Valaad

Давно это было. Сегодняшние уже и не припомнят, а завтрашние и подавно забудут. Но было. Так вот, жил далеко за морями и лесами, за европами да за азиями (это смотря как ехать), да за океянами царь Подкустовник. Все в его государстве хорошо было. И жителям его государства довольство, и слугам царским удовольствие. Да случилось как-то событие невиданное. Сгорели две избы странноприютных, хоромин с окнами до неба на берегу окияна стоящих. Пригорюнисля царь Подкустовник, да тут его воеводы ему и говорят, знаем мол, кто огню предал избы енти. Это, говорят они, сарацыны неверные с другого бегера океяна птиц огненных подослали, вот и спалили птицы эти хоромины. Хотя знающие люди говорили, что это те же воеводы в хороминах гуляли, девок непотребных туда зазванивали, и в угаре пьянственном избы-то и пожгли. Но царь людей знающих не слушал, а слушал воевод своих с похмела еще в себя непришедших. А воеводы еще пуще ему на сарацин наговаривали, и что они змей ядовитых на царя Подкустовника напустить собираются, и что горшки с вонью великой для народа его готовят. Обозлился он на сарацин. И послал дружину свою с богатырями могучими и мечами железными, что бы наказали они тех сарацинов. И поплыли богатыри за два окияна и три моря, полетели они через страны лесистые и пустыни пескастые. И предали огню и мечу земли царя местного, на которого воеводы указали. И народ страны этой извели и самого царя Кусаку головы лишили. Ну царь Кусака без головы естественно жить не мог, поэтому и ни объяснить что он ни причем, ни защититься, ни народ свой спасти не мог. Богатыри же царя Подкустовника не найдя ни змей ядовитых, ни горшков вонючих решили их в соседних странах искать. И войной дальше пошли они решив что все сарацины одного племени, и всех их в страхе держать надо и карать заранее, пока в головах их мысли гадкие не появились, ибо потом уже поздно будет.
А теперь, собственно, сказка. И вот летят богатыри могучие на птицах железных что бы огню-пламени еще одно селение сарацинов предать. И тут, видимо, шевельнулась бровь Великого Спящего Будды, во сне которого вся Сущность пребывает. И изменилось что-то в Мире этом. И богатырь летящий в птице железной подумал головой своей, а зачем я людей этих, невинных смерти предаю и караю за что. Ведь избы те сами воеводы и пожгли. И не стал он их карать. А вернулся с братьями обратно к походному воеводе. И воевода походный посмотрел на него и подумав сказал – правильно сделал ты, богатырь и братья твои правильно сделали, что не стали разорению селенья предавать. И еще сказал он подумав сказал – И больше не буду тех воевод, избы спаливших, более слушать. И так прямо и крикнул через два окияна и три моря прямо царю в ухо.
Царь в том государстве уже другой был к тому времени, но войны он не отменял, и воевод прежних так же слушал. Так вот услышал царь крик этот в ухе своем, подумал и решил – я же то же не идиоть достоевский, я сам головой думать должен. И призвал он витязей к себе из стран заморских а в замен их подарки отослал и прощения слезно просил. А витязей призванных он просил воевод-поджигателей допрашивать и как сознаются оне так признание это на бумаге написать на 77 языках и по всему миру разослать, а самих их за это покарать страшно, карой немыслимой – «осознание» та кара называется. И вдруг, все люди государевы видя это и слыша, думать головой своей стали. И слуги государевы и простые селяне. И перестали они дерева и животину губить, и в море гадить тоже перестали. И даже маньяки, людей тиранившие, покаялись в грехах своих и на пустынный остров все как один отправились.
И до нас эти деяния дошли. И в нашей стране все думать стали не только о кошельке но и природе своей. И губить лес перестали, и дорогу уступали друг другу, и нищих и забытых людей в дома хорошие поселил. И те, кто бандитами были, перед народом каялись и награбленное обратно разоренным разносили. И по справедливости все решать стали. И даже чиновники взятки брать перестали и прежде всего обещания свои выполнять стали и о народе их избравшем печься. (Хотя с последним чет я загнул сильно.)
Вот такая сказочка получилась. Тот кто слушал – молодец. А кто прислушался – еще больше!