового нецеса дал. Так что лучше молчи. Сдается мне, что так целее будешь.

После этого Пухляш замолчал и когда мы подошли к Месяцу, он рассеянно взял свой листок, после чего жалобно что-то буркнул. Месяц, улыбнувшись, протянул другой листок мне. Я, взяв его, углубился в чтение.
- Ты сегодня в наряде по спальням, Молчун, - пояснил Месяц, увидев, что я нахмурился.
- Ч-что надо де-делать?
- Снять грязное белье, если оно грязное, - ответил он. – И заменить его на чистое. Заправить постели примаров, когда они проснутся. Но насчет этого не переживай. Раньше обеда они не встают, кроме Нику, конечно. А, примарам белье менять каждый день нужно, они на чистом спать любят. Грязное белье отнесешь в прачечную. Сегодня там Режа хозяйствует, ты ее знаешь. Она объяснит, что делать дальше. Я сегодня на кухне, а Пухляш в саду.
- Ну, хоть воздухом чистым подышу, - буркнул коротышка, почесывая голову. – Если Лучок не упашет на своих грядках.
- Начинай со спальни нецесов. К обеду закончишь и начнешь убираться у примаров. А после них уже у нас приберешься. Все понятно? – спросил Месяц и, дождавшись моего кивка, загадочно улыбнулся. – И еще кое-что. Коробка у помойного люка почти пуста, а раз ты сегодня по спальням, то пополнять её тебе придется.
- Что? – переспросил я, ничего не поняв. Месяц вздохнул, наклонился ко мне и шепотом пояснил.
- Алкоголь, которым нихилы согреваются во время перерыва, почти закончился. Там на донышке уже. Достать его в Комнатке сложно, но можно.
- И г-где его в-взять?
- В шкафчике Ратто, - запросто ответил Месяц, не обращая внимания на мой отвисший рот и бледность. – Куда деваться, Молчун. Если сам пьешь, то и пополнять обязан, если в наряде по спальням. Впрочем, тебе повезло. С тобой Бидный Томо будет. Он обычно подметает и моет полы, а в это время в спальне примаров будете только вы вдвоем. Ратто и остальные на обед уйдут как раз. Это твой шанс. Только не бери початые бутылки. Бери те, что в глубине шкафчика стоят, но не пыльные. Пыльные – самые ценные. Если Ратто обнаружит пропажу, то худо будет всем.
- «Повезло», - хмыкнул я про себя. Отказываться нельзя, и я это понимал. Месяц наверняка учуял от меня аромат виски, когда я вернулся от помойного люка вместе с Юбой. С другой стороны, я теперь такой же житель Комнатки, как и остальные. Если откажусь, ребята не поймут. Поэтому, вздохнув, я коротко кивнул. – Х-хорошо. Я по-попробую.
- Молодец, - улыбнулся Месяц и повернулся к подошедшему Бидному Томо. – Привет, Том. Ты сегодня в спальнях с Молчуном работаешь.
- Бидный Томо озяб, - буркнул тот. – Бидному Тому надо согреться. Кости у бидного Томо, как сосульки. Том будет мести, а Молчун будет белье таскать. Томо согреется и Молчун тоже.
- Верно, - кивнул Месяц и посмотрел на меня. – Ладно, идите. Я на кухню, а Пухляш к Лучку. Встретимся в обед, когда нецесы и примары поедят. Удачи, Молчун.
- С-спасибо, - ответил я, провожая ребят взглядом. Бидный Томори, стоящий рядом, наклонился ко мне и осторожно тронул пальцем мой локоть.
- Работать надо. Если бидный Томо не работает, его Унаги ругает. И бьет бидного Томо палкой по голове. Молчуну тоже надо работать, а то и его палкой по голове…

Нихилы, получив свои наряды, разошлись по разным углам Комнатки, а я, взяв из крохотной каморки две швабры, веник, тряпки и ведро, направился с Бидным Томом в прачечную. Режа, увидев меня, улыбнулась и кивнула, после чего указала рукой на толстый кран, торчащий из стены.
Я, даже не успев подивиться, наполнил ведро горячей водой, сунул туда тряпки и бросил щепоть резко пахнущего порошка из пачки, стоящей рядом. Тело все сделало машинально, словно мне неоднократно приходилось подобным заниматься. Затем я взял в одну руку ведро, в другую тряпку и пошел к выходу из прачечной. Бидный Томо, бурча по привычке себе под нос, двинулся следом.

В спальне нецесов было уютно, пахло деревом, а обстановка больше походила на спальню, чем простые футоны с тумбочками у изголовья у нихилов. Сбоку от входа нашелся шкаф с книгами, чуть дальше я увидел красивый резной столик, на котором стояла ваза с луговыми цветами. Не из сада ли таинственного Лучка, где сейчас работал Пухляш? На стене, рядом с зеркалом в простой, но тяжелой на вид раме висела большая картина. Рисунок карандашом, очень точный и красивый, он изображал незнакомых мне мальчиков и девочек. Очень мелко нарисованных, но я мог различить их лица. На миг даже показалось, что позади мелькнуло лицо Юбы. К моему удивлению, занят был только центр, в то время как края сияли чистотой, словно картину еще не дорисовали.

- Изгои, - с умным видом изрек Бидный Томо, напугав меня до чертиков. Успокоив дыхание, я повернулся к нему, однако безумный паренек смотрел не на меня, а на картину.
- Что?
- Бидный Томо знает, - загадочно улыбнулся он. – Знает, что, когда уходит Изгой, на бумаге его лицо появляется.
Присмотревшись, я все же попытался найти Юбу, но так её и не нашел. Показалось? Вряд ли. Может, похожий кто?
- Юбы тут нет, - нервно хихикнул Бидный Томо. – Еще не нарисовали.
- А кто… ри-рисует? – запинаясь, спросил я. Паренек снова улыбнулся и повернулся ко мне.
- Комнатка. Бидный Том знает, что и он однажды будет нарисован. И Молчун. И Месяц. Каждый, кто уйдет. Продрогнет, озябнет, опухнет и появится тут, на картинке.
- Ри-рисунки са-ами… по-появляются здесь? – слова Бидного Томо отозвались ноющим ворчанием в желудке. Так обычно бывает, когда сильно нервничаешь.
- Молчун-глупышка, Молчун-дурачок, - хохотнул паренек, беря в руки веник и начиная уборку. Он остановился лишь раз, чтобы более внимательно посмотреть на картину. – Все там будут. А сейчас надо работать. Бидный Томо должен заработать на кусманчик хлебца. А может и на конфетку.

Несмотря на небольшие размеры спальни нецесов, мы убирали её больше часа. Бидный Томо быстро прошелся по полу веником, а потом, взяв мокрую тряпку, принялся вытирать пыль: с прикроватных тумбочек, с книжного шкафа, со столика и со спинок кроватей. Я же, сняв грязное постельное белье и швырнув его в кучу у входа, начал мыть пол.
Горячая вода приятно согревала озябшие руки, а еле слышное бормотание Бидного Томо действовало на меня гипнотически. Я полностью отдался процессу и с удивлением вздрогнул, когда уперся лбом в угол. Пол, сияя от влаги, был чист. Осталось только принести из прачечной чистое постельное белье, застелить кровати и можно идти дальше.

- Эй, нихилы! – Бидный Томо вжал голову в плечи и присел на корточки, когда в спальне нецесов раздался визгливый голосок Унаги. Я, следуя традициям, смотрел только на её ноги. Тонкие, как спички, в светло-зеленых колготках, они напомнили мне стебли одуванчика. Унаги набрала в грудь воздуха и заверещала еще громче. – Примары идут на обед. У вас полчаса на уборку нашей спальни. Выметайтесь отсюда и бегом за работу. Тут потом уберетесь. И воду поменяй, заика. Узнаю, что моешь наш пол грязной водой, я с тебя шкуру спущу, потом засолю и сделаю из нее рубашку. Усек?
- Да, - тихо ответил я. Ноги стали ватными и если бы не швабра, на которую я оперся, Унаги бы сразу заметила, как мелко и нервно они трясутся.
- А ты… Дебил! – прошипела она, подходя к Бидному Томори и отвешивая пареньку подзатыльник. – Еще раз залезешь в мой ящик своей вонючей тряпкой, я тебя Обжоре скормлю. За работу, нихилы! У вас полчаса.
- У Бидного Тома болит голова, когда Унаги кричит, - пожаловался паренек, поднимая с пола брошенную тряпку. – Бидный Томо только раз вытер пыль в её шкафчике. И все.
- Что она с-сделала?
- Побила Бидного Тома палкой. Всегда бьет, даже когда Бидный Томо исправно работает и тряпку моет.
- Н-не о-обра-ащай в-в-в… - я мысленно чертыхнулся и выдавил из глотки непокорное слово. – В-внимания. Н-надо бы-быстрее у-убраться.
- Молчун хороший. Он не будет кричать на Бидного Томо, - вздохнул тот и, подобрав стоящий у стены веник, вышел из спальни нецесов.

В спальне примаров я уже был, но внимательно рассмотреть её не успел, поэтому, пользуясь моментом, попытался наверстать упущенное. Несмотря на небольшие размеры и всего семь кроватей, я сразу понял, где находится кровать и шкафчик Ратто. У большого окна, за которым не было видно ничего. Сплошная чернильная тьма.
Кровать стояла в отдалении от остальных, как бы показывая превосходство Ратто над остальными примарами. Но была еще одна существенная деталь. Над кроватями висели искусно вырезанные деревянные таблички с именами хозяев. Причем каждая табличка была особым образом украшена. Так, к примеру, на табличке Нику были вырезаны овощи, фрукты и конфеты. Табличку Лучка украшали кусты и деревья, а на табличке Сакуры я увидел что-то похожее на бинты, шприцы и таблетки. Но табличка Ратто и тут отличалась. Кроме его имени и крохотной, потемневшей цифры «1» на ней ничего не было. Совершенно ничего.

Купить мои книги можно на ЛитРес.

©Гектор Шульц

Часть первая
Часть вторая
Часть третья

- Вы с-стояли н-надо мной, ко-огда я спал, - с трудом выталкивая слова из горла, сказал я. Худой лишь невесело усмехнулся и повернулся к толстому коротышке.
- Говорил же, что он нас узнает, - улыбнулся он и, отложив нож в сторону, вытер руки и протянул правую ладонь мне. – Меня зовут Месяц…
- А э-это Го-го-год? – спросил я, кивнув в сторону удивленного коротышки. Секунду до всех доходил смысл сказанного, а потом вся четверка зашлась в диком хохоте, остановил который лишь грозный окрик кого-то из нецесов.
- С юмором у тебя в порядке. Я – Месяц. Старший среди нихилов, но работаю, как и все, - снова улыбнулся Месяц и повернулся в сторону толстого. – Это Пухляш. У него с носом что-то, поэтому он так шумно дышит ртом. На будущее совет, новенький. Ешь быстрее, а то Пухляш не дремлет.
- Очень смешно, братка, - буркнул коротышка и протянул мне руку. Я крепко её пожал. Ладонь была влажной и мягкой, как намокший хлеб. – Он шутит.
- Я по-понял.
- Ты странно разговариваешь, - осторожно заметила одна из девочек. С длинной фиолетовой челкой и бритыми висками. Левый глаз у нее казался затянутым серой пленкой, а второй, к моему удивлению, оказался такого же цвета, как и её волосы.
- Заикаешься? – участливо спросил Месяц и, когда я кивнул, пожал плечами. – У каждого свои недостатки. Мы не судим чужие и не даем судить свои.
- Ясно, - ответил я и повернулся к двум девочкам. – А вас ка-ак зо-зовут?
- Фиалка, - ответила «фиолетовая челка». – А это Аши.
- Угу, - кивнула вторая, с круглым лицом, глазами-пуговками и перекошенным ртом, после чего вжала голову в плечи, когда на кухне раздался визгливый голос Унаги.
- Почему еще не готово?! Пир начнется через два часа, а у вас только бутерброды нарезаны! – вопила она. Четверка тут же притихла и принялась быстро чистить картошку. Месяц, заметив, что я сижу без дела, поджал губы, вытащил из-за пояса еще один нож и сунул его мне. Как раз вовремя, потому что голос примары раздался за моей спиной. – А, тебе уже дали работу, новенький? Хорошо, хорошо. Комнатка ленивых не любит. И Ратто не любит. Кто ленится, тот хлебушек на ужин не получает. Хи-хи. Работайте, нихилы!
- Они работают… - тихо, но с плохо скрываемой неприязнью ответила ей Юба и зажмурилась, когда Унаги ядовито зашипела.
- У меня есть глаза, хромоножка. То, что ты Изгой, не дает тебе права говорить с примарами. Ратто будет доложено о твоем поведении. А сейчас… сходи и вылей помои. И новенького возьми. Ему полезно будет, - с издевкой бросила тощая и наклонилась над Юбой. – Еще что-то сказать хочешь?
- Нет, - мотнула та головой и, схватив меня за руку, потащила в другой угол, оставив четверку нихилов молча и сосредоточенно чистить картошку под присмотром злобной примары.

*****

- Теперь понял, почему нельзя с ними говорить? – тихо спросила Юба, пока мы молча шли к огромному баку в углу кухни. – Наказывают за все, Молчун. За косой взгляд. За пререкания. За невыполнение приказа. За нарушение правил.
- «И где здесь справедливость»? – подумал я, но, краснея от смущения, задал другой вопрос. – Ка-аким бу-будет на-аказание?
- Это решит Ратто, - ответила она. Я чувствовал, что Юба ругает себя последними словами за несдержанность, поэтому решил промолчать.

Когда мы дошли до бака, на боку которого кто-то вывел черной краской неровное «Помои», девочка взялась за одну ручку, а я за другую. Затем, приподняв бак, мы направились к узкому коридору, находящемуся в двух шагах от нас.
Бак был чертовски тяжелым и у меня с непривычки заболели руки, затем плечи, а потом и спина. Юба не обращала на тяжесть никакого внимания, лишь на лбу у нее выступили крохотные капельки пота. Однако тяжесть отошла на второй план, когда я понял, что коридор ведет к большому люку, стянутому двумя ржавыми цепями, скрепленными замком.

- Сюда мы выбрасываем мусор и отходы, - пояснила Юба, заметив на моем лице удивление. – Сначала отпираешь замок ключом, потом снимаешь цепи, открываешь люк и выливаешь содержимого бака вниз. Главное правило, новенький – всегда закрывай люк на обе цепи и не забывай про замок.
- Почему? – нахмурился я, услышав в голосе девочки страх.
- Сейчас узнаешь, - невесело усмехнулась та и, присев на корточки, принялась возиться с замком. Затем она отодвинула ногой в сторону цепи, которые глухо лязгнули по бетонному полу, и кивнула мне. Мы приподняли вдвоем крышку люка и меня обдало такой вонью, что к горлу подступила тошнота, а глаза заслезились.
- Ужас, - пробормотал я, зажимая нос пальцами. Юба улыбнулась и пожала плечами. На нее вонь, видимо, не действовала и девочка, вцепившись в ручку бака, ждала, когда я помогу ей его опрокинуть. Пара секунд возни и зловонная жижа с кусками перебродивших отходов с противным шлепаньем ухнула вниз. На миг мне показалось, что внизу кто-то обрадованно заурчал, а Юба, изменившись в лице, вцепилась побелевшими от напряжения пальцами в крышку люка и с трудом вернула её на место. Затем, отчаянно шипя, вдела цепи в толстые кольца и закрыла замок, после чего прислонилась к стене, пытаясь восстановить дыхание.
- Всегда. Закрывай. Люк, - процедила она и замолчала, когда снизу, из-под люка раздалось отчетливо слышимое, пусть и слегка глухое чавканье. От этого жуткого звука у меня волосы встали дыбом, а к горлу снова подкатила тошнота, когда я понял, что чавканье становится громче, словно нечто медленно ползет по широкой трубе, собирая со склизких стенок остатки того, что не упало вниз. Звякнула цепь, и крышка люка пошевелилась, будто чавкающий пытался выбраться. Последовал еще один удар, более настойчивый, а потом что-то шумное и большое плюхнулось вниз, осознав бесполезность собственных попыток.
- Ч-что э-это? – прошептал я, с ужасом смотря на Юбу. Девочка покопалась в пыльной коробке, стоящей за люком и, вытащив оттуда пыльную бутылку, откупорила её и сделала большой глоток. Она протянула бутылку и мне. Я же, взяв ее в руки, принюхался и в который раз подивился. В бутылке был чистый виски.
- Один глоток, - сказала Юба. Я послушался и, глотнув, зашелся в кашле. На миг показалось, что в бутылке не алкоголь, а настоящий жидкий огонь. Но теплая волна, ухнув вниз, так же резко вернулась и ударила в голову, наполнив тело теплом и легким хмелем.
- С-спасибо, - поблагодарил я девочку и, вернув бутылку, посмотрел, как та прячет её обратно в пыльную коробку. – А п-примары…
- Примары сюда не ходят. Воняет слишком, - перебила меня Юба. Её глаза ярко заблестели в полутьме коридора. – А мы, выливая помои, можем тут немного отдохнуть. Не наглей, главное. Один глоток за один заход. Другие нихилы тоже не прочь согреться. И не выноси отсюда бутылку. Если Ратто узнает, что мы его виски украли, то всю спальню за Дверь отправят.
- Что это было? – я запнулся было, когда слова вылетели из рта легко и без принуждения, но списав все на алкоголь, уставился на люк.
- Мы зовем его Обжорой, - нахмурилась девочка. – Пожиратель помоев. Я не знаю, как он выглядит. Никто не знает. Разве что только Ратто. Задолго до нас пара нихилов забыла запереть люк, и Обжора вылез…
Я молчал, догадываясь о том, что случилось.
- Не знаю, как его удалось загнать обратно, но на следующий день Сундук дал пять новеньких. Пенсне пытался спросить Телевизор, но тот проигнорировал его вопросы. Есть вещи, о которых лучше не знать.
- А виски? Откуда он у вас? – я смутился еще сильнее, когда Юба задумчиво на меня посмотрела, словно гадая, не придуриваюсь ли я со своим заиканием. Однако она пожала плечами, вздохнула и поднялась с пола.
- Иногда случаются удобные моменты, чтобы заглянуть в спальню примаров, - усмехнулась она и с грустью добавила. – Ребята расскажут тебе что к чему. Дай им время привыкнуть к тебе. Время – хорошая штука и смягчаются даже самые подозрительные. Ладно, пойдем. Тебе нужно помочь Месяцу и остальным дочистить картошку на ужин. А я… я пойду собираться. У меня не так много времени осталось.

Юба, проводив меня на кухню, попрощалась с остальными нихилами и, кивнув Реже, вышла через дверь. В моей голове все еще шумел виски, нихилы тоже чувствовали исходящий от меня аромат, поэтому не могли сдержать улыбок. Однако ножи в их руках не переставали работать, аккуратно срезая кожуру с подпорченной местами картошки.
Месяц усмехнулся, заметив, как я скривился, когда одна из картофелин, чавкнув, растеклась в моей ладони. Он, покопавшись в горке, вытащил оттуда большую картофелину и протянул её мне. К счастью, эта оказалась нормальной. Подпорченной, как и остальные, но нормальной.

- Сейчас дочистим эту горку и Нику принесет хорошую картошку, - пояснил Пухляш, с шумом втягивая воздух через рот.
- Хорошую?
- Ага, братка. Эту мы для нас и нецесов чистим, - шепотом ответил он. – А хорошая для примаров. Сегодня пир, поэтому покушают они много. Лучок пятерых с собой в сад забрал, чтобы свежей накопать.
- Потише, - буркнул Месяц, вытягивая тощую шею и смотря на стол, за которым работала Режа и другой нецес. – У Нику слух, что у летучей мыши.
- Так её тут нет, - беспечно махнул рукой Пухляш и снова мне улыбнулся. – Эх, братка Молчун… Сегодня примары жареную картоху будут есть. Нику редко разрешает картоху жарить. Говорит, мол, сытости от жареной меньше. Но сегодня им можно.
- Юбу изго-оняют? – спросил я, понимая, что это и есть правильный ответ. Пухляш коротко кивнул.
- Ага. После изгнания будет пир. Может нам и конфет дадут.
- Мечтай, Пухляш, - фыркнула Фиалка, насмешливо блеснув здоровым глазом.
- И буду мечтать. Ишь чего… лишать человека мечтаний, - усмехнулся тот и моментально умолк, когда послышались шаги и к нам подошла задумчивая Нику, держа в руке полупустой мешок.
- Дочистили? – дружелюбно спросила она.
- Почти, - ответил за всех Месяц, не поднимая на девочку глаза. Та хмыкнула и бросила рядом с его ногой мешок.
- Потом эту почистите. И кожуру срезайте аккуратно. Ратто по шее даст, если узнает, что срезали слишком много, - Нику вытащила из мешка пару идеально круглых, крепких картофелин и подкинула их в руке. – Картошка отличная. Сами гляньте.
- А о-очистки мо-можно себе за-забрать? – пересилив смущение, спросил я. Нику нахмурилась, но потом махнула рукой.
- Ага. На кой они тебе-то? Впрочем, берите. Ток смотри! Увижу, что срезаете слишком много, накажу! Понятно?
- Да, - буркнул я. Нику, постояв еще немного, ушла к нецесам, проверять, как идет готовка. Месяц, дождавшись, когда она уйдет, вздохнул и покачал головой, смотря на меня.
- С примарами говорить можно лишь в одном случае, Молчун, - тихо произнес он. – Когда тебя спрашивают. Повезло, что это Нику была. Она часто на правила рукой машет. Её кухня больше заботит, чем то, кто и как с ней говорит. Остальные не такие добрые. И на кой тебе очистки-то?
- По-помыть и… по-пожарить. Посоли, по-поперчи и в-вкуснее жа-ареной ка-артошки будет, - Фиалка улыбнулась краешком губ, когда я выдавливал из себя слишком длинное предложение. А вот Месяц наоборот, задумался, после чего, улыбнувшись, похлопал меня по плечу.
- Это ты хорошо придумал. И правда, картоха примаров же идеальная. Чистая, без черноты и гнили. Я попрошу Режу дать нам сковородку и плиту. Тут и поедим.
- Ох, братка… скорей бы, - мечтательно облизнулся Пухляш, заставив Фиалку и молчаливую Аши рассмеяться. Однако тут же раздался недовольный голос одного из нецесов, который следил за кастрюлями неподалеку.
- Хватит ржать и работайте, пока Унаги не вернулась, - рявкнул он и веселье моментально улетучилось. Вздохнув, я вытащил из мешка чистый кругляш и, положив под ноги чистую кастрюлю, принялся аккуратно чистить картошку. Ровные колечки очисток с тихим шорохом падали на дно.

Когда вся картошка была почищена, я и Пухляш, держа с двух сторон большую кастрюлю, оттащили её к Реже. Девочка, придирчиво осмотрев несколько чищенных картофелин, хмыкнула и кивнула в сторону другого стола, за которым стояли двое рослых ребят и, негромко переговариваясь, точили ножи.
Месяц, подойдя к Реже, тихонько шепнул ей что-то на ухо, заставив девочку сначала удивиться, а потом рассмеяться. Однако результатом разговора было то, что она выделила нам сковородку, полкружки масла, небольшой мешочек соли с перцем и плиту на одну газовую конфорку, стоящую в углу недалеко от того места, где мы чистили картошку.

- Умеешь жарить? – поинтересовался у меня Месяц, с жадностью смотря на кучку вымытых очисток. Я кивнул машинально и не успел удивиться, как в голове словно сам собой возник пошаговый план жарки картошки. Сначала я раскалил чугунную сковороду на огне, потом влил туда масла и, высыпав картофельные очистки, прикрыл лицо ладонью. Раскаленное масло фыркало и плевалось, но очень скоро над плитой поплыл вкусный запах жареной картошки.
- Ох, братка… - скулил вертящийся рядом Пухляш. – Пахнет-то как! Как настоящая картоха!
- Это и есть настоящая картошка, дурачок, - улыбнулась Фиалка, вытаскивая из нижнего ящика стола большую чистую тарелку, в центре которой кто-то намалевал неровным почерком «Них». Девочка шумно сглотнула слюну и улыбнулась уже мне. – Пахнет и правда здорово.
- С-спасибо, - я зарделся от смущения, но быстро мотнув головой, прогнал румянец со своих щек. Затем, подцепив ножом очистки, подул на них и быстро сунул лакомство в рот, чтобы проверить на готовность. И чуть не захлебнулся слюной. Да, очистки немного горчили, но вкусом почти не отличались от жареной картошки. Кивнув, я взял из рук Аши тарелку и осторожно вывалил очистки в неё. – П-приятного а-аппетита.

Тарелка очисток опустела почти моментально. Месяц, на правах старшего, поделил жареные очистки на пять ровных кучек и, умяв свою порцию, откинулся спиной к стене. На его некрасивом лице витала довольная улыбка.
Я съел половину своей порции, а остатки разделил между двумя удивленными девочками. Те лишь хмыкнули, но от добавки отказываться не стали. Пухляш было поскулил, что не наелся, однако после ленивого окрика Месяца, намекнувшего толстяку, что очисток в меню вообще не было, замолчал. Но я робко улыбался, смотря на новых друзей, которые сыто и довольно переговаривались, а в центре, как ядро нашей дружбы стояла пустая тарелка с корявой надписью «Них» и лишь желтые масляные разводы говорили о том, что на ней лежало каких-то пять минут назад.

- Так, так… - от шипения Унаги, раздавшегося за спиной, Пухляш подскочил чуть ли не на метр, лягнув ногой тарелку, которая отлетела к стене и чудом не разбилась. – А это перебор, нихилы!
- М-мы… - попытался было я объясниться, но Месяц, вцепившись мне в руку, резко мотнул головой. Сам он был бледнее вареного яйца, однако держался с достоинством.
- Я не задавала вопрос, заика, - ядовито усмехнулась Унаги, возвышаясь над нами, как палач. – Я сказала, что это перебор. Жарить картошку? Несмотря на запрет Ратто и Нику? Вы совсем ополоумели, уроды?
- Уни, они картофельные очистки жарили, - объяснила прибежавшая на шум Режа. Унаги скосила крохотные и налитые кровью глазки на нее и злобно улыбнулась. – Нику разрешила взять нихилам очистки, а я дала сковородку и соль. Они не жарили картошку. Вся картошка сейчас жарится для вас вон там, - она махнула рукой в сторону своего стола.
- Очистки? – брезгливо переспросила Унаги, смотря на спокойную, как удав, Режу. – Картофельные очистки они жрали?
- Ага, - кивнула та. На лице примары снова мелькнуло отвращение, будто мы не очистки ели, а крыс, причем сырых.
- Нихилы. Ничего удивительного. Даже помои жрать будут, если припрет, - буркнула она и, хмыкнув, пихнула Режу в бок. – Ладно, Ратто будет доложено. На всякий случай. Пошли, покажешь, как там наш ужин.

- Ох, братка… Боюсь, что нам влетит, - покачал головой Пухляш, когда Унаги и Режа ушли в другой конец кухни. Он вздохнул, но не сдержал улыбки. – Но как же вкусно-то было…
- Не думаю, что влетит, - мрачно буркнул Месяц. – Скорее Ратто запретит очистки примарской картошки жарить.
- Но по-почему? – удивленно спросил я. – Они же вы-выки…
- Да, выкидывают. Но кто знает примаров. Если он в хорошем настроении будут, то нас лишь поругают. А если в плохом, то запросто запретит, да еще и накажет.
- Плевать, - тихо ответила ему Аши, вытирая рот тыльной стороной ладони. Она поджала губы и, поднявшись с пола, кивнула Фиалке. – Пошли, наша очередь помои выбрасывать. Эй, Молчун. Коробка у люка еще не пустая?
- Нет, - мотнул я головой, вспомнив пыльную бутылку виски. На лице девочки мелькнула улыбка, а следом так же резко вернулось обычное, угрюмое выражение.
- Мы к Реже пойдем. Узнаем, что еще сделать нужно, - вздохнул Месяц. – Скорее всего, посуду мыть поставят, а там и ужин уже.
- И изгнание, - добавил Пухляш. Он, шмыгнув носом, тоже поднялся с пола и направился за другом, бормоча, по привычке под нос. – Эх, братка. Хорошо покушали. Сытно…

Месяц был прав. Режа, узнав, что мы закончили, отправила меня и Пухляша мыть грязную посуду, оставшуюся после готовки. Месяц, Фиалка и Аши занялись подготовкой гостиной к ужину в сопровождении других нецесов. Зато, когда мы с Пухляшом закончили, Режа выдала нам по кусочку шоколадки, которую толстяк съел быстро и шумно, вдобавок перемазавшись слюной и став похожим на не очень опрятного бульдога. Свою шоколадку я завернул в фольгу и спрятал в нагрудном кармане куртки. Пухляш, заметив это, принялся стенать и жаловаться, как ему хочется еще сладкого, пока не получил подзатыльник от молчаливого помощника Режи и не отправился вместе со мной выливать очередной чан помоев.
К счастью, в этот раз процедуру открывания люка взял на себя он, причем коротышка обильно потел и чуть не уронил чан вниз, когда услышал радостное чавканье Обжоры. Он забыл продеть одну из цепей сквозь толстое кольцо, но я успел исправить его ошибку до того, как люк вздрогнул от очередного удара Обжоры.

- Прости, братка, - виновато шмыгнул носом Пухляш, чертя носком тапка узоры на бетонном полу. – Обычно со мной Месяц ходил, он и запирал тут все сам. Я до одури боюсь этого Обжору. Даже когда сплю, то делаю это вполглаза. А ну как Обжора рядом с кроватями нашими трется, а?
- Вряд ли тебе э-это по-поможет, - буркнул я, восстанавливая дыхание и слушая, как урчит под люком пожиратель помоев.
- Почему это? – переполошился Пухляш, побледнев так сильно, что стал похожим на восковую свечку из дешевого воска.
- Кнопка с-сказала, что он пя-пятерых за-забрал в прошлый при-приход, - давясь словами, пояснил я. Пухляш затрясся, как желе, и бросил в сторону люка испуганный взгляд.
- Ох, братка. А ведь точно. Слыхал я об этом. Мол, не закрыли люк, Обжора и вылез. Только Ратто его смог прогнать.
- Р-р…
- Ратто, да. А на следующий день Сундук дал пятерых новых, - Пухляш тяжело вздохнул и, громко кашлянув, потянулся к коробке. Сделав глоток, он протянул бутылку и мне, но я лишь покачал головой. Прошлый хмель еще не выветрился, а нихил, разгуливающий по Комнатке без дела и воняющий виски, точно привлечет внимание примаров. Пухляш обрадованно крякнул, сделал еще один глоток, который предназначался мне и, убрав бутылку в коробку, приподнял пустой чан. – Пошли, братка. Вроде с делами покончено. Часик можем отдохнуть, а потом ужин и спать.
Спать… Я был уверен, что этой ночью спать не буду.

*****

Выйдя из кухни, я увидел, что пять нихилов и трое нецесов сервируют длинный стол, стоящий неподалеку от дивана. Мелькнуло лицо Месяца и фиолетовые волосы Фиалки, раздался визгливый окрик Унаги, которой снова что-то не понравилось, но когда на мое плечо легла чья-то рука, я от неожиданности вздрогнул и повернулся.
- Прощу, так и быть, - буркнул Ратто, стоящий позади меня. Я быстро опустил глаза в пол и вжал голову в плечи, ожидая, как минимум, подзатыльника. Вместо этого раздался вздох примара. – Не трясись так, а то в обморок рухнешь, дружок. Каждый из нас боялся первого дня в Комнатке. Потом привыкаешь. Ко всему. К порядкам, к правилам, к другим жителям. Даже к изгнаниям ты привыкнешь, если Жребий будет милостив к тебе.
- У-Унаги…
- Да, знаю, - перебил меня он. – Она сказала, что вы пожарили очистки на кухне. Не бойся, я за такое не наказываю. Тем более, вам разрешил примар. Я наказываю за другое. Интересно, за что?
- Да.
- За болтовню и глупые вопросы, - тихо и серьезно буркнул Ратто. – Не выношу этого в Комнатке. Тебе, небось, уже рассказали, как я Обжору прогнал?
- Да.
- У монеты две стороны, Молчун. Ха, тебе подходит новое имя. Ладно. У истории с Обжорой тоже две стороны. Я знаю, что нихилы и нецесы выдумали несколько теорий и я, в общем-то, не против этого. Порой пофантазировать полезно. Разгружает мозги и спишь крепче. Тебе сказали, что Обжора сожрал пятерых, прежде, чем его прогнали?
- Да.
- На самом деле он сожрал шестерых. И чуть не сожрал меня. Я и еще один примар. Как его звали… А, точно. Сойока его звали. Я и Сойока чудом спаслись, заманив Обжору обратно в трубу. Однако, Сойоке не повезло. Обжора утащил его с собой. С того момента я строго запретил примарам ошиваться возле помойного люка. Знаешь, почему?
- До-догадываюсь.
- Вот как? И почему же?
- Обжо-ора идет на за-запах?
- Верно. Нихил, не закрывший люк, сам себе подписал смертный приговор. Обжора нашел его по запаху и сожрал. А также пятерых его соседей. Мы с Сойоко отвлекли Обжору и заманили обратно к помойному люку, но Сой сильно трусил, и Обжора почуял его страх. А потом забрал его с собой. Знаешь, почему я запретил примарам подходить к помойному люку на самом деле? Потому что Сундук дал пять нихилов на следующий день. Телевизор без запинки распределил их. Но! Сундук дал только пять нихилов. И все. Словно это была замена тем, кого сожрали. Вот только примара, взамен Сойока, он так и не дал. Без обид, но вашего брата, что грязи. Последнее время одни только нихилы и приходят в Комнатку. А Сой… его нам очень долго не хватало, пока не пришла Нику. Да, Молчун. У легенд Комнатки всегда две стороны. Сказка, придуманная другими, и правда, которую знают немногие. И мой тебе совет, покуда я добрый. Не ищи эту правду. Она куда опаснее ваших фантазий. Усек?
- Да, - кивнул я, пряча глаза от Ратто, который склонился надо мной.
- Ладно, дуй к остальным. Скоро ужин, нельзя задерживать ритуал, - ответил он и, развернувшись, направился в спальню примаров.

Нихилы, при помощи трех нецесов, быстро накрыли длинный белый стол. Словно по волшебству на клеенчатой скатерти появились тарелки, вилки и ложки. Месяц с Аши принесли из кухни две большие корзины с хлебом. Я удивился, увидев, что в хлеб в корзине Месяца белый и от него поднимаются в воздух облачка пара, а Аши несла черный хлеб. Такой черный, что на миг показалось будто это куски угля. Белый хлеб Месяц поставил в начале стола, смотрящего в сторону спальни примаров, а черный Аши отнесла в другой конец, который был ближе к Двери.
Мне Унаги дала задание принести из кухни жареный картофель для примаров и, свистнув Пухляшу, который бесцельно слонялся рядом, глотая слюни, указала на меня пальцем.

- Ох, братка, - доверительно зашептал он, когда мы взяли с двух сторон большой противень, наполненный дольками жареной картошки. – Ох, кабы не Ратто, я бы не стерпел…
- Терпи, - буркнул я, понимая, что ждет вечно голодного коротышку, если Унаги узнает, что нихил попробовал картошку, предназначенную для примаров. – Н-нам нельзя.
- Знаю, - тоскливо вздохнул он, перехватывая ручку противня поудобнее. – Но ты лихо придумал с очистками. И как нам самим в голову-то не пришло. Вкуснятина была, спасибо, братка.
- Угу, - кивнул я и, пройдя боком в дверь, осторожно пошел дальше, к краю стола, где уже рассаживались примары. Идти стало сложнее, потому что смотреть им в глаза было нельзя. Но мы с Пухляшом худо-бедно справились. Коротышка, урча животом, поставил свой край на стол, а потом, дождавшись, когда я поступлю со своим также, отошел в сторону.
- Пойдем. Наши тоже усаживаются, - кивнул он в сторону молчаливой группки нихилов. Я увидел Аши и Фиалку, которые сидели рядом. Два пустых стула, предназначенных, видимо, для меня и Пухляша. И Юбу, сидевшую спиной к Двери и лицом к Ратто, который задумчиво вертел в ладони пузатый бокал с янтарной жидкостью и вполуха слушал визгливую Унаги. Девчонка вилась ужом, подобострастно улыбалась и с надеждой заглядывала в лицо примара, но тот её, казалось, не замечал, думая о чем-то личном.

Заняв свое место, я робко посмотрел на Юбу. Девочка нервно мне улыбнулась и, вздохнув, отвела глаза. Нервозность чувствовалась и от других нихилов. Только нецесы и примары весело о чем-то болтали. Оно и понятно, не их друг сегодня покинет Комнатку.
- Передай, пожалуйста, хлеб, - тихо попросила меня Юба и, когда я подвинул ей корзинку с хлебом, взяла три куска и, метнув в сторону примаров настороженный взгляд, сунула хлеб во внутренний карман куртки. Заметив мой удивленный взгляд, она покраснела и виновато улыбнулась. – Никто не знает, что находится по ту сторону Двери. Еда лишней не будет, чувствую.
- Если хо-хочешь, я у-уйду, - протянул я, стараясь не встречаться с ней взглядом. Но Юба тихо хмыкнула и покачала головой.
- Зачем? Тут теперь твое место, - она на миг задумалась, а потом просияла. – А! Думаешь, что я на тебя злюсь?!
- Да.
- Чушь, Молчун. На моем месте мог оказаться кто-то другой. Так выпал Жребий, - ответила она и настал мой черед задуматься. Девочка, заметив, что я нахмурил брови, заинтересованно склонила голову. – Чего с тобой?
- Р-р…
- Ратто, - перебила она. Я благодарно улыбнулся и кивнул. – И что «Ратто»?
- Он с-сказал, что О-обжора с-сожрал п-п-п…
- Пятерых нихилов. Да, это правда. Я же тебе рассказывала сегодня.
- На с-следу-ующий день С-сундук дал но-новых. Ни-нихилов, - Юба, поняв, к чему я клоню, нахмурилась.
- Забудь об этом! Понял! А то окажешься следующим! – прошипела она, вцепившись в мою руку пальцами. – Так выпал Жребий. Точка. И не вздумай ляпнуть подобное при примарах или нецесах. Ищи ответы на свои вопросы сам, а вопросы держи при себе. Здесь так не принято.
- З-значит я прав? – тихо спросил я. Остальные нихилы, негромко разговаривая, не обращали на нас никакого внимания, ожидая начала ужина.
- Возможно. Не знаю, - отмахнулась девочка. – Может, это единичный случай. Обжора сожрал пятерых, Сундук и дал пятерых взамен. Это же не Жребий и не ритуал распределения. Так, хватит. Ты скверно начинаешь свою жизнь в Комнатке. Забудь об этом. Легенды – это легенды. Пусть и остаются легендами. Я уйду, и ты забудешь обо мне через неделю, а когда придет твой черед, остальные также забудут о тебе.
- Я не з-забуду, - упрямо мотнул я головой. Щеки Юбы легонько порозовели, а губы тронула улыбка.
- Забудешь. Все забывают. Да и с чего тебе помнить меня?
- Ты бы-была добра ко мне, - ответил я, заставив девочку вздохнуть. Она покачала головой и тоскливо обвела взглядом стол.
- Выкинь это из головы, Молчун. И лучше молчи.
- Прости.
- Напрасно извиняешься, - Юба замолчала, когда Ратто вдруг поднялся со своего места и поднял над головой бокал. По блеску его глаз было понятно, что он пьет. Конечно, у меня были вопросы. Тысяча вопросов. Но я их лучше подержу при себе.

Вместе с примаром поднялись со своих мест и остальные. Шесть примаров, по три с каждой стороны. И каждый смотрел на бледную Юбу, которая бессмысленно уставилась на корзину с хлебом.
Я же увидел, что примары даже сидят на небольшом расстоянии от нецесов, как и нецесы, которых от нихилов отделял один стул с каждой стороны. Деление на группы соблюдалось и за столом.

- Новая кровь пришла, - громко произнес Ратто и добавил. – Поднимись, Молчун. Отныне и до момента, как выпадет твой Жребий, носить тебе это имя.
- Не смотри на них, - одернула меня Юба, когда я чуть не совершил ошибку и не повернул на голос голову.
- Прости, - виновато хмыкнул я, сжимая пальцами край стола.
- Старая кровь уходит, - продолжил Ратто. – Встань, Юба. Ты провела в Комнатке год и Комнатка год заботилась о тебе. Позаботимся о тебе и мы. Ты получишь еды на три дня, новую обувь, которую дал сегодня Сундук, и можешь взять одну вещь из Комнатки с собой.
- Любую? – тихо спросила Юба, но по вытянувшимся лицам нихилов я понял, что ей не следовало задавать этот вопрос. Это же подтвердил и Ратто, в чьем голосе вдруг прорезались холод и злость. Всего на мгновение, но каждый почувствовал это.
- Любую, - подтвердил он с улыбкой.
- Бутылку из твоих запасов, - не задумываясь, выпалила Юба, побледнев сильнее обычного. Пухляш, сидящий рядом, охнул и забормотал, покачивая шишковатой головой, а Месяц поджал губы и умоляюще посмотрел на Юбу, но девочка, гордо задрав нос, смотрела в глаза примару, чего ей делать точно не следовало.
- Это твое право, - сухо ответил Ратто и, повернувшись к Унаги, коротко мотнул головой. – Принеси ей бутылку виски из моего шкафчика.
- Всю?! – театрально удивилась тощая Унаги, злобно посмотрев на Юбу.
- Всю, - подтвердил Ратто. В глазах сверкала злость. – Это её право.

Купить мои книги можно на ЛитРес.